Гламорама - Эллис Брет Истон (е книги .TXT) 📗
— Ладно, ребята. — Я резко поворачиваюсь лицом к группе. — Перекур. Бонго, ты прощен. Перестань обсуждать свои свидетельские показания с кем попало. Можешь идти. А ты, Джей Ди, подойди ко мне. Мне нужно с тобой кое о чем пошептаться. Остальные могут подождать возле этого бара и поискать между делом, нет ли еще где крапинок. Оператор, не наводите на нас вашу хреновину: у нас обеденный перерыв.
Я подтягиваю к себе Джей Ди, и он тут же начинает лепетать:
— Виктор, если ты насчет того, что мы не можем нигде найти Мику, то ради всего святого, не заводи все сначала, потому что мы найдем другого диджея…
— Заткнись. Я вовсе не о Мике. — И после некоторой паузы: — Кстати, где она?
— Боже, ну откуда я знаю. Она работала во вторник в «Jackie 60», затем на дне рождения у Эдварда Фурлонга, а затем все — пуфф!
— Что ты хочешь этим сказать? Что значит «пуфф»!
— Исчезла. Никто не может ее найти.
— Хреново, Джей Ди. И что же мы — нет, не мы — ты намереваешься делать? — вопрошаю я. — Кстати, я с тобой не только об этом хотел говорить.
— Не подаст ли на нас в суд Кенни Кенни?
— Нет.
— В каком порядке мы рассадим гостей за столами во время банкета?
— Нет.
— Об этом жутко миленьком фокуснике, который трется на первом этаже?
— Боже, да нет! — Я понижаю голос: — Речь идет об очень, эээ, личном деле. Мне нужен твой совет.
— О Боже, Виктор, прошу тебя, не впутывай меня ни в какую гнусную историю, — заламывает руки Джей Ди. — Терпеть не могу, когда меня впутывают в гнусные истории!
— Послушай… — Я бросаю взгляд на девицу из «Details» с сотоварищи, которые сгрудились у стойки бара. — Ты ничего не слышал насчет… эээ, фотографии?
— Чьей фотографии? — восклицает он.
— Тсс, заткнись. О Боже! — Я оглядываюсь по сторонам. — Ладно, хотя ты и считаешь, что Erasure — это хорошая группа, я думаю, тебе все же можно доверять.
— Но, Виктор, они действительно…
— Кое-кто завладел, эээ, скажем так, компрометирующим фото, на котором я изображен с одной юной, — я откашлялся, — особой, и я хочу, чтобы ты выяснил, собираются ли это фото, гм, напечатать где-нибудь в обозримом будущем — возможно, даже завтра — в одной из малопочтенных, но тем не менее широко читаемых ежедневных газет этого города, или случится чудо, и этого не произойдет. Вот, собственно, и все.
— Трудно выразиться более туманно, Виктор, но я к твоим манерам уже привык, — говорит Джей Ди. — Дай мне двадцать секунд на то, чтобы расшифровать твое сообщение, и я буду готов к разговору с тобой.
— У меня нет двадцати секунд.
— Я предполагаю — нет, я надеюсь, что юная особа, о которой идет речь, это твоя подруга Хлое Бирнс?
— Подумай еще, я даю тебе дополнительные тридцать секунд.
— Это фотография типа тех, что печатают в светской хронике?
— Что ж, ладно, придется прояснить ситуацию: речь идет о компрометирующей фотографии, на которой один подающий большие надежды молодой человек и девушка, которая… впрочем, там нет ничего такого плохого или особенного. Просто, скажем так, девушка эта сама на него набросилась на прошлой неделе во время премьерного показа в Центральном парке, и некто неизвестный сфотографировал это, и, гм, фотография эта выглядит несколько… странно, поскольку подающий надежды молодой человек — это я… И у меня такое ощущение, что, если следствие буду вести опять-таки я, это могут, гм, неправильно понять… Ну что, продолжать, или до тебя все дошло?
Внезапно Бо вновь орет нам сверху:
— Хлое встретится с тобой в девять тридцать в «Doppelganger»!
— А чем ей «Flowers» не подходят? То есть я хотел сказать, в одиннадцать тридцать в «Metro CC»? — ору я ему в ответ. — Чем ей не подходит десять часов в «Cafe Tabac»?
Следует затянувшаяся пауза.
— Теперь она говорит — в девять тридцать в «Bowery Bar». Это ее последнее слово, Виктор.
Повисает молчание.
