После прочтения уничтожить - Цветков Алексей Вячеславович (книга бесплатный формат .txt) 📗
В двадцатых годах он самый успешный из красных комиссаров Китая и надежда Коминтерна. «Нам предстоит путь не экономической, но вооруженной борьбы», — формулирует Мао и, отказавшись от надежд на города, создает по всей стране труднодоступные партизанские базы. На этих базах он внедряет в головы крестьян свою доктрину народной войны: по всей периферии создать очаги восстания. Они вымотают центры и ослабят их. Следует стянуть к себе все ресурсы недовольства, а в финале нанести удар по главному городу. . Если это достигнуто на уровне района, пора переходить на уровень провинции. Готово на уровне провинций, пора переносить на уровень страны. На знамени новой партизанской армии — секира и молот.
С тех пор все удачные партизанские войны велись по этой схеме, а все неудачные пытались перепрыгнуть через какой-нибудь период либо замыкались в себе. Позже, в 1960-х, председатель попытается увидеть сквозь эту схему всю планету. На карте есть «офисные» и «пролетарские» нации. «Офисные нации» евро-американского «золотого миллиарда» эксплуатируют остальной, подчиненный им, мир, но рано или поздно мир отомстит. «Мировая деревня», вспыхнув как хворост, пойдет на захват «мирового города». Именно эти оригинальные гипотезы председателя и войдут в историю под названием «маоизм».
Гражданская война длится по-китайски долго. Лишь 1 октября 1949-го председатель провозглашает в Пекине на площади Тяньаньмэнь создание КНР. Дальше все развивается вроде бы по-советски: коллективизация, индустриализация, и романтику пора бы навсегда передвинуть в область застольных песен. Мао помогает корейцам воевать против американцев, как недавно помогал ему Сталин против японцев. На этой войне от американской бомбы гибнет его сын, отправившийся туда добровольцем.
В 1957-м Мао едет в Москву с последней надеждой — на атомную бомбу. Логика председателя проста: если вы не можете применить это оружие против США, то дайте его мне и я «упреждающе ударю». Не задумываясь, начну и выиграю. В результате не будет никаких Штатов, зато появится мировая советская республика.
Советский Союз к тому времени Председатель считал негативным примером отказа от борьбы. Страной бюрократии, которая однажды неизбежно захочет стать буржуазией. Хрущев ему вежливо отказывает и навсегда записывает китайского лидера в опасные для человечества авантюристы. Конечно, дело тут не в фанатизме Мао, а в его тонком пропагандистском расчете. Он отлично понимал, что бомбу не дадут, но зато сама эта история сделает его мировым лидером красных и харизматиком в глазах всего третьего мира, помешанного тогда на идее независимости от США. Хрущева же с его «мирным сосуществованием» станут называть предателем.
С этого начинается второй Мао и вторая, гораздо более известная, его революция.
К 1966-му правящая компартия Китая разделилась на два крыла. С одной стороны левые — Мао и шанхайцы: жена председателя, бывшая оперная звезда, создатель Красной армии Линь Бяо, идеолог Чен Бода. . С другой правые — генсек Дэн Сяопин и Лю Шаоци, возглавлявший отдел пропаганды. Правые выступали за дружбу с Москвой, частичное сохранение рыночных отношений, приусадебных участков, прежней системы образования и личной собственности. Мао обвинил их в «хрущевском курсе» и назвал «тайными реставраторами капитализма».
Искру для пожара высекла пьеса, где в скрытой форме, на средневековом материале, Мао и его окружение критиковались как не выносящие инакомыслия утописты.
— Отдел пропаганды нашей партии и пекинский горком нужно распустить! — заявляет Мао сразу после премьеры.
Непонятно только, кто это сделает. Внутри собственной партии шанхайцы, мечтавшие о «срочном создании нового народа с новой логикой и этикой», в явном меньшинстве. Тогда председатель находит силу за пределами партии. Это беспартийные студенты и старшеклассники, у которых нет дореволюционного прошлого. Глина, идеально подходящая для лепки нового народа.
— Мои ребята с глазами драконов! — обращается к ним председатель. — В ваших руках судьба мировой революции!
Именно хунвейбины, что означает «красная стража», разгромят переродившиеся горкомы и захватят нелояльные шанхайцам редакции. Будут выбрасывать высокопоставленных чиновников из окон, водить начальников по улицам в дурацких колпаках, заставлять их публично каяться перед толпой и колотить по их реакционным лбам красными цитатниками председателя.
Обычно беспорядки начинались с дацзыбао (дословно «крупно и от руки»). Эти ритуальные проклятия вывешивались в местах будущих столкновений: «Да будет праздник крови и труда!», «Рабочий, крестьянин и солдат против торговца, жреца и чиновника!», «Выбросим Конфуция, он высохший труп минувшего!». Довольно отвлеченные самодельные лозунги означали конкретную кровь, пощечину чиновникам и сиюминутный приговор. .
— Огонь по штабам! — пишет тушью и лично вывешивает свое дацзыбао председатель.
— А если у нас не получится? — спрашивают его самые осторожные товарищи.
— Я снова готов уйти в горы и вести там партизанскую войну! — смеется Мао. Никто никогда не узнает, насколько он был искренен в этом обещании. «Если вы намерены выпрямить что-то кривое, для начала сильно согните это в противоположную сторону!» — загадочно говорит вождь, но ближайшие к нему люди понимают, что он задумал.
«Мао Вансуй!» — дружно кричит весь одинаково одетый Китай по утрам. Лидера правых Дэна Сяопина вместе с другими «не искренними в самокритике» высылают перевоспитываться на тракторный завод. Правые критикуют Мао как крестьянского вождя и вспоминают, что он пришел в подполье поклонником князя Кропоткина, предлагавшего заменить всякую законность и власть самоуправлением вооруженных трудящихся.
По всему Китаю при хунвейбинских ревкомах создаются ньюпенги (дословно «комнаты изгнания бесов») — народные тюрьмы для перевоспитания подозрительных. Никто не скажет точно, сколько разоблаченных врагов не вернулось из этих «комнат», но счет шел на десятки тысяч. Партийная бюрократия не умела играть по уличным правилам и на глазах теряла все: положение, собственность, надежды и саму жизнь. В стране сложилось двоевластие: молодежные ревкомы против старых горкомов, коммуны против прежних партийных ячеек. Коммуны создавались цзяофанями («непримиримыми») — рабочей молодежью, готовой сделать общим все, вплоть до обуви и зубных щеток. . На свои марши коммунары выходили с кирками и лопатами:
— Мы идем хоронить четырех трупов — вашу культуру, выше мышление, вашу традицию и ваши привычки!
Миллионы высланы из городов на перевоспитание в сельские коммуны. На площадях горят костры из устаревших книг. Падают средневековые статуи во дворцах. «Мы разобьем всех идолов, чтобы изменить нашу жизнь! — написано на стенах закрытых тибетских монастырей. — Начнем великое уничтожение вредных иллюзий!» Позолоченные Будды выставлены на площади в дурацких колпаках с разоблачительными надписями. Чтобы избавить человека от иллюзий, по мнению вождя нужно сначала избавить общество от причин иллюзий, то есть от таких отношений, которые требуют маскировочной лжи. Мао выступает перед бескрайними толпами своих «красных стражников» с четырехчасовыми речами: забыть о материальных стимулах труда! Всем подниматься против начальства! Забыть о ваших родителях, они родом из прошлого! Насильно брить головы тем, у кого буржуазные прически!
