Пространство мертвых дорог - Берроуз Уильям Сьюард (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
– Он – малаец, – объясняет Тони, откидываясь на спинку сиденья и закуривая манильскую сигару.
Следом за повозкой увязывается мальчишка-попрошайка, и Ким кидает ему монетку. Они едут где-то около часа… Ночной воздух наполнен ароматами и овевает их жарким дуновением. Ким слышит стрекотание кузнечиков и кваканье лягушек.
По пути они проезжают мимо глинобитных хижин с соломенными крышами.
И вот впереди показался привязанный к мачте дирижабль… Капитан машет им рукой:
, – Ну-ка, ребятки, забирайтесь на борт… Мы уже завелись и готовы к отплытию…
Двое слуг-малайцев помогают им поднять вещи по трапу и отнести их в роскошные каюты…
– Ты же понимаешь Большую Картину, старина…
Мы шаг за шагом возвращаемся назад во времени, словно фильм, который перематывается в обратном направлении, нарушая при этом непреложные законы Вселенной и прочую херь в том же духе…
– И вовремя.
На ужин подали бифштексы из мяса кулана…
– Эти животные практически вымерли, понимаешь… – говорит Тони в промежутке между одним куском и другим.
– А подать нам американского журавля! – курлычет Ким.
– И омлет из яиц дронта!
Капитан от всей души смеется и подкручивает усы. Ким со вкусом растягивается на диване, смакуя марочное бургундское, словно пятнадцатилетний школьник на каникулах.
Тони награждает его укоризненным взглядом.
– Итак, это я возвращаюсь назад во времени, верно?
– Да, только не превышай скорости.
– Я обожаю дирижабли. Такое ощущение, словно летишь верхом на огромном набухшем члене.
– О да, очень точно подмечено! – Капитан пронзает его взглядом, одновременно проницательным и бессмысленным.
– А я бы хотел на десерт торт-безе с мороженым, – твердо заявляет Ким.
– Удивительно, но именно его я и хотел вам предложить… а еще у нас имеется вполне приличное шампанское… такое, сладковатое, да вы сами знаете…
– Reserve Heidsieck?
Когда Ким отправил последний кусок торта в рот и малаец в очередной раз наполнил бокалы шампанским, Капитан спросил, нахмурив брови:
– И чем же вы, парни, там занимались?
– Ну, Ким, как бы ты ответил на этот вопрос? Отвечай, как было положено в старые времена в частных английских школах.
– Ты хотел сказать «как если бы я продавал сценарий голливудскому продюсеру»? Одним предложением – о чем этот фильм, который войдет в историю? Потому что, если отвечать, как английский школьник, то можно ограничиться заявлением типа «Это слишком отвратительная тема, сэр!»
Тот же самый персонаж через сорок лет, говорящий в стиле Старой Тетушки:
– Никакая сила, ни божеская, ни человеческая, никогда не заставит меня поведать о том, что я увидела в этой проклятой долине… Существуют тайны, узнав которые, смертный уже не в силах сохранить рассудок. В начале времен произошло нечто столь ужасное и невыразимое, что последствия до сих пор преследуют нас через дни, годы и века, через лабиринт времени… таясь за миллионами безликих масок, скрывающих бездонный ужас… Мы возводим города, ведем войны, играем в игры, предпринимаем все возможное, чтобы забыть ужас, лежащий в истоке нашего существования…
– Ты не сможешь продать фильм, если начнешь с утверждения, что его ни в коем случае нельзя никому показывать. Вероятно, тайны, узнав которые смертный уже не в силах сохранить рассудок, действительно существуют, уважаемый мистер, только Голливуд этим не проймешь.
– Мы видели рождение человеческой речи, начало и конец Слова. Мы видели возникновение чумы, которая будет опустошать людские города наподобие яростного лесного пожара.
