Возвращение - О'Брайен Эдна (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗

Annotation

Это книга о детстве ирландской девочки — во многом о детстве самой писательницы, живущей в Лондоне, но постоянно возвращающейся — и не только памятью, в книгах — на свою родину.

Эдна О’Брайен

«Страна, зовущаяся детством»

Барышни Коннор

У маминой мамы

Кукла

Холостяк

Дикари

Ухажеры

Призраки

Сестра Имельда

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

Эдна О’Брайен

Возвращение

«Страна, зовущаяся детством»

Название этой книги дано самим автором не по одному из включенных в нее рассказов, а по мотиву, который объединяет их все. Мотив «бегства-возвращения» — им пронизаны многие произведения Эдны О’Брайен — стал для нее своего рода метафорой собственной судьбы. Судьбы, типичной для многих ирландских писателей, для которых Ирландия переставала быть местом жительства, но навсегда оставалась местом действия их произведений. Пример Джеймса Джойса в этом смысле — классический.

Эдна О’Брайен (род. в 1932 г.) живет в Лондоне (с 1959 г.), но к Ирландии возвращается не только в своих книгах. Она регулярно приезжает на родину и… снова уезжает в город, где живет. С родиной у Эдны О’Брайен свои отношения, как, впрочем, опять же и у многих других ирландских писателей. Ее «ссора с Ирландией» — здесь она тоже не исключение — это и ссора с самой собой, а ее бегство из Ирландии — в немалой степени бегство от самой себя. А так как, покуда жив человек, ему не суждено убежать от себя, он должен возвращаться к стране своего детства, чтобы вновь и вновь пытаться объяснить причины своего бегства. И Э. О’Брайен делает это постоянно: и в многочисленных интервью, и в книге-путешествии «Мать Ирландия» (1976), и во всех своих ирландских рассказах и романах.

Она говорит о том, что не могла бы жить в Ирландии, но хотела бы ежедневно там бывать (интервью 1976 г.). Когда человек живет в другой стране, мыслями он устремляется к той, где родился. «Дом в Ирландии, в котором я выросла, теперь необитаем, но когда я вижу сны, снится мне всегда этот дом» (интервью 1981 г.). Живи она в Ирландии, она погружалась бы в свою естественную среду, не замечая этого; находясь же вдали, она хранит в себе ее картины (интервью 1985 г.). Книга «Мать Ирландия», рисующая весьма критический портрет нации, заканчивается объяснением: «Я не живу в Ирландии, следуя внутреннему предостережению. Если бы я там жила, я могла бы иссякнуть, могла бы утратить чувство того, что значит для меня иметь такое наследство, могла бы обрести спокойствие, а мне, не знаю отчего, так важно снова и снова проследить тот самый смертельно опасный путь из детства в надежде отыскать какой-то ключ, который поможет или помог бы мне перенестись к месту истока сознания, к полной чистоте, предшествующей моменту рождения».

Что-то в этих и многих подобных словах писательницы, думается, продиктовано потребностью самооправдания, что-то в них помогает понять и психологию творчества. Но есть в них и другое — глубокое и совершенно личное, сотканное из противоречий чувство к своей родине. «Ирландия всегда воспринималась как мать, женщина, лоно, вместилище, кормилица, невеста, прекрасная Розалин, корова, шлюха и, наконец, костлявая ведьма», — пишет Э. О’Брайен в книге «Мать Ирландия». Ирландские писатели, кажется, навсегда простились с романтическим образом прекрасной страдающей Кэтлин, еще одного олицетворения родины. Но если она и остается для них матерью, отношения с ней не складываются легче.

«Тоскуя вдали от нее, я полнее ощущала ту мучительную боль, которая доказывала мне самой, как сильно я ее люблю». Слова эти, отнесенные в рассказе «У маминой мамы» к родной матери, передают и чувства писательницы к матери-родине. Они выражены в емком образе любви-боли: любви, проросшей в душу и все же нуждающейся в напоминании болью. Психологическое состояние, определяемое этим образом, писательница многократно, в разных ситуациях, с разными оттенками передавала в своих книгах. В самой противоречивости этого состояния есть, видимо, и оттенок религиозной экзальтации, взболтавшей в одну дурманящую смесь любовь, страх, боль и вину. Полученное писательницей католическое воспитание, как бы критически она ни характеризовала его впоследствии («никому такого не пожелала бы»), создало то, что она называет своей мифологией, в системе символов которой «ад занимает первое место».

