Пространство мертвых дорог - Берроуз Уильям Сьюард (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗

Лечение на ранних стадиях еще возможно, но требует не менее года специальных процедур. Наиболее тревожный симптом – раздражение кожи: она приобретает такую чувствительность, что легкое дуновение сквозняка может довести больного до судорог. Поэтому пациентов приходится содержать в цистернах сенсорной депривации 78 и поддерживать их существование высокими дозами морфина и антибиотиков, поскольку чувствительность их к инфекциям превосходит всякое воображение.

Корыто-сити.

Все дома здесь такие же узкие, как тот самый дом, не более пяти или шести футов в толщину вместе со всеми своими лестницами, дверьми и коридорами, лабиринт узеньких комнаток и коридоров, лестница вверх, лестница вниз… Берегись Лестницы Вниз, ведущей в. тупик, где у тебя за спиной захлопнется тяжелая дверь…

– Сейчас мы разберемся с этой точкой. Дверь распахивается в узкий коридор… Слева – маленькая квадратная комнатка, которая выходит на улицу.

– Корыта там внизу. – Ким тыкает пальцем вправо. – Гай, прикрывай нас сзади. Я и Шарики-Ролики захватим Корытную.

Комната довольно светлая, благодаря окнам на дальней стене. В конце ее – дверь. Через нее выбегает какой-то человек. Он около четырех футов ростом, крепкий и коренастый, с шишковатым лбом. Его глаза пылают ненавистью к чужеземцам.

На нем подпоясанная серая туника. Он оборачивается на бегу и машет ручками с растопыренными в негодовании пальцами. Ким выхватывает свою сорокачетверку и всаживает гному пулю в лоб. Из раны фонтанирует густая молочно-белая жидкость. Гном падает в корыто. В этот момент жвалы прорезаются сквозь лоб одного из обитателей корыта. Все они, эти обитатели, очень похожи друг на друга, но в то же время сохраняют некоторые черты бывшей индивидуальности в выражении сморщенных лиц. Можно понять, кем был этот человек раньше.

Сколопендра выползает из мертвой сухой оболочки.

Гай заглядывает через плечо Кима.

– Не заглядывай в корыта! Вперед!

Шарики-Ролики швыряет взрывное воспламеняющее устройство, взрыватель которого срабатывает через три минуты после броска. Великан, стоящий на улице у двери, заламывает руки.

– Я должен немедленно вернуться во дворец! – стенает он и убегает по бумажной дороге, исчезая, словно последний кадр мультфильма.

– Вверх по этой лестнице!

Каменная лестница, свет вверху. Они стоят на склоне холма над зданием и видят через него насквозь. Лабиринт узеньких фанерных комнат, двери и коридоры, корытные, лестницы, идущие вверх и вниз, простирающиеся насколько видит глаз, уходящие в глубь холма и тающие в дымке на расстоянии.

Перед ними простирается известняковый двор шириною в сто ярдов… За ним -. широкая улица и море. До него далеко, но его видно ясно, словно в подзорную трубу.

– Бежим!

Оглушительный грохот – и весь этот фанерный нужник разлетается на куски: в воздух взлетают обломки фанеры, гномы, песок, обрывки сколопендр и падают сверху на них, спасающихся бегством. Ким видит, как упавшая на землю челюсть сколопендры у него на глазах превращается в окаменелость… Внезапно грохот и мусорный дождь прекращаются, как будто кто-то выключил телевизор.

Двора больше нет – перед ними заросшая сорняками пустынная автостоянка. За спиной у них голый склон холма, карликовые дубы, кривая сосна и несколько оливковых деревьев. Они идут по сухому руслу ручья к морю. Оно совсем неподалеку, в каких-нибудь ста ярдах.

Воспоминание о корытах с песком тает в памяти, словно сновидение… В корытной гаснет свет. Темнота, шорох пыли и тихие звуки гниения и распада… голый склон холма, пасущиеся овцы, далекий звук флейты… икринки-лбы взрываются с глухим звуком, словно грибы-дождевики в полуденную жару, посреди пейзажа, состоящего из свалок и пустых автостоянок… Прохладный вечерний бриз приносит запах моря… Синий запах молодости и надежды. Никто не бывает серьезным в семнадцать лет… Они садятся под голубым тентом и заказывают по порции анисовой водки с черными оливами на закуску… День клонится к вечеру… несколько купальщиков сидят на пляже. Мальчики в плавках проходят мимо, смеются, болтают… Старики сидят на скамейках вдоль эспланады, трости в руках, смотрят на море.

