Горький квест. Том 3 - Маринина Александра Борисовна (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
– Понял, учту. А когда мне можно заходить?
– Продавцы сами позовут, не волнуйся.
Наташа следом за Сергеем стала протискиваться в тесном коридоре вдоль очереди, обогнала его и подошла к своему месту, между Гримо и Маринкой. Сердце ее бешено колотилось. Вот сейчас он подойдет, Виссарион Иннокентьевич скажет ему, что Наташа вызвалась помочь, а она ответит, что из этих кур «табака» не получится и она лучше приготовит им что-нибудь другое, например потушит курицу в сметане с чесноком или сделает котлеты… Завяжется разговор, Сергей пригласит ее к себе… Хотя как же она уйдет, очередь ведь… Надо играть по правилам. Ничего, главное – договориться.
Утихшая было свара в очереди оживилась, только поводом теперь был уже не Тимур, а Вилен, изображавший человека, которому «в больницу». Наташа так волновалась, ожидая начала разговора с Гримо и Сергеем, что в первый момент вообще не поняла, что происходит. Сергей все не подходил, он застрял возле Евдокии и о чем-то тихонько беседовал с ней. Наташа не сводила с него глаз, а в голове звучала старая печальная песня:
– Юра! – послышался из глубины квартиры голос Надежды Павловны. – Ты здесь?
– Да! – громко отозвался завхоз. – Я нужен?
– Не могу окно закрыть, щеколду заело!
– Иду!
Он ловко пробрался внутрь и скрылся. Теперь доктор Качурин стоял прямо за Маринкой, и Наташе казалось, что она слышит у себя за спиной негромкие голоса, но не могла заставить себя обернуться и посмотреть, кто разговаривает. Она оцепенела, глядя на Сергея и Евдокию. Ну почему, почему она такой тормоз? Почему не сообразила заговорить с Сергеем сразу же, как только он вышел, чтобы он увлекся и прошел мимо этой странной молчаливой Дуни? Ведь такая прекрасная возможность представилась! Можно было спросить о покупках, о Полине и Ирине, игравших роли продавщиц, можно было даже попробовать обсудить слова Семена о разнице между «продавать», «давать» и «выбрасывать». Артем сказал, что все понял, а Сергей? Она, Наташа, например, не совсем поняла. Нутром чувствует эту разницу, а объяснить так четко и красиво, как это обычно делает Артем, не может. Можно было начать обсуждать феномен очереди… Да много поводов для разговора, выбирай любой! А она, как дура, молча шла следом за ним, а когда он остановился около Евдокии, просто прошла дальше.
– Товарищи, ну поверьте, у меня жена в больнице, ей нужно диетическое питание, я должен успеть сварить бульон и отнести ей…
– Не пускайте его без очереди! У нас у всех кто-нибудь в больнице лежит, так что, теперь всех без очереди отпускать?
– Да пропустите его, ну что вы, в самом деле…
– А вы не командуйте!
– У меня тоже времени нет, мне за внуком в садик надо, а я стою! И вы постоите, не развалитесь!
– Так в больницу же… Диетическое…
– Да не слушайте вы его, знаем мы эти штучки! В больницы после семи вечера не пускают, а сейчас уже без двадцати семь. Вы, мужчина, врите да не завирайтесь!
Открылась дверь, выглянула Ирина.
– Подходите, – бросила она Артему, потом перевела недовольный взгляд на очередь и вдруг гаркнула отвратительным базарным голосом: – Граждане, не орите, мешаете работать! И очередь не занимайте, товар заканчивается.
Свара мгновенно утихла, повисла тишина. Наташа очнулась. Сергей по-прежнему стоял около Дуни. Но, возможно, это ничего не значит…
Вернулся Юрий.
– Я стоять не буду, – заявил он. – Раз товар кончается, значит, мне точно не хватит. Это мое несчастье по жизни, всегда всё заканчивается ровно передо мной.
Наташа молча кивнула.
– Значит, и нам не хватит? – послышался сзади голос доктора. – Думаете, нам с девушкой тоже не имеет смысла стоять?
– Смысл всегда есть, – непонятно ответил завхоз.
Интонация у него была странной, но Наташа так расстроилась, что не стала думать об этом. Сергей отошел наконец от Евдокии и остановился около актера.
– Почему ты так долго в магазине торчал? – спросил Гримо подошедшего Сергея.
– В кассу большая очередь была, – с усмешкой ответил тот.
– Ох уж эта Полина! Знаю ее вредный характер. Небось, она придумала? Иришка у нас добрая, она не стала бы тебя мытарить.
– Добрая? А что ж на вас кричала, как подорванная?
