Хрестоматия Тотального диктанта от Быкова до Яхиной - Рубина Дина Ильинична (книги бесплатно .TXT) 📗
Хорошо, скажет иной читатель. А как же – «Как уст румяных без улыбки, без грамматической ошибки я русской речи не люблю?». Как же – авторская речь, которую не рекомендуется приглаживать и зализывать? Как же авторские знаки препинания и особенности словоупотребления? Разумеется, всё это есть; но, во-первых, мы не о художественных текстах сейчас говорим. А во-вторых, Пушкин, выходит, должен был не любить собственную русскую речь – идеально правильную, с минимумом галлицизмов, с безупречно точным словоупотреблением.
Орфография не то чтобы помогает нам понимать друг друга – в конце концов, безграмотный текст всегда можно понять, и даже упразднение «и десятеричного» не привело к тому, что миръ как отсутствие войны и мiръ как вселенная перепутались в русском сознании. Орфография дает нам представление об уровне собеседника, о его (и нашей общей) способности воспринимать тонкие и сложные материи.
У Кубрика в «Космической Одиссее» есть потрясающий эпизод – постепенное отключение компьютера. Огромная машина теряет рассудок, повторяется, вырождается на глазах – это отключается один блок памяти за другим. Нечто подобное происходит и с обществом, освобождающимся от условностей, поскольку только условности и имеют смысл. Сначала, как показывает практика, отмирают самые тонкие функции – правописание «не» с прилагательными и причастиями: например, слово «вовсе» – в конструкциях типа «вовсе не законченная работа» – предполагают раздельное написание, но это правило игнорируется почти всеми. Это совсем не умышленная, вовсе не преднамеренная деградация – просто так получается… Следующей жертвой оказывается несчастное удвоенное «н» – оно зависит от приставки и зависимого слова. Все читаные книги и преподанные уроки не помогают. Приходит черед пунктуации – тут первым сдается двоеточие после обобщающего слова при однородных членах. Все эти однородные члены: прилагательные, существительные, причастия – начинают перечисляться без двоеточий и тире, просто через запятую. Наконец, полную деградацию обозначает путаница между «тся» и «ться». Впрочем, о чем я? Полная деградация – это когда забывают о необходимости проверять безударную гласную и пишут что-нибудь вроде «разгарающийся пожар» – это я взял из так называемого блога, где очевидец описывает парижские события.
Дело не в том, что наша речь неправильна. Правила устанавливают люди, они же властны их поменять – грамотность, в конце концов, не закон всемирного тяготения, она не существует объективно. Дело в том, что наша нынешняя речь не предполагает уважения к собеседнику. То есть мы не хотим, чтобы он уважал нас за грамотность. Пусть уважает за что-то другое – за деньги, например, или за умение поставить этого собеседника на место. Знание орфографии, свободное владение цитатами, связная и богатая речь – перестали быть критериями, по которым оценивается собеседник. И это самое серьезное последствие общественных перемен последнего двадцатилетия. Дело тут, как вы понимаете, не только в нищенской зарплате учителей словесности – а в нищенском статусе словесности как таковой, вне зависимости от госсубсидий.
Впрочем, вышесказанное не универсально. Есть люди, для которых грамотность – по-прежнему нечто вроде пароля, а знание наизусть тысячи стихов – вполне достаточный аргумент, чтобы влюбиться в этого знатока. Только количество этих людей вернулось к уровню, скажем, восемнадцатого века – когда интеллигенция только-только начинала формироваться.
Ну и нормально. Не худший был век. Может, он был еще и получше, чем времена поголовного страха и столь же поголовной грамотности.
Захар Прилепин
ТД-2012
Часть 1. А вам не всё равно?
