Рассказы и сказки(сборник) - Ушинский Константин Дмитриевич (книги серии онлайн .txt) 📗

Пигмей в пять или шесть вершков [26] росту считался между Пигмеями великаном. Из этого вы можете судить, какие это были маленькие человечки. Приятно было бы посмотреть на маленькие города Пигмеев, где улицы были шириною в пять или шесть четвертей, мостовые из крошечных камешков, а самый большой дом не больше беличьей клетки. Дворец пигмейского короля был очень велик – выше даже нашего стула! Стоял он посредине такой обширной площади, что ее, может быть, не закрыть бы и заслонкой из кухонной печи. Главный пигмейский храм был величиною с детский комод, и Пигмеи смотрели с гордостью на это величественное здание. Вообще Пигмеи были очень искусные строители и строили свои дома почти так же, как птички вьют свои гнезда: из соломы, перьев, яичных скорлупок и других не слишком тяжелых материалов. Все это скреплялось вместо извести вишневым клеем, и когда такое величественное здание высыхало на солнце, то карлики находили его и красивым и удобным.

Вокруг пигмейского города расстилались поля. Самое большое из них было не больше нашего цветника. На этих полях маленькие человечки садили пшеничные, ячменные и ржаные зерна, и когда из этих зерен вырастали колосья, то для Пигмеев казались они огромными деревьями. На жатву трудолюбивые крошки выходили с топориками и без устали рубили зрелые колосья, как рубим мы сосны и березы. Случалось иногда, что неосторожно срубленный колос с тяжелой головкой падал на Пигмея, и всякий раз из этого выходила весьма неприятная история: если Пигмей и оставался жив, то, по крайней мере, долго стонал и охал. Вот каковы были отцы и матери Пигмеев; представьте же себе, каковы у них были детки! Целая толпа пигмейских ребятишек могла бы удобно расположиться спать в нашем башмаке или играть в жмурки в старой перчатке; годового Пигмейчика вы без труда накрыли бы наперстком.

Забавные малютки, как я уже сказал, жили по соседству с великаном. А великан был действительно великан! Отправляясь гулять, он вырывал целую сосну сажен [27] в десять высотою и помахивал ею, как мы машем тросточкою. Самый зоркий Пигмей без подзорной трубы не мог видеть ясно головы Антея. Иногда же, в туманную погоду, Пигмеям видны были только страшные ножищи великана, которые двигались будто сами собою. Но в ясный день, когда солнышко блистало ярко, Антей шутил с Пигмеями очень мило: стоит, бывало, подбоченясь, гора горою, и его широкое лицо ласково улыбается маленьким братцам, а единственный глаз, величиною в каретное колесо, торчавший у Антея посреди самого лба, дружески мигает разом всему пигмейскому народу. Пигмеи любили поболтать с своим братцем. Иной пятьдесят раз в день подбежит, бывало, к ногам великана, задерет кверху головку, приложит кулак ко рту и закричит, как в трубу, изо всей мочи: «Го-го, братец Антей! Как поживаешь, мой милый?» И если тоненький писк достигал до слуха великана, то он, бывало, непременно ответит: «Спасибо, братец Пигмей, живу помаленьку», но ответит так, что даже пигмейские дома задрожат.

Большим счастьем было для Пигмеев, что Антей был с ними дружен. Если бы он так же злился на них, как злился на всякое другое живое существо, то одним пинком мог бы перевернуть все их царство кверху ногами; стоило ему ступить на пигмейский город, и следа бы его не осталось. Но Антей любил своих крохотных братцев, насколько мог любить такой грубый великан, а они платили ему такою любовью, какая только могла поместиться в их крошечных сердечках. Великан как добрый брат и хороший сосед не раз оказывал Пигмеям большие услуги. Если ветряные мельницы их переставали вертеться за недостатком ветра, то стоило только Антею подышать на крылья, и мельницы принимались молоть; жгло ли крошек солнце слишком сильно, Антей садился на землю, и тень его закрывала все их царство из конца в конец; но вообще Антей был довольно умен, чтобы не мешаться в дела крошек, и предоставлял им самим управляться, как знают.

Пигмеи жили недолго, жизнь Антея была длинна, как его тело. Много пигмейских поколений сменилось на глазах Антея. Самые почтенные и седые Пигмеи не слыхали от своих предков, когда началась их дружба с Антеем. Никто из Пигмеев не помнил, чтобы они когда-нибудь ссорились с громадным братом. Дружба их шла ненарушимо с незапамятных времен. Однажды только Антей по неосторожности сел разом на пять тысяч Пигмеев, собравшихся на великолепный парад. Но это было одно из тех печальных событий, которых никто не может предвидеть, а потому Пигмеи не рассердились на Антея и только попросили его, чтобы вперед он осторожнее выбирал место, где ему захочется усесться; на месте же печального события Пигмеи воздвигнули пирамиду четверти в три вышиною.