Звук далекой флейты доносится в сгущающихся сумерках со склона холма.

Они съедают ужин на балконе с видом на море… Креветки в соусе из оливкового масла, орегано, лимонного сока и чеснока… красный люциан и греческий салат, на запивку – рецина 79.

– От вашего примитивного оружия нет никакой пользы! – шепчет Инопланетянин.

– Откуда тебе знать? – спрашивает Ким, и от этого вопроса Инопланетянина как волной смывает.

– Похоже, он несколько удивился.

Никто не бывает серьезным в семнадцать лет.

Ким Крисмас, суперагент разведки, сворачивает на убогую улочку в Амане. Он бросает монетку безрукому прокаженному, и тот ловит ее зубами. Ким начинает жить по своей легенде. Теперь он – Джерри Уэнтуорт, безработный космолетчик.

Обычный арабский жилой дом… кубические комнаты с белеными стенами… деревянные крючки для одежды… соломенный тюфяк, одеяло, маленький рукомойник и кувшин с водой… в центре дома – дворик с колодцем и несколькими смоковницами и апельсиновыми деревьями. В таких домах у любого человека со средствами обязательно имеется телохранитель. Джерри приподнимается, натянув подержанное армейское одеяло себе на грудь. Стало холодно, и его рептилия-телохранитель, спящая в соседней кровати, впала в спячку. В этом главная проблема с рептилиями-телохранителями. Но Джерри слышит шаги старика, несущего два глиняных горшка с раскаленными углями на специальном коромысле, которое делает старика похожим, по мнению Джерри, на изображение Фемиды с весами. Он попросил принести ему хлеба и горячий шмун – сладкий напиток из чая и хата 80. С него хорошо начинать утро. Он закрывает двери, и вскоре жар от углей прогревает комнату, и тогда его рептилия лениво потягивается и вылезает из-под одеяла.

Это типичный потребитель мамбы в последней стадии: гладкая ярко-зеленая кожа, угольно-черные глаза, лобковые и ректальные волосы – блестящие, черные, с зеленоватым отливом. Он разводит ноги в стороны, и в глазах его вспыхивает похоть, а его задница начинает переливаться лососевыми, розовыми, лиловыми, ярко-синими зловонными радугами.

Мальчик мрачно одевается. Ему срочно нужна зеленая. Они направляются к ближайшему змеепитомнику.

Через открытые двери доносится запах змеепитомника, тяжелый и липкий, томный, как объевшийся питон, гипнотический, как кобры в египетских садах, сухой и колючий, как гнездо гремучих змей и концентрированная моча маленькой лисички-фенека, которая живет в пустыне, запах ядовитых морских змей в стоячих лагунах, где акулы и крокодилы копошатся в темной маслянистой воде.

Змеепитомник – это узенькая комната, высеченная прямо в склоне холма. Вдоль стен идут каменные скамейки, пропитанные поколениями и поколениями подсевших на рептилий. В центре комнатки, ближе к задней стене, – люк, с покрытой патиной бронзовой крышкой, который ведет в лабиринт туннелей и комнат, где находятся мумии фараонов и живут те немногие, кто достаточно богат, чтобы принадлежать к этому самому эксклюзивному клубу в мире – КБ, Корпорации Бессмертных.

Рептилии ожидают явления Змея. Змей как всегда запаздывает, и рептилии печально шипят. Многие уже начинают плавиться: они срывают лохмотья кожи друг с друга, громко шипя от боли и экстаза. Рептилия, принадлежащая Джерри, с отвращением отворачивается от них! Часть рептилий одета в поношенные вонючие кожаные плащи, другие носят суспензории из змеиных шкурок и не выходящие из моды высокие, до колена, сапоги из кожи бегемота; многие вообще обнажены, если не считать пружинных сандалий на ногах, снабженных острыми как бритва крылышками Меркурия для того, чтобы наносить ногами смертельные удары назад.