– Роль такая. Вот Наташенька… – начал Виссарион Иннокентьевич, но ей уже совсем не хотелось, чтобы ее приглашали в гости или просили помочь.
Ей хотелось одного: убежать к себе, закрыться в своей комнате и лечь, отвернувшись к стене.
Но разве можно уйти из очереди? Надежда Павловна на работе, никто, кроме нее, Наташи, продукты не купит, а играть нужно строго по правилам. Как бы это выглядело, если бы девушка ушла из магазина без покупок и оставила всю семью без продуктов только потому, что у нее резко испортилось настроение?
– Спасибо, Наташа, – донесся до нее голос Сергея, – я думаю, мы сами справимся. Не хочется тебя затруднять.
Ну конечно. Если бы помощь предложила Евдокия, он бы наверняка согласился. Но она, судя по всему, не предложила. «… Я опять гляжу на вас, а вы глядите на него, а он глядит в пространство». Почему все так нелепо?
Она даже не заметила, в какой момент и куда исчезли Маринка и стоявший последним доктор Качурин. Просто стояла, тупо дожидаясь, когда настанет ее очередь заходить в магазин и прозвучит голос Ирины, приглашающей следующего покупателя. Маринка тоже хороша! Вытащила ее стоять в очереди, а сама смылась, как только сказали, что товар заканчивается. Хоть бы слово проронила, предупредила, что уходит. Наверное, наслаждается одиночеством в пустой квартире, пока Полина Викторовна изображает из себя продавщицу. Или, может быть, придумала, как завязать более близкий контакт с Уайли, и теперь готовится к осуществлению очередного грандиозного плана.
Как же долго тянется эта бесконечная очередь! Неужели люди действительно вот так стояли в магазинах после работы? Неужели правда, что нужно потратить столько времени, чтобы купить продукты? Потом нужно прийти домой, приготовить еду, вымыть посуду… А если еще что-то делать по дому, например убираться, помыть пол, постирать, погладить, то уже и спать пора. Когда же жить? Только в выходные дни? А если всю уборку и стирку оставлять на субботу-воскресенье, то получается, что и выходных дней нет. Как-то неправильно была устроена жизнь… Хотя она и сейчас так устроена на самом деле, разница только в том, что на магазины тратится намного меньше времени, да над стиральной машиной стоять не нужно, кнопки нажал – и уходи гулять или спать ложись, а раньше машины были другими, Надежда рассказывала. Тогда в чем же разница между той жизнью и этой? Выходит, разница-то лишь в этой очереди за колбасой и в программном обеспечении стиральных машин. Или нет? Может быть, Наташа чего-то не понимает?
Сотрудники снова загалдели, нервозность опять начала нарастать, переводчик Семен, вышедший с покупками, остался на площадке и принял активное участие в общем гомоне, тон которому задавала Галина Александровна, которая, судя по всему, лучше всех помнила, какие разговоры обычно велись в длинных очередях за дефицитом и по каким поводам возникали скандалы. Самым активным помощником профессора выступал Виссарион Иннокентьевич, мгновенно перевоплощавшийся то в дряхлого старика-инвалида, то в энергичного многодетного отца, то в моложавую злобную пенсионерку, то еще в кого-то, находя для каждого персонажа и свой особенный голос, и набор слов. Пожилой актер явно наслаждался ситуацией, играя такое количество ролей и импровизируя на ходу, Галина Александровна веселилась, Семен пыхтел, обливаясь потом, но старался изо всех сил, психолог Вилен относился к порученному заданию серьезно, подавал реплики, разжигая конфликты, и в какой-то момент Наташе показалось, что это не игра. Это все взаправду. Она, двадцатилетняя девчонка, вместо того чтобы гулять с мальчиком или сидеть с ним в кино, стоит в этом жутком вонючем магазине, ждет, когда ей дадут возможность унести домой дохлую противную курицу, и вокруг все уставшие, злые, все торопятся и при этом боятся, что им не хватит, потому что «товар закончится». Над головами носится тоскливая нервозность, смешанная с безысходностью и ревнивым страхом, что кому-то достанется лучший кусок, а тебе самому не достанется ничего вообще и время, проведенное в магазине, окажется потраченным впустую, и эта гремучая смесь эмоций и негативных мыслей обтекает людей, стоящих вдоль прилавка, проникает сквозь одежду, пропитывает кожу. И когда кто-нибудь пытается влезть без очереди, эта смесь вырывается из-под кожи наружу в виде грубости, хамства и оскорблений, радуясь высвобождению. Да, от этого и в самом деле хочется убежать в тайгу, где много воздуха, деревьев и тумана и так мало людей, злобы и ненависти.
