Невидимки (ЛП) - Литтл Бентли (читаемые книги читать txt) 📗

— Какие?

Я снова помотал головой.

— Не могу.

Дэвид посмотрел на меня и медленно кивнул.

— Понимаю.

После этого разговора мы с Дэвидом начали отдаляться друг от друга. Не знаю, чья в этом была вина, моя или его, но связь, державшаяся между нами, разорвалась. Разумеется, стало не так, как с Дереком. В смысле, мы по-прежнему общались и относились друг к другу дружелюбно. Только друзьями мы не были. Как будто мы вплотную подошли к дружбе, но решили откатиться назад и остаться просто приятелями.

Вернулась рутина. Она никуда не исчезала, но с появлением в кабинете Дэвида, я научился не обращать на неё внимания. Теперь же, когда я оказался на периферии жизни Дэвида, а он на окраине моей, эта рутина снова заняла центральное место моего пустого бесполезного существования.

Я был неинтересным человеком, занимающимся неинтересным делом и живущий неинтересной жизнью.

Я заметил, что и моя квартира не имела никаких отличительных черт. Почти вся мебель была новой, но совершенно обычной: не уродливой, не красивой, застрявшей где-то между пустотой и простотой. В некотором смысле, красота или уродливость были бы предпочтительнее. В конце концов, она могла бы стать отражением моей жизни. Как бы то ни было, фотография моей гостиной отлично смотрелась бы в мебельном каталоге. В моей обстановке была какая-то безыдейная, санитарная пустота выставочных образцов.

Кровать выглядела так, будто я украл её из придорожного мотеля.

Очевидно, приданием обстановке индивидуальности всегда занималась Джейн. И очевидно, всё исчезло вместе с ней.

Так, решил я. Я буду меняться. Я попытаюсь стать другим, оригинальным, уникальным. Даже если я стану напоказ выставлять шик обычной жизни, я больше никогда не вернусь в колею тихой посредственности. Я мог бы жить на широкую ногу, ярко одеваться, стать заметным. Если быть Невидимкой заложено в моей природе, то я пойду против этой природы и сделаю всё, чтобы меня заметили.

Все выходные я ходил по мебельным магазинам, выбирал диван, кровать, столы, лампы. Я не задумывался о единообразии, выбирал товары самого безумного стиля. Я запихал покупки в багажник, привязал к крыше, привёз домой и расставил там, где они не должны стоять: кровать на кухне, диван в спальне. Это ведь не обычно, не просто, не серо. Не заметить этого невозможно. Я довольный ходил по квартире, восхищаясь новой обстановкой.

Я сходил в магазин «Маршалс» и обновил гардероб. Купил широкие рубашки и штаны самых экстравагантных фасонов.

Сходил в парикмахерскую и выбрил себе ирокез.

Я смог. Я изменился. Я переделал сам себя. Я стал новым.

А в понедельник на работе, никто на это не обратил ни малейшего внимания.

Я шел с парковки к лифту, чувствуя себя каким-то клоуном. Над гладко выбритой головой высился ирокез, я был одет в широченные красные брюки, ярко-зеленую рубашку и розовый галстук. Но на меня никто даже не взглянул. Когда я вышел из лифта на пятом этаже и столкнулся с двумя секретарями, те даже не прервали разговор. На меня вообще никто не обратил внимания.

Даже Дэвид ничего не заметил. Когда я вошел в кабинет, он сказал «привет», доел кекс и принялся за работу.

Что бы я ни делал, я оставался Невидимкой.

Я сел за стол, разочарованный и подавленный, чувствуя себя во всём этом наряде конченным дебилом. Что со мной такое? Почему я стал Невидимкой? Что со мной не так? Я коснулся ладонью ирокеза на голове, будто проверял, настоящий ли я. Рука коснулась жёстких лакированных волос.

Что я такое?

Вот в чём вопрос.

И на него у меня, конечно же, не было ответа.

Неделя ползла еле-еле, секунды казались часами, часы были похожи на дни, а дни тянулись просто бесконечно. Дэвид отсутствовал всю вторую половину недели, и к пятнице я настолько вымотался от того, что меня все игнорировали, что готов уже был напасть на кого-нибудь из секретарей, лишь бы доказать самому себе и всем остальным, что я по-прежнему существую.

