Дом за поселком (сборник) - Токарева Виктория (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Наступило лето. Лиля отправилась поступать во ВГИК. И благополучно провалилась. Она не понравилась мастеру.
Мастер – женщина в возрасте, со следами красоты. Она считала, что на сценарный факультет должны поступать люди, знающие жизнь, а именно работающие на производстве или в колхозе. А такие, как Лиля, едва за двадцать, с тонкой талией и широкой юбкой – что они могут знать, кроме мужских ухаживаний?
Лилю не взяли. Ее жизнь рухнула. Ромочка (так звали ее мужа) не хотел, чтобы Лиля поступила в Институт кинематографии. Там кино, артисты, разврат, они отберут у него жену, она отобьется от дома и превратится в ту, которая согласна на все. В кино других не бывает. Но когда Лиля вернулась домой после провала, когда она рухнула на кровать и взвыла предсмертным воем, Ромочка вскочил со стула (он в это время ел), подбежал к кровати и замер над распростертым телом жены. Он был готов умереть, только чтобы она не страдала так страшно. Пусть она будет кем хочет, пусть делает что хочет, только бы ей было интересно жить.
Ромочка понимал: Лиле мало того, что он может ей дать. Она ищет творческого дополнения в свою жизнь. Это, конечно, опасно. Она поменяет среду обитания, а там другие правила. Но оставаться в прежней среде обитания – скучно и тоскливо. А жизнь – длинная. И идти по такой жизни все равно что по пустыне, где только песок и небо.
Ромочка стоял над ее распростертым телом и чувствовал себя виноватым.
На другой день соседка по коммуналке, деревенская женщина, погадала Лиле на картах и сказала, что Лиля поступит.
Лиля не поверила. Как она может поступить, когда ее уже не приняли, и списки уже вывесили, и ее в списках нет.
На всякий случай Лиля раздобыла телефон знаменитого поэта, который выступал в школе. Позвонила. Он ее узнал. Ласково спросил:
– Как дела?
Лиля хотела ответить, но вдруг зарыдала в трубку – громко и безутешно.
Поэт растерялся, потом встревожился:
– В чем дело?
– Я не… по… сту… пила во ВГИК…
– И все? – удивился поэт. – Ты так плачешь, я подумал: у тебя кто-то умер.
Далее поэт позвонил ректору ВГИКа (они были друзья-приятели), и Лилю записали на курс. Она поступила, как и предсказывали карты. Фантастика.
Жизнь Лили, как корабль, развернулась и пошла совершенно в другую сторону. Лиля бросила свою работу в школе. Она не любила этот вид деятельности. Просто скинула с ног как изношенную обувь. Начала писать курсовые работы: немой этюд, звуковой этюд. Преподавали люди, которые сами не умели писать и научить ничему не могли. Да этому и нельзя научить. Если Господь Бог вложил в тебя батарейку, она будет чикать и все получится само собой. А если батарейки нет – ничего не поможет.
Единственное, что было полезно во ВГИКе, – обсуждения. Так называемая творческая среда. Она формирует вкус и дает много такого, что необходимо.
Лиля запомнила старого мастера. Он говорил: «Если вы можете рассказать свой сценарий в двух словах, значит, он придуман. А если в двух словах не получается, значит, не додуман. Надо думать дальше. Например: „Дама с собачкой“ Чехова. В двух словах: бабник Гуров встретил в Ялте молодую даму с собачкой. Предполагал, будет кратковременный курортный роман, а оказалось большое чувство. Все. Сюжет уложился в четыре строчки. Значит, рассказ Чеховым придуман и додуман. Те же требования и к сценарию».
Лиля училась добросовестно. Писала с наслаждением, постоянно что-то сочиняла и пересказывала свои замыслы окружающим людям: подругам, соседям – и всем надоела в конце концов. У каждого своя жизнь и свои замыслы. Сюжеты Лили никого не интересовали, кроме самой Лили. А Лилю в свою очередь ничего не интересовало, кроме своих замыслов. И все кончилось тем, что она написала рассказ под названием «Радуга». Рассказ получился довольно длинный. Герой – учитель в школе. Школьную жизнь Лиля знала хорошо. Рассказ получился смешной и достоверный. «Радугу» можно было рассказать в двух словах: учитель французского решил целый день говорить то, что думает. Правда была обидная, но ему никто не поверил, потому что в нашем лицемерном обществе никому в голову не придет говорить то, что думаешь.