В мире детства писательница не находит, да и не ищет обетованную землю. Ее «возвращение» вызвано не ностальгией, а «надеждой найти золотой ключик, который откроет дверь, ведущую к твоей основе, к тому, что было до тебя». И в надежде на это еще раз пройти путь из детства, проверяя его. Отсюда и интонация повествования, отличная в этой книге рассказов от всех других произведений Э. О’Брайен.

Через двадцать лет она вернулась к изображению той же среды, с которой начала в своем первом, сразу же получившем широкую известность романе «Деревенские девочки» (1960, русский перевод в кн.: Современная ирландская повесть, М., «Радуга», 1985), и вновь обратилась к ней спустя десять лет в романе «Языческое место». Их действие происходит там, где родилась и выросла писательница — в сельской местности графства Клэр, расположенной между Лимериком и Гортом, двумя ближайшими городами, к западу от Шеннона, самой большой в Ирландии реки, разделившей остров на западную и восточную части. Чтобы представить себе эти места в исторической перспективе, надо вспомнить, что еще в XVII веке английские колонизаторы выселяли туда непокорных ирландцев. Там всегда жили беднее, выше был процент эмиграции. Там дольше, чем в других областях страны, сохранялись старинные обычаи, но и сильнее сказывалась провинциальная замкнутость.

В книге рассказов не только та же среда, но и та же героиня, от лица которой ведется повествование, повторяются даже некоторые персонажи романов. Сюжеты иные, но их вполне можно представить включенными в «Деревенских девочек» или «Языческое место». Так что же, вправе спросить читатель, эта книга рассказов, которой предшествовали уже два романа на ту же тему, необязательное послесловие или маргиналии к давно изданным книгам? Опасение напрасное, и, как убедится сам читатель, внешнее сходство лишь подчеркивает их различие. Более того, эти романы и книга рассказов, выходившие с интервалом в десять лет, обозначили важные вехи в творческой эволюции писательницы.

Две романтически настроенные бунтарки, сердитые девчонки, заглавные героини первого романа, после всех пережитых невзгод и несчастий вырвались из душного мира деревни. Побег их удался, казалось, «жизнь была прекрасна и полна обещаний». В «Языческом месте» реалии деревенской жизни — религиозный фанатизм, моральная нетерпимость, семейный деспотизм — представлены рельефнее и страшнее. Чтобы «убежать от них далеко-далеко, туда, где нет никаких средств сообщения», героиня, ухватившись за первый представившийся ей случай, решает уйти в монастырь.

В книге рассказов «Возвращение» нет былой жизнерадостности, как нет в ней и трагического надрыва. Здесь никто никого не убивает, не отправляет в сумасшедший дом, как случалось в других «ирландских рассказах» Э. О’Брайен. Они спокойнее и сдержаннее по тону, но оттого не менее драматичны. Беременную дочь здесь не гонят из родительского дома (один из самых тягостных эпизодов «Языческого места»). Но когда выясняется, что у нее была ложная беременность, ни у кого и мысли нет о пережитой ею психической травме, даже у родной матери она вызывает лишь презрение и ненависть («Дикари»).

Здесь не раздаются возгласы отчаявшейся души, хотя мысль о побеге присутствует постоянно. И претворяется в действие: «Я сбежала от них, спаслась бегством. Я живу в городе». Но с другим итогом. Забылось, ушло в прошлое то, что девочке казалось самым важным. Рассказы о барышнях из господского дома, с которыми она мечтала подружиться, чтобы войти в их «необыкновенный мир», «перестали меня трогать» («Барышни Коннор»). Жестокая учительница, забравшая любимую куклу, «ничего больше не значила для меня» («Кукла»). Но, похоронив прошлое, выбрав другой мир, она «потеряла свой и всех, кто населял его». Это чувство утраты передано в рассказе «Барышни Коннор», оно дает о себе знать в «Кукле»: «Вот и выходит, что я далека от тех, с кем сейчас, и от тех, с кем была раньше». Очевидна не только иллюзия бегства, иллюзорна и спасительность возвращения — Мейбл в рассказе «Дикари» удалось уехать, но это ей не помогло. Она вернулась в родительский дом, и это погубило ее окончательно. Но рефреном все же звучит тема внутренней связи героини-рассказчицы с людьми ее детства: «Я мечтала улететь прочь из дому и в мечтах забывала о том, что как бы далеко ни залетела и как бы высоко ни занеслась, я неотторжима от этих людей» («Холостяк»).