Истории, рассказанные в темноте (ЛП) - Пейн Барри (бесплатные версии книг .txt) 📗
Когда они вернулись в столовую, хозяин дома жестом указал врачу на кресло.
- Теперь, - произнес он, - я готов выслушать вас. Что-то должно быть сделано - и притом нынешней ночью.
- Экстраординарные случаи, - начал доктор Дэннисон, - требуют экстраординарных решений. То, что находится там, наверху, целиком зависит от нашего решения. Мы можем позволить ему жить, или же, зажав ладонью рот, а пальцами ноздри...
- Остановитесь, - прервал его сэр Эдрик. - Происшедшее настолько лишило меня привычного самообладания, что я едва могу прийти в себя. Но я припоминаю, что в то время, пока ждал вас здесь, внизу, я упал на колени и молился, чтобы Бог сохранил жизнь Еве. И, как я сказал Ему, и как никогда не скажу не единому человеку, так вот, я сказал, что было бы неблагородно с моей стороны предложить цену за Его деяние. Я сказал еще, что все те кары, которые Он ниспошлет на меня, пусть посылает, и я вынесу их, и не произнесу ни слова укоризны.
- И?
- Господь покарал меня вдвойне. Во-первых, моя жена, Ева, скончалась. Но перенести это мне более легко, поскольку я знаю, что сейчас она пребывает с сонмом угодников Божиих, и с ними ее духу общаться легче, чем со мною, ибо я был недостоин ее. Ведь она даже называла меня, грубияна, нежными, ласковыми именами. Она гордилась, Дэннисон, моей грубой силой, моим большим ростом. И я даже рад, что она никогда не увидит того, что произвела на свет. Потому что она была гордой женщиной, при всей ее мягкости, каким был я до сегодняшней ночи, когда Богу было угодно сломить меня и обратить в прах. И эту мою вторую кару, я тоже должен нести. То, что находится наверху, я возьму и воспитаю; это кость от кости моей и плоть от плоти моей; только, по возможности, скрывая от людей, чтобы ни один человек, кроме вас, не узнал о нем.
- Это невозможно. Вы не сможете держать его дома так, чтобы никто не узнал. И женщины спросят: "Где ребенок?"
Сэр Эдрик выпрямился, его сильные руки лежали на столе, на его лице была видна мука, но он уже обрел прежнее самообладание.
- Что ж, если об этом нужно будет сказать, об этом следует сказать. Это моя вина. Если бы я раньше поступал так, как говорила Ева, этого не случилось бы. Но теперь... Я воспитаю его.
- Прошу вас не сердиться на меня, сэр Эдрик, если я скажу совсем не то, что должен был бы сказать, увы! я плохой советчик. Но, во-первых, позабудьте слово стыд. Все случившееся можно объяснить естественными причинами; если женщина хрупкого телосложения, впечатлительна, плюс совпадение некоторых обстоятельств, - в некоторых редких случаях все это способно привести к подобному результату. Уж если и использовать слово стыд, то вовсе не по отношению к вам, но к природе, а к ней было бы весьма непросто его применить. Тем не менее, не подлежит никакому сомнению, что несведущие люди припишут вину за происшедшее вам. Но, что гораздо хуже, тень будет брошена и на ее память.
- В таком случае, - произнес сэр Эдрик низким, твердым голосом, - этой ночью, во благо Евы, я нарушу данное мною слово и тем погублю окончательно свою душу.
Спустя примерно час сэр Эдрик и доктор Дэннисон вышли из дома. Доктор освещал дорогу фонарем. Сэр Эдрик нес в руках что-то, завернутое в одеяло. Миновав длинный парк, они проследовали садом, расположенным в северной стороне поместья, затем через поле к маленькой купе деревьев, известной как Хэл Плентинг. В самом центре ее есть несколько пещер, доступ к одной из них чрезвычайно труден и опасен, и чтобы попасть в нее требуется мужество и искусство альпиниста. Когда они покидали заросли, руки сэра Эдрика были пусты. Занимался рассвет, раздавалось пение ранних птиц.
- Господи, ну почему они не могут помолчать хотя бы этим утром? - устало произнес сэр Эдрик.
Всего лишь несколько человек были приглашены на похороны леди Ванкверест и ее ребенка, который, как утверждалось, пережил ее всего лишь на несколько часов. И всего лишь три человека знали, что похоронено в действительности было только одно тело, тело леди Ванкверест. Эти трое - сэр Эдрик Ванкверест, доктор Дэннисон и медсестра, которой решено было оказать доверие и посвятить ее в случившееся.
В течение последующих шести лет сэр Эдрик жил почти что затворником, жизнью великого праведника, большую часть времени отдавая воспитанию подрастающего Эдрика, сына от своей первой жены. В течение этого время в округе стали распространяться слухи о странных событиях вокруг Хел Плентинга, местные жители старались обходить его стороной.
Сэр Эдрик лежал уже на смертном одре, окна в его комнате были распахнуты, как вдруг донесся хриплый вой. Врач, находившийся при умирающем, не обратил на него никакого внимания, полагая, что он исходит от сыча, нашедшего себе убежище в ветвях росшего неподалеку дерева. Но сэр Эдрик, услышав его, приподнялся на постели прежде, чем кто-либо успел воспрепятствовать его, всплеснул руками и воскликнул: "Волки! Волки! Волки!" И, мертвый, упал лицом вниз.
Сменилось четыре поколения.
II
Почти в самом конце девятнадцатого века, Джона Марша, старейшего жителя в окрестностях Манстейта, еще можно было уговорить поделиться своими воспоминаниями. Два сына служили опорой его старости, благодаря чему он почти ни в чем не нуждался, и в кармане у него постоянно водились денежки; а потому воспоминания свои он оценивал в одну пинту пива, которую выпивал от случая к случаю в гостинице Олень. Иногда пиво оплачивал фермер Винтвайт, в другой раз мистер Спайсер из почтового отделения, в третий - расходы на обеспечение старика выпивкой брал на себя сам хозяин заведения. В свою очередь, Джон Марш заявлял, что расскажет все без утайки; что он будет доброжелателен, но беспристрастен, после чего вспоминал о том, кто из бывших Винтвайтов страдал несдержанностью, и кто из предков Спайсер был нечист на руку, потягивая пиво с их прямыми потомками. Он мог поведать вам, обхватив кривыми старческими пальцами оловянную кружку, вами же и поставленную, что дед ваш был бедняком, ничтожным человеком, место которому в придорожной канаве. Он был груб, но искренне верил в то, что говорил правду.
Особой грубостью он отличался, рассказывая о семье Ванкверест, которую называл "дьявольской"; казалось, он до бесконечности мог рассказывать истории, передававшиеся о них из поколения в поколение. Было бесполезно говорить, что последний представитель рода, сэр Эдрик, приятный в общении молодой человек, был начисто лишен присущих семейству вспыльчивости и приступов ярости. Равно как и отрицать его вину в том, что Хел Плентинг населен привидениями - а в то, что они там обитают, верил не только каждый житель Манстейта, но и многие за его пределами. Джон Марш не желал слушать никаких оправданий ни для него, ни для кого бы то ни было из его предков; он говорил о пророчестве, изреченном по поводу семейства одной старой полубезумной женщиной накануне ее странной смерти, и выражал пылкие надежды дожить до того часа, когда это пророчество свершится.
