Живые и Мертвые (СИ) - Туровников Юрий Юрьевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
- Да уж, - вздохнул Даниэль.
- Бывает же! – кивнул Прохор.
- Все, пошли в баню!
Хома ударил ладонями по столу, да так сильно, что вместе с посудой в воздух поднялась и голова спящего писаря. Его руки соскользнули вниз, и Фрэд приложился о стол носом, отчего и проснулся. Летописец продрал глаза и осмотрелся: костер продолжал плеваться в ночное небо искрами, жителей значительно поубавилось, столы оскудели на снедь. Писарь понюхал несколько кружек и поморщился. Он с трудом поднялся с лавки и подошел к Прохору.
- Я до колодца прогуляюсь, пить охота, а тут, кроме самогона, нет ничего. Без меня не улетайте, - и скрылся в ночи.
Оставшиеся стоять на ногах мужики завалились в единственную на все село баню, побросав одежду на лавки в предбаннике. То и дело честная компания выбиралась наружу, чтобы опрокинуть чарку-другую. Сколько веников разлетелось на листочки, никому не известно, но дров спалили столько, что село могло топиться всю зиму. Что касается Хомы, который так хотел выгнать хмель из своей головы, то это ему не удалось. Он признал-таки в Даниэле нечистого и пытался обварить бедолагу кипятком. Сладить с бородачом никто не мог, поэтому помывку в срочном порядке прекратили и вновь переместились за столы. Хома же остался в бане и пытался совладать с одному ему видимым врагом: он гремел шайками и сквернословил так, что даже старикам стало стыдно перед Государем.
По домам разошлись только под утро, когда и без того бледный месяц стал блекнуть, а небо начало окрашиваться в розовый цвет.
Даниэль и Прохор прикорнули на лавках, а Хома заснул в бане, так и не изловив рогатого. Проснулась Тихая заводь вовсе не с первыми петухами…
Глава 3.
Глава третья.
Прохор продрал глаза и кое-как, скинув ноги, сел. В голове шумело, все тело ломило, ибо спать на узкой деревянной лавке не очень удобно. Он осмотрелся. Вокруг никого, только по столам шарятся коты и куры, подъедая то, что вчера не смели селяне, которые теперь отходили от гульбища, нежась в кроватях. Проверив все кружки и кувшины, Прохор с огромным сожалением обнаружил, что утолить жажду абсолютно нечем. Государь потер виски и посмотрел на небо: там, в вышине, по направлению к Северным горам, плыли облака, гонимые ветром. На Правителя Серединных Земель нахлынула грусть-тоска. Он вспомнил Броумен, где его ждала Изольда с малышкой Жаннетт. Наверняка сейчас сидят у окна и смотрят вдаль, надеясь увидеть летучий корабль.
Прохор резко встал и тут же оперся руками о стол, чтобы не упасть. Последнее ведро самогона было явно лишним. Он хотел крикнуть Даниэля, но голос еще спал, из уст вырвался лишь хрип. Мастер нашелся сам, он спал на лавке по другую сторону стола. Изобретатель со стоном сел, тоже повертел в руках кружки и осмотрелся.
- Село не спалили – уже хорошо, а то Тихая заводь могла превратиться в Мертвую.
Даниэль доковылял до ближайшего забора и, сорвав с яблони два налитых плода, бросил один Прохору, а в другой сам впился зубами.
Сок потек и по подбородку короля.
- Мм… Надо в город отправляться, пока нас на второй день не оставили. Я уже не сдюжу, да и дела не терпят.
- А где писарь? – неожиданно спросил Даниэль.
Прохор наморщил ум и осмотрелся.
- Может, вернулся на корабль? Он же у нас привередливый. Сопит, поди, в обе дырки на кровати.
Нарвав на дорогу яблок, столичные жители отправились в дубовую рощу на поиски летописца, но тот на летающем судне не обнаружился. Друзья обшарили весь трюм – Фрэда и след простыл. Даниэль глотку сорвал, пока кричал писаря. Прохор осмотрел с палубы окрестности, но с тем же результатом: Фрэд пропал.
Пришлось вернуться в село. Сначала обыскали дом старейшины, который мирно сопел в своей кровати, накрывшись с головой тулупом. Затем осмотрели баню, а после и остальные дома, на что ушло около часа. Нигде летописца не нашли.
- Ну не мог же он сквозь землю провалиться?! – всплеснул руками Даниэль, стоя на дороге посреди села. – Он тебе ничего не говорил? Может, с какой девицей в лопухи ушел?
