Прекрасные и проклятые - Фицджеральд Фрэнсис Скотт (бесплатные полные книги txt) 📗
В некотором смысле прошлое Глории было знакомой историей для него. Он наблюдал за ней глазами журналиста, поскольку собирался когда-нибудь написать книгу о ней. Но в настоящее время его интерес был исключительно семейным. В частности, он хотел знать, кто такой Джозеф Блокман, которого он несколько раз видел вместе с ней, и две девушки, в обществе которых она постоянно находилась: «эта» Рейчел Джеррил и «эта» мисс Кейн. Несомненно, мисс Кейн не принадлежала к тем женщинам, с которыми Глории стоило бы общаться!
Но момент был упущен. Миссис Гилберт, достигшая вершины своего красноречия, быстро катилась к лыжному трамплину, за которым ждало крушение. Ее глаза были просветами голубого неба, заключенными в два круглых и красных оконных переплета. Ее губы мелко дрожали.
В этот момент дверь открылась и в комнату вошла Глория вместе с двумя юными дамами, о которых недавно шла речь.
Две молодые женщины
– Ну, вот!
– Как поживаете, миссис Гилберт?
Мисс Кейн и мисс Джеррил были представлены мистеру Ричарду Кэрэмелу: «Это Дик» (смех).
– Я так много слышала о вас, – говорит мисс Кейн где-то между хихиканьем и восторженным вскриком.
– Как поживаете? – застенчиво спрашивает мисс Джеррил.
Ричард Кэрэмел пытается двигаться как человек с более грациозной фигурой. Он разрывается между природным радушием и собственным мнением об этих девушках как о заурядных особах, не похожих на выпускниц Фармингтонского колледжа.
Глория исчезает в спальне.
– Садитесь, пожалуйста, – мисс Гилберт, которая уже пришла в себя, широко улыбается. – Снимайте свои вещи.
Дик боится, что она отпустит какое-нибудь замечание о возрасте его души, но забывает о своих опасениях, углубившись в добросовестное авторское исследование двух молодых женщин.
Мюриэл Кейн выросла в преуспевающей семье из Ист-Оранжа. Она была скорее низенькой, чем маленькой, и отважно балансировала на грани между пухлостью и полнотой. Ее темные волосы были уложены в замысловатую прическу. Это обстоятельство, в сочетании с очаровательными коровьими глазками и чрезмерно красными губами, делало ее похожей на Теду Бару, известную актрису немого кино. Люди постоянно говорили, что она похожа на «вампиршу», и она верила им. Она затаенно верила, что они боятся ее, и в любых обстоятельствах изо всех сил старалась создать впечатление опасности. Человек с воображением мог видеть красный флаг, которым она все время размахивала с неистовой мольбой, но без заметного толку. Она также была невероятно современной; она знала буквально все новые песни, и когда одна из них звучала из фонографа, она вставала, поводила плечами взад-вперед и прищелкивала пальцами, как будто в отсутствие любой мелодии могла бы сама напеть ее.
Ее речь тоже была современной. «Мне все равно, – говорила она. – Если будешь беспокоиться, испортишь фигуру». И еще: «Не могу удержать свои ноги, когда слышу эту мелодию. Ох, боженьки!»
Ее ногти были слишком длинными и вычурными, отполированными до неестественно-розового блеска. Ее одежда была слишком тесной, яркой и щеголеватой, глаза – слишком кокетливыми, улыбка – слишком жеманной. Она выглядела едва ли не прискорбно аляповатой с головы до ног.
Другая девушка явно обладала более утонченным нравом. Это была изысканно одетая еврейка с темными волосами и приятной молочной бледностью. Она казалась нерешительной и застенчивой, и эти два качества подчеркивали ауру изящного очарования, окружавшую ее. Ее родители были членами «епископальной» церкви, владели тремя модными магазинами для женщин на Пятой авеню и жили в шикарной квартире на Риверсайд-драйв. Спустя несколько минут Дику показалось, что она пытается подражать Глории; его удивляло, что люди неизменно выбирают для подражания неподражаемых людей.
– Просто жуткая дорога! – с энтузиазмом восклицала Мюриэл. – За нами в автобусе сидела какая-то сумасшедшая. Она была абсАлютно, сАвершенно ненормальная! Бормотала себе под нос, что она хочет сделать с чем-то или с кем-то. Я прямо оцепенела, но Глория просто не хотела выходить.