Омерзительная Говорильная Болезнь, известная также под названием Чревоточина или Трепак… Ее так назвали из-за первого симптома: речь больного становится похожей на те звуки, которые издают манекены, используемые в представлениях чревовещателей. Буквально за несколько часов кровь сворачивается и сгнивает прямо в венах. Горло раздувается до размеров арбуза, и смерть наступает обыкновенно вследствие асфиксии. С самого начала заболевания у больного возникает нарушение умственных способностей… Он забывает обо всех человеческих приличиях, а также об уважении к своим собратьям. Зная, что он обречен, больной получает неописуемое удовольствие, инфицируя других.
Перед нами переполненный ресторан, двое посетителей беседуют у стойки бара…
– Что ты думаешь по поводу этого слияния, Би Джи?
– Полная фигня, – чревовещает Би Джи. Молчание, подобное удару грома.
– ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА!
Хозяева ресторана с криками бегут к выходу. Это самая заразная болезнь, которая когда-либо существовала на планете. Перед нами переполненная людьми электричка…
– Билеты, пожалуйста, – чревовещает кондуктор.
– ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА!
Кто-то дергает стоп-кран, но прежде чем поезд успевает остановиться, чревовещают уже все пассажиры в вагоне.
Певец в стиле кантри-энд-вестерн застывает на сцене, подобно манекену.
– Останься на ночь и еще чуть-чуть подольше… – В голосе его слышится легкий призвук чревовещания. Слушатели беспокойно ерзают в креслах.
– Сними свой плащ, швырни его небрежно… Сомнений больше нет.
– ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА! ЧРЕВОТОЧИНА!
– Ну почему ты не останешься подольше…
Тела лежат в проходах в три слоя, общее число погибших – 123 человека.
Выживает не более одного процента инфицированных. Выжившие объединяются в разбойничьи отряды. Они выскакивают из развалин зданий и чревовещают в лицо прохожим: «Нам нравится Нью-Йорк!» или же высовывают головы из окон машин и чревовещают: «Удачного вам дня!»
Тошнотворный запах гнилой крови висит над мегаполисами, словно смог.
– Зрелище, вполне достойное Голливуда!
Ким часто путешествует на отдаленные заставы в джунглях, в Антарктиду, на другие планеты. Вот отрывок из венерианского дневника Кима.
19 НОЯБРЯ 1980 г. Это первое человеческое поселение на Венере. Предполагается, что на Вечерней Звезде должны быть представлены все разновидности человечества, поэтому здесь будет и голубая пара. Было не просто пропихнуть такое решение. На это пришлось потратить десять лет, и борьба была кровавой, грязной и долгой. И мы победили, потому что оказались безжалостнее, хитрее, изобретательнее и намного умнее, чем наши венерианские оппоненты, скрывающиеся в оккупированных ими человеческих телах. Ясно, как говно, что они отнюдь не нуждались в настоящих людях на их вонючей, засраной планетке.
Мы с Томом занимаем комнату в правительственном, комплексе. С соседями мы неплохо ладим. Бенсоны приходят к нам раз в неделю на обед. Беверли Бенсон – симпатичная старушка, которая слишком много пьет. А один из наших лучших друзей – Мартин Уинтерс, начальник отдела безопасности, помешанный на ружьях тип из Колорадо.
Разумеется, у нас с Томом далеко не всегда все идет гладко. В Лос-Анджелесе перед отправкой в экспедицию, когда наши нервы были слегка измотаны долгой борьбой за право отправиться в космос, я однажды вернулся в гостиницу и обнаружил, что наши носильные вещи раскиданы по всему номеру. И Том мне говорит:
– Ким, твой ебаный дружок украл мои купальные трусы!
– Ты врешь и не краснеешь! Это твой приятель-мексиканец их спер!
– Как ты смеешь мне говорить такое! – восклицает Том, уязвленный до глубины души.
– Ах да, ну конечно же: «Я никогда не лгуууу…» Весь персонал размещается в идентичных длинных бараках из окаменелого торфа, крытых листовым алюминием. С одной стороны простирается крутой склон, покрытый терновником и другими колючими кустами, который ведет к гибельным топям. Осматривать окрестности можно через толстые стеклянные иллюминаторы. Пейзаж жутковатый: трясина до самого горизонта, хитросплетение островков и мысов, многие из которых представляют собой дрейфующую растительную массу, и надо всем этим – несущиеся по небу облака сернистого газа.