Лиля понесла рассказ на киностудию «Мосфильм». Редактор объединения, лысый, как апельсин, смотрел на нее ласково, охотно принял рукопись. Читал долго. Месяц. Потом вернул обратно. Сказал, что тема не подходит.
Лиля отнесла в журнал. Редактор – толстый и лысый, как бильярдный шар, – принял рукопись. Рукопись читали три дня. И напечатали.
Рассказ вышел весной. И все изменилось. «Все стало вокруг голубым и зеленым». Приходили письма от читателей, солдат, уголовников. Солдаты и уголовники предлагали руку и сердце.
Раздался звонок из «Мосфильма». Звонил редактор – тот самый апельсин, который не принял рукопись. Сказал, что тема подходит, и предложил заключить договор.
Лиля поняла, что успех – великая вещь. Без поддержки общественного мнения пробиться трудно, практически невозможно. А когда все вокруг восхищаются – это влияет.
Так было с известным цирковым клоуном: он трудился на арене долго и скромно, а потом поехал на гастроли в Германию, там его вознесли до неба, и в Россию он вернулся знаменитым, богатым и востребованным. Нечто похожее произошло и с Лилей. Когда она приходила в писательский клуб, на нее указывали пальцем и говорили: «Вот та самая, которая написала „Радугу“».
Однако славу в полном объеме ей вкусить не удалось. Лилю отвлекла беременность и появление маленькой дочки, которая вся умещалась на двух руках. Это крошечное существо было такое милое и такое зависимое и так манило к себе, что любая слава казалась законченной ерундой. И это справедливо. Главная задача природы – размножение. А творчество – во-вторых. И даже в-третьих. Без творчества жить можно, а без детей нельзя. Вернее, можно, но жизнь без детей бедна и немножко бессмысленна. Надо в кого-то перетекать.
Лучше, конечно, то и другое: и творчество, и дети. Лиля так и поступила. Растила дочку и писала сценарий для «Мосфильма».
Дочка росла и менялась. Было жалко, что она росла. Лучше бы оставалась маленькой и бесконечно зависимой. Но так не бывает. Она начинала ходить и говорить. У нее появлялась новое очарование. По дому ходило и ползало солнышко, ангел. Дети – это ангелы, и находиться рядом с ангелом – значит, самому быть чище и светлее. Счастье!
Сценарий для «Мосфильма» был написан. Он никуда не годился. Рассказ – это одно. А сценарий – совершенно другой продукт.
Лиля была запрограммирована на прозу. Проза – это слово. А сценарий – картинки. Надо мыслить картинками. Требовалась доработка. Требовался мощный профессионал, который знал, как из этого теста слепить съедобный и желательно качественный пирог.
Мощный профессионал нашелся. Это был… парень – нет, не парень. Мужик… не мужик. Мужчина… слишком обезличенно. Тогда кто? Какой-то инопланетянин – мрачный, молчаливый, ни на кого не похожий. Впалые виски, как у коня. Смуглый, как будто родился в Индии, в каком-нибудь Дели или Бомбее. И глаза оттуда же, из Индии, – большие, бархатные. Кожа на щеках пористая, следы от юношеских прыщей. Красивый? Да нет. Не красивый? Тоже не скажешь. Другой. Как Махатма Ганди.
Работали в его доме. За стеной звучала его семья: мамаша, жена, ребенок, прислуга.
Дом был богатый и духовный. Все стены в книгах.
Лиля была зажата, стеснялась, становилась тупой. Мозги застывали и не двигались. И Ганди тоже не хотел идти навстречу. Молчал, как будто был чем-то недоволен. Лиля боялась, что он не выдержит и скажет: «Все это мура собачья. Я не хочу тратить свое золотое время. Ступайте вон…»
Лиля тихо страдала. Однажды сказала:
– Простите меня.
– За что? – не понял Ганди.
– За мою бездарность.
– И ты меня прости.
– За что?
– За это же самое.
Но внезапно бездарность кончилась. Ганди предложил новый ход. Ввел дополнительного героя, которого не было прежде. Он назывался «третий лишний», и этот лишний потянул за собой сюжет. Все сдвинулось, поехало и покатилось, как телега с горки. Стало весело.