По пути домой я превышал скорость, ехал как сумасшедший, но обратить на себя внимание попутчиков так и не сумел.

Кричащие цвета интерьера навевали на меня ещё большую депрессию. Я посмотрел на картину пера одного из участников «Монстр ростер» [6], косо висевшую над креслом. Мне как-то удалось привнести в общую безвкусицу элемент элегантности.

Я снял галстук и уселся в кресло. Я чувствовал себя опустошённым. Впереди меня ждали выходные, два дня, за которые я сполна мог насладиться полной анонимностью. Я задумался, чем бы мне заняться, куда сходить, где я бы не чувствовал бессмысленность собственного существования.

На ум пришли родители. Я мог бы навестить их. Мама меня точно забыть не могла, да и для отца я не был пустым местом. Я мог бы не обсуждать с ними своё положение, а просто побыть с ними, как с людьми, которые обращали на меня внимание.

После Дня Благодарения я не пытался до них дозвониться. Я был раздражён тем, что они забыли обо мне и хотел, таким образом, их наказать. Однако приближалось Рождество, и я очень хотел, чтобы родители подсказали мне, чего бы им хотелось в подарок.

Я решил, что поездка к ним будет таким же хорошим извинением, как телефонный звонок.

Я подошёл к телефону, снял трубку и набрал номер. Занято. Я сбросил звонок и набрал снова. Мы с родителями не были очень близки. Мы не вели задушевных разговоров, мы по многим параметрам друг другу даже не нравились. Но мы любили друг друга. К кому ещё обращаться в час нужды, как не к родным?

Всё ещё занято. Я повесил трубку. У меня созрел план. Я просто приеду и появлюсь у них на пороге накануне ужина.

Обычные люди не совершали спонтанных поступков.

Я взял с собой зубную щётку, смену одежды и уже через 10 минут направлялся в сторону Сан-Диего.

Я планировал свернуть с Сан-Хуан Капистрано, проехать Оушенсайд, затем Дель Мар и позвонить ещё раз. Теперь, когда я об этом задумался, то решил, что мой внезапный визит родителям явно не понравится. Но я собрал волю в кулак и остался на шоссе.

В районе 9 часов я подъехал к дому родителей. Нашему дому. Со времен моего детства тут почти ничего не изменилось и это вселяло уверенность. Я вышел из машины и по бетонированной дорожке прошёл на крыльцо. Несмотря на то, что я был тут всего год назад, казалось, прошла целая вечность. Как будто я возвращался домой после очень долгого отсутствия. Я ступил на крыльцо, постучал в дверь и позвонил в звонок.

Дверь мне открыл незнакомый мужчина.

От неожиданности я вздрогнул.

Из-за спины незнакомца послышался такой же незнакомый женский голос:

— Кто там, дорогой?

— Не знаю! — ответил мужчина. Он был толст, небрит, одет в обвислые штаны и футболку без рукавов. Он посмотрел на меня.

— Да?

Я прочистил горло. В животе заурчало.

— Мои родители здесь? — поинтересовался я.

Мужчина нахмурился.

— Что?

— Я приехал к родителям. Они живут здесь. Я — Боб Джонс.

Мужчина выглядел озадаченным.

— Не понимаю, о чём вы говорите. Здесь живу я.

— Это дом моих родителей.

— Может, вы улицей ошиблись.

— Таз! — позвала женщина.

— Минуточку! — отозвался мужчина.

— Не ошибался я улицей. Это дом моих родителей. Я в нём родился. Родители прожили тут почти 30 лет!

— Теперь тут живу я. Как, говорите, зовут ваших родителей?

— Мартин и Элла Джонс.

— Никогда о них не слышал.

— Этот дом принадлежит им!

— Я снимаю его у мистера Санчеса. Он — владелец. Поговорите с ним.

Сердце бешено колотилось в груди. Несмотря на вечернюю прохладу, я весь вспотел. Я пытался сохранять спокойствие, пытался убедить себя, что происходящему должно быть рациональное объяснение, что возникло недопонимание, но я знал, что всё это не так. Я сглотнул, стараясь не показывать страх.

— Дайте, пожалуйста, адрес или номер телефона мистера Санчеса.