В последнее время часто приходится слышать безапелляционные заявления, например: «Я ничего никому не дол жен». И х повторяет, считая хорошим тоном, немалое количество людей самого разного возраста, в первую очередь молодых. А пожившие и умудрённые еще более циничны в своих суждениях: «Не надо ничего делать, потому что, пока россияне, забыв о завалившемся под лавку величии, тихо пьют, всё идет своим чередом». Неужели мы сегодня стали более инертными и эмоционально пассивными, чем когда-либо? Сейчас это понять непросто, в конечном счете время покажет. Если страна под названием Россия вдруг обнаружит, что она потеряла существенную часть своей территории и значительную долю своего населения, можно будет сказать, что в начале нулевых нам действительно было ни до чего и что в эти годы мы занимались более важными делами, чем сохранение государственности, национальной идентичности и территориальной целостности. Но если страна уцелеет, значит, сетования на безразличие граждан к судьбе Родины были по меньшей мере беспочвенны.
Тем не менее основания для неутешительного прогноза есть. Сплошь и рядом встречаются молодые люди, которые воспринимают себя не как звено в непрерывной цепи поколений, а ни много ни мало как венец творения. Но есть ведь очевидные вещи: сама жизнь и существование земли, по которой мы ходим, возможны лишь потому, что наши предки относились ко всему иначе.
Я вспоминаю своих стариков: как красивы они были и, боже мой, как они были молоды на военных своих фотографиях! И еще как счастливы были, что мы, дети и внуки их, путаемся среди них, тонконогие и загорелые, расцветшие и пережаренные на солнце. Мы же почему-то решили, что предыдущие поколения были нам должны, а мы, как новый подвид особей, ни за что не отвечаем и ни у кого не хотим быть в долгу.
Есть только один способ сохранить данную нам землю и свободу народа – постепенно и настойчиво избавляться от массовых пароксизмов индивидуализма, с тем чтобы публичные высказывания по поводу независимости от прошлого и непричастности к будущему своей Родины стали как минимум признаком дурного тона.
Часть 2. Мне – не всё равно
В последнее время нередко звучат категорические высказывания типа: «Я никому ничего не должен». Их повторяют многие, особенно молодые, которые считают себя венцом творения. Не случайно позиция крайнего индивидуализма – признак едва ли не хорошего тона сегодня. А ведь прежде всего мы существа общественные и живем по законам и традициям социума.
Чаще всего традиционные российские сюжеты бестолковы: там привычно лопнула труба, здесь что-то воспламенилось – и три района остались то ли без тепла, то ли без света, то ли без того и без другого. Никто давно не удивляется, потому что и раньше вроде бы случалось подобное.
Судьба общества напрямую связана с государством как таковым и действиями тех, кто им управляет. Государство может попросить, настоятельно рекомендовать, приказать, в конце концов заставить нас совершить поступок.
Возникает резонный вопрос: кому и что нужно сделать с людьми, чтобы они озаботились не только собственной судьбой, но и чем-то бо́льшим?
Сейчас много говорят о пробуждении гражданского самосознания. Кажется, что общество, независимо от чужой воли и приказа сверху, выздоравливает. И в этом процессе, как нас убеждают, главное – «начать с себя». Я лично начал: вкрутил лампочку в подъезде, заплатил налоги, улучшил демографическую ситуацию, обеспечил работой нескольких человек. И что? И где результат? Сдается мне, что, пока я занят малыми делами, кто-то вершит свои, огромные, и вектор приложения сил у нас совершенно разный.
А между тем всё, что есть у нас: от земли, по которой ходим, до идеалов, в которые верим, – результат не «малых дел» и осторожных шагов, а глобальных проектов, огромных свершений, самоотверженного подвижничества. Люди преображаются только тогда, когда со всего размаху врываются в мир. Человек становится человеком в поиске, в подвиге, в труде, а не в мелочном самокопании, выворачивающем душу наизнанку.
Куда лучше для начала изменить мир вокруг себя, потому что хочется наконец большой страны, больших забот о ней, больших результатов, большой земли и неба. Дайте карту с реальным масштабом, чтобы как минимум полглобуса было видно!