— Похоже, ты хочешь заставить меня совершить что-то ужасное, Виктор! — После некоторой паузы Джей Ди продолжает: — Скажи мне, эта фотография — если она будет опубликована — может крупно испортить отношения этого парня с одной юной моделью по имени Хлое Бирнс и вспыльчивым владельцем одного ночного клуба… ну, скажем, чисто гипотетически этого клуба, которого зовут Дамьен Натчес Росс?
— Проблема вовсе не в этом, — подтянув Джей Ди, который удивленно хлопает глазами, к себе поближе, говорю я. — Кончай строить догадки. — Шумно вздохнув и набрав побольше воздуха, я продолжаю: — Проблема заключается в том, что фотография существует. И что один дебильный редактор колонки светских сплетен собирается пустить ее в дело. Так вот, в сравнении с этим инфаркт принцессы Каддлз, о котором мы только что говорили, — это сущий пустяк. — Я оборачиваюсь и наконец бросаю всем через плечо: — Нам нужно сходить вниз, посмотреть, как там фокусник. Извините.
— Но как же быть с Мэттью Бродериком? — вопрошает Пейтон. — И как быть с салатами?
— Может, взять две порции! — кричу я на ходу, волоча Джей Ди вниз по длинному крутому лестничному пролету, ведущему в подвал. Вокруг становится очень темно, и мы начинаем двигаться осторожнее.
Джей Ди лепечет:
— Ты знаешь, что я во всем помогаю тебе, Виктор. Ты знаешь, что я вернул выражению «не продохнуть от звезд» его буквальный смысл. Ты знаешь, что я сумел упаковать эту вечеринку знаменитостями под самую завязку. Ты знаешь, что я готов для тебя в лепешку разбиться, но вот этого я делать не буду, потому что…
— Джей Ди, завтра у меня фотосессия, показ, интервью на MTV с программой «House of Style», обед с моим отцом и репетиция группы — необязательно именно в этой последовательности. А еще мне надо успеть забрать мой гребаный смокинг. У меня весь день расписан. А вечером мне еще открывать вот этот чертов притон. У — меня — просто — нет — времени!
— Виктор, как всегда я постараюсь сделать для тебя все, что смогу. — Джей Ди нерешительно мнется на лестнице. — Теперь что касается фокусника…
— Плюнь на него. Почему бы нам просто не нанять клоунов на ходулях и не впихнуть внутрь пару-другую слонов?
— Он показывает карточные фокусы. Он работал на дне рождения Брэда Питта в Лос-Анджелесе в клубе «Jones».
— Не врет? — спрашиваю я с подозрением. — Ну и кто же там был?
— Эд Лимато. Майк Овиц. Джулия Ормонд. Мадонна. Модели. Куча адвокатов и светских тусовщиков.
По мере того как мы приближаемся к концу лестницы, становится прохладно.
— Я хочу сказать, — продолжает Джей Ди, — что было в общем-то круто.
— Но теперь круто — это отстой, — объясняю я, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь под ногами.
Здесь так прохладно, что изо рта идет пар, а перила лестницы холодны как лед.
— Что ты сказал, Виктор?
— Отстой — это круто. Уловил?
— То есть круто… это больше не круто?— спрашивает Джей Ди. — Я правильно тебя понял?
Я пристально смотрю на него, пока мы преодолеваем следующий пролет.
— Нет, ты не понял. Круто — это отстой. Отстой — это круто. Просто как дважды два, верно?
Джей Ди дважды моргает, трясясь от холода, и мы продолжаем наш спуск во тьму.
— Видишь ли, отстой — это круто, Джей Ди.
— Виктор, у меня сегодня нервы не в порядке, — отзывается он. — Может, не стоит грузить меня сегодня?
— Да тебе даже задумываться над этим не надо. Отстой — это круто. Круто — это отстой.
— Погоди, ладно. Круто — это отстой? Ну что, я усвоил хоть что-нибудь?
В самом низу так холодно, что свечи гаснут, когда мы проходим мимо, а телевизионные мониторы не показывают ничего, кроме войны микробов. Возле бара, расположенного у самого конца лестницы, стоит фокусник, похожий на Антонио Бандераса, внезапно помолодевшего, коротко подстригшегося и превратившегося в немца, и, сгорбившись, праздно тасует колоду карт, время от времени затягиваясь маленьким косячком и отхлебывая из стакана с диетической кока-колой. На нем рваные джинсы, короткая футболка — в общем, одет он преувеличенно небрежно, в явной попытке закосить под простого парня. Перед ним на стойке выстроились в ряд пустые фужеры для шампанского, отражающие те немногие лучи света, которые удостоили своим посещением подвал.
