Мечтатели - Музиль Роберт (список книг .TXT) 📗
Ансельм (быстро подхватывая). Он всех презирает. И верит только силе поднятого камня, ведь именно такова сила его разума; ох уж этот разум, что ныне правит миром. Силы, действующие между людьми, от лица к лицу, между ласточками осенью, неизъяснимые силы тепла и румянца, силы доброжелательного или враждебного сосуществования, которые есть даже между лошадьми в конюшне... пожалуй, ему знакомы... (Насмешливо.) конечно, знакомы. Но истинам, которые можно постичь лишь в секунды потрясения, которые, как искры, пробегают между двумя людьми, - этим истинам он не верит.
Mapия. Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Но и в ваших словах есть что-то неуловимое, исчезающее, как только пытаешься вникнуть в суть. Что-то нереальное, недостоверное.
Ансельм. Именно в вас эти силы благословенно изобильны. Всякое движение вашего тела идет от них, лучится ими. Я не преувеличиваю, Мария, порой я так полон ими, что просто боюсь, как бы мои руки, ноги, лицо ненароком не начали повторять ваши движения и вашу мимику, как травы, растущие на дне стремнины.
Мария. Однако вы преувеличиваете, да еще как!
Ансельм. Но это же самое натуральное! Сама человеческая природа! Не принижайте себя! Вы знаете, разум вообще не может ничего постигнуть, даже лежачий камень, зато любовь постигает все. В анонимном приближении и сродстве. А отношения мужчины и женщины всего-навсего частный случай, важность которого непомерно завышена. Но Томас отучил вас думать об этом. Признайтесь, он угнетает вас до потери сознания. Что значат для вас его понятия и соображения!
Mapия. О, это всегда увлекательно и полезно!
Ансельм. О! Правда? Но вы куда глубже, чем он, связаны с людьми и вещами. Я ведь помню, какая вы были!
Мария. Юношеские глупости.
Ансельм. Томас терпеть не мог эти ваши силы, он вообще не терпит никакой силы, кроме своей собственной. Теперь ему их недостает. И в этом его трагедия, причем он обо всем догадывается, мне ли не знать.
Mapия. А чего, собственно, вы хотите?
Ансельм. Ну что особенного, если вы вдруг уедете со мной и с Региной?
Мария. Но зачем?
Ансельм. Втайне. Этакий нежданный удар - единственное, что может его встряхнуть и заставить крепко задуматься. Иначе он сам себя уничтожит.
Мария. Но что скажет Регина? Ведь она мечтает, чтобы все поскорее уладилось и вы поженились!
Ансельм. Да ничего она не скажет! Ладно, придется открыть вам еще один секрет, Мария: я никогда не обещал Регине чего-то большего, нежели дружба.
Мария. Но зачем тогда было все это затевать?! Разве о другом хоть когда-нибудь говорили?
Ансельм. Я хотел помочь ей! Знаете, почему Йозеф называет меня обманщиком? Потому что не понимает, что, помогая Регине отойти от него, я не люблю ее в узком, будничном смысле этого слова.
Мария. Так ведь он и говорит: Потифар?
Ансельм. Потому что каким-то образом догадался. А я просто хотел, чтобы она вновь научилась жить, хотел пробудить в ней чувства, повесить на нее тяжелые гири, вытащить из призрачного вакуума, в котором она очутилась.
Мария. Так ведь история с Йоханнесом уж и вовсе чистейшая химера, призрак?!
Ансельм. Потому-то и Томас зовет меня обманщиком! Вынужден признаться и в этом. Я терпел, чтобы защититься! Регина считала за благо понимать меня превратно; она дошла до предела. А мне было страшно, что человеческие узы опять обернутся этой судорогой: вот и пришлось переключить все на Йоханнеса. Каков бы он ни был, он не я!
Мария. Сколько вы натерпелись! Ужас!
Ансельм. Видно, по слабости характера. Эта история началась еще до меня. Регина общалась с покойным Йоханнесом как с живым святым-заступником. Только ни от чего он ее не защитил, ни от чего! Она ведь из тех, у кого нет подлинных связей с другими людьми. Чувства у нее сидят в голове, как у Томаса. Такие люди вечно впадают в крайности! Пожалуй, меня тогда тронула жалкая беспомощность этой выдумки. Но я как раз и решил потихоньку-полегоньку отучить ее от этого наркотика, а тут Томас возьми и вмешайся. Женитьба, письмо Йозефу, сыщик - теперь вы можете себе представить, что он натворил.
Мария. Пока что отнюдь не полностью с вами согласна, Ансельм, хотя, пожалуй, начинаю кое в чем угадывать логику, которой до сих пор не понимала.
Ансельм. Во всей этой истории Томас беспощадно рассудочен, а ведь в Йозефе он борется именно с такой беспощадной рассудочностью, но только в Йозефе!
Mapия. В самом деле, отчасти вы правы, чуточку правы... Требуется хорошая встряска, иначе его не остановишь... А вы правда были в монастыре?
Ансельм. Почему вы спрашиваете? Да, был.
Мария. Потому что вы, Ансельм, всегда должны говорить мне правду! Я умру, если теперь между нами всеми не будет полной правды!
Ансельм. Мария, даже если б хотел, я не мог бы вам солгать; перед вами я как на исповеди!
Мария. И все-таки вы должны с ним поговорить.
Ансельм. Не могу! Я готов пойти навстречу человеку, жаждущему понимания, но говорить с Томасом я не могу. Сами расскажите ему обо всем, а? Вы сумеете передать ему, о чем мы с вами говорили?! Или на пути от ваших уст к его уху слова потеряют силу?! Вы должны уехать отсюда тайком, внезапно. Он станет вас искать. Место, которое он определил вам своей волей, опустеет. Вы будете сами по себе. Это единственное, что способно заставить его одуматься!
Мария. Знаете ли вы, что вам грозит опасность стать дурным человеком? Желая добра, вы не ведаете сомнений в выборе средств.
Ансельм. Какой там выбор средств! Я же чувствую, что вы отыщете правильное решение своими внутренними силами! Выбор средств - это все равно что стрелять из пистолета по солнцу! Ах, Мария, я ничтожней дурного человека; ученый, потерявший ученость, и человек, снова и снова ошибавшийся в выборе средств. Только вы способны нам помочь.
Мария. Ансельм, мы непременно поговорим об этом еще раз. И о Регине тоже. Но вы обещаете мне после поговорить с Томасом?..
Ансельм молчит.
О да, обещаете! Тогда идемте в парк.
Ансельм поворачивается к другой двери.
Нет-нет, не туда. (Показывает на спальню.) Так ближе. Только закройте глаза, здесь ужасный беспорядок. Думаю, поговорив начистоту, мы сумеем по-настоящему помочь Томасу.