Миссис Гилберт приоткрыла рот, выражая должное удивление.
– Правда?
– Да, сумасшедшая женщина. Мы беспокоились, что она бросится на нас. А как безобразна, боженьки! Мужчина напротив нас сказал, что с ее лицом нужно работать ночной сиделкой в приюте для слепых, и мы натурально покатились со смеху, так что он попытался приударить за нами.
Но тут Глория вышла из спальни, и все взгляды в унисон обратились к ней. Обе девушки отступили на задний план, – замеченные, но незаметные.
– Мы разговаривали о тебе, – быстро сказал Дик. – Я и твоя мама.
– Отлично, – сказала Глория.
Наступила пауза. Мюриэл повернулась к Дику.
– Вы великий писатель, не так ли?
– Я писатель, – смущенно признался он.
– Я всегда говорю, – убежденно произнесла Мюриэл, – что если у меня когда-нибудь будет время записать все свои переживания, то выйдет замечательная книга.
Рейчел сочувственно хихикнула; поклон Ричарда Кэрэмела был почти величавым.
– Но я не понимаю, как можно сесть и писать о чем-то, – продолжала Мюриэл. – А стихи? Боженьки, я не могу зарифмовать две строчки! И я должна беспокоиться об этом?
Ричард Кэрэмел с трудом удержался от смеха. Глория жевала мармеладную тянучку и задумчиво глядела в окно. Миссис Гилберт откашлялась и лучезарно улыбнулась.
– Видите ли, – сказала она тоном человека, предлагающего универсальное объяснение. – В отличие от Ричарда, у вас не древняя душа.
«Древняя душа» облегченно вздохнула: все наконец объяснилось.
Потом, словно она думала об этом последние пять минут, Глория внезапно объявила:
– Я собираюсь устроить вечеринку.
– Ой, можно мне прийти? – с наигранной дерзостью воскликнула Мюриэл.
– Это будет званый обед. Семеро человек: Мюриэл, Рейчел и я… потом ты, Дик, Энтони и тот мужчина по фамилии Нобл – он мне понравился, – и еще Блокман.
Мюриэл и Рейчел разразились тихими мурлычущими звуками, выражавшими восторг и энтузиазм. Миссис Гилберт моргнула и просияла.
– Кто такой этот Блокман, Глория? – с напускной небрежностью спросил Дик.
Почуяв легкую враждебность, Глория повернулась к нему.
– Джозеф Блокман? Он из киноиндустрии, вице-президент компании «Образцовое кино». Они с отцом ведут разные дела.
– А!
– Ну, так вы придете?
Все согласились прийти. Дата была назначена на ближайшую неделю. Дик встал, надел шляпу, пальто и шарф и одарил всех общей улыбкой.
– Пока-пока, – сказала Мюриэл и весело помахала ему. – Позвоните мне как-нибудь.
Ричарду Кэрэмелу пришлось покраснеть за нее.
Печальный конец шевалье О’Кифа
В понедельник Энтони пригласил Джеральдину Берк на ланч в «Боз-Ар», а потом они отправились к нему домой, где он выкатил столик на колесиках с запасами спиртного, выбрав вермут, джин и абсент по такому случаю.
Джеральдина Берк, работавшая в билетной кассе театра «Китс», была предметом его невинных забав последние несколько месяцев. Она требовала так мало, что он привязался к ней, так как после плачевного знакомства с дебютанткой высшего света предыдущим летом, когда он обнаружил, что после дюжины поцелуев от него ожидают предложения руки и сердца, он настороженно относился к девушкам из собственного круга. Было слишком легко обратить критичный взор на их несовершенства – некоторые физические шероховатости или недостаток личной деликатности, – но подход к билетерше из «Китса» не требовал строгого отношения. В общении с близкой прислугой можно терпеть качества, которые были бы невыносимыми при обычном знакомстве на собственном социальном уровне.
Джеральдина наблюдала за ним прищуренными миндалевидными глазами, свернувшись в углу дивана.
– Ты все время пьешь, да? – внезапно спросила она.
– Наверное, – с некоторым удивлением отозвался Энтони. – А ты?