- Да я не припомню такого: он, считай, всё время за столом спал. Потом, правда, перед тем, как мы в баню пошли, он просыпался, сказал, что до колодца прогуляется.
- Вот! Это уже кое-что. Кстати, вон и колодец, - мастер показал пальцем в сторону дома Лукьяна.
- Так он же заброшенный, - напомнил Прохор.
Даниэль махнул рукой.
- Ой, думаю, вчера и мне было бы плевать. Я так другого и не видел, пошли.
Король пожал плечами и поплелся за изобретателем…
***
Фрэд открыл глаза. Голова раскалывалась от боли: то ли виноват самогон, то ли тот факт, что при падении писарь ударился о стенку колодца. Сейчас, сидя по пояс в ледяной воде, он смотрел наверх, туда, где виднелся небольшой клочок неба. Он даже ойкнуть не успел, когда неведомая сила втянула его в темноту. Стоило несчастному летописцу заглянуть внутрь, как в глазах помутнело, и он потерял равновесие, а спустя мгновение Фрэд уже плюхнулся в воду.
А произошло это потому, что захотелось бедолаге пить, и он ничего лучше не придумал, чем пойти к колодцу. Из хмельной головы писаря выскочило, что колодец давно заброшен. Так или иначе, служитель пера откинул крышку, потянул журавля и обнаружил, что ведра нет, хотя должно было быть. Как иначе воды зачерпнуть? Фрэд попытался сглотнуть, но в горле пересохло начисто, и он перегнулся через венцы в поисках ведра.
Пить Фрэду резко перехотелось, но зато возникло другое желание – выбраться отсюда наружу, вернуться домой и больше не покидать библиотеки. Гори огнём все эти путешествия!
Постепенно глаза стали привыкать к темноте, и бедолага решил осмотреться: вдруг найдутся спасительные ступени. Но то, что обнаружил писарь, заставило его вжаться в стену и чуть слышно заскулить. Из темноты колодца на него смотрели пустые глазницы человеческого черепа, который когда-то принадлежал скелету, облаченному в белое платье.
- Мама дорогая! – неожиданно вспомнил летописец своих родственников, которых в глаза не видел, отмахиваясь руками от увиденного.
Неожиданно нижняя челюсть черепа щелкнула и открылась, застыв в зловещей улыбке, а из одной глазницы выползла медянка, скользнула в воду и, извиваясь, исчезла. Фрэда затрясло от страха. Он зажмурился и стал шарить руками по скольким бревнам, покрытым плесенью и поганками. Головная боль ушла, оставив вместо себя ужас и смятение. Несчастный часто задышал и чуть приоткрыл глаза. Теперь пришла очередь отвиснуть его собственной челюсти. Скелет, медленно, но верно начал обрастать плотью, а череп покрылся темными, длинными волосами. Вскоре Фрэд смотрел на необычайной красоты девушку. Она протянула писарю руку, и тот коснулся бледной, холодной плоти.
- Быть хочу всегда с тобой! – прошептал летописец.
Настолько прекрасной оказалась покойница, что бумагомаратель враз позабыл свою зазнобу, что ждала его во дворце.
Фрэд, не моргая, смотрел на свою возлюбленную и шептал ей слова любви до тех пор, пока кто-то его не окликнул. Писарь поднял взгляд и увидел высоко над собой ту самую, что стала его избранницей в королевском замке. Рыжеволосая фрейлина тянула к своему любимому руки и просила не бросать ее на произвол судьбы. Изабелла, так звали милашку, даже бросила в колодец веревку.
- Милый, я помогу тебе!
Но Фрэд отрицательно покачал головой.
- Ты меня не вытащишь! И веревка мне твоя не нужна. Мечтаешь о любви, но при чем тут я? Вот моя избранница, рядом со мной, - и он вновь впился взглядом в свою новую пассию.
Но девушка никуда не собиралась уходить и продолжала плакать и умолять Фрэда выбраться наверх. Она тешила себя надеждой, что ей все-таки удастся переубедить возлюбленного, но тот и слышать ничего не хотел.
- Оставь меня в покое! Поди прочь, не хочу больше тебя видеть, не мешай нашему счастью!
Летописец хотел послать проклятья и даже открыл для этого рот, как сверху на него полилась ледяная вода. Бедолага закашлялся и посмотрел на Изабеллу, но вместо нее увидел там лицо Даниэля.