Приятно было думать, что существа, столь различные по величине, питали друг к другу такую нежную братскую любовь. Эта дружба была счастьем для Пигмеев, но она была также счастьем и для великана. Может быть, Пигмеи были даже нужнее своему длинному братцу, чем он Пигмеям. Не будь у Антея его маленьких братьев, и у него решительно не было бы ни одного друга в целом мире. В целом мире не было ни одного великана, похожего на Антея, и когда Антей стоял, как громадная башня, а голова его уходила в облака, то он был страшно одинок. Да и нрава Антей был неуживчивого: встреться он с подобным ему великаном, то, вероятно, начал бы с ним драку не на живот, а на смерть. Им вдвоем показалось бы тесно жить на белом свете. Но с Пигмеями Антей был самым добродушным, ласковым великаном.

Маленькие приятели Антея, как вообще все маленькие люди, были о себе очень высокого мнения и, говоря о великане, принимали покровительственный тон.

– Бедное доброе созданье, – говорили они об Антее. – Пропал бы он без нас, бедняга! Ему одному, должно быть, ужасно как скучно. Уделим же минутку нашего драгоценного времени и позабавим милого дружка. Поверьте, что он очень нуждается в нас и далеко не так весел, как мы. Спасибо матушке-земле, что она не создала нас такими же великанами!

По праздникам Пигмеи превесело играли с Антеем. Он, бывало, растянется на земле и займет собою такое пространство, что для коротенького Пигмея пройти от Антеевой головы до его ног было весьма порядочной прогулкой. Крошечные человечки весело перепрыгивали у него с пальца на палец, смело запрятывались в складки его одежды, взбирались к нему на голову и не без ужаса заглядывали в его широкий рот – страшную пропасть, куда могли бы провалиться сотни две Пигмеев разом. Дети играли в прятки в волосах и бороде Антея, а большие держали пари, кто скорее обежит вокруг его единственного глаза. Иные молодцы со всего размаха даже прыгали с носа Антея на его верхнюю губу.

Говоря откровенно, Пигмеи иногда препорядочно надоедали своему братцу, как надоедают нам мухи и комары, но Антей принимал их шутки очень добродушно. Смотрит-смотрит, бывало, на все их проказы и расхохочется. Да так расхохочется, что весь пигмейский народ закроет себе уши, чтобы не оглохнуть.

– Хо, хо, хо! – проревет Антей, колыхаясь, как огнедышащая гора при извержении. – Право, недурно быть таким крошкой, и не будь я Антеем, я пожелал бы быть Пигмеем!

Счастливо жили Пигмеи, но была у них своя забота. Они вели постоянную войну с журавлями, и эта война тянулась так долго, что и великан даже не помнил, когда она началась. Страшные битвы происходили по временам между маленькими человечками и журавлями! Величественны были Пигмеи, когда верхом на белках, кроликах, крысах и ежах, вооружившись мечами и копьями, луками и стрелами, трубя в трубы, сделанные из соломинок, с громким ура! кидались в битву. При этих случаях пигмейские полководцы, возбуждая воинов к битве, не раз говорили им: «Помните, Пигмеи, что весь мир смотрит на вас!» Хотя, правду говоря, смотрел на них единственный, несколько глуповатый глаз Антея.

Когда обе враждебные армии сходились к битве, то журавли кидались вперед и, махая крыльями, вытягивая шеи, старались выхватить кого-нибудь из пигмейских рядов своими длинными носами. Грустно было видеть, как иногда маленький человечек, барахтаясь, дрыгая ножками, исчезал мало-помалу в длинном журавлином горле. Но герой, как вы знаете, должен быть готов к случайностям всякого рода, и, без сомнения, слава утешала Пигмеев даже в журавлином зобу. Если Антей замечал, что битва становится уже слишком жарка и что его маленьким приятелям приходится плохо, то он только махнет, бывало, своей дубиной, и журавли с криком, перегоняя друг друга, убираются восвояси. Тогда пигмейская армия возвращалась с торжеством, конечно, приписывая победу своей собственной храбрости искусству своих полководцев. Долго после того по улицам пигмейских городов ходили торжественные процессии, горели блестящие иллюминации и фейерверки, задавались великолепные публичные обеды, выставлялись статуи героев во весь их маленький рост. Если же какому-нибудь Пигмею удавалось вытащить перо из журавлиного хвоста, то это перо гордо колыхалось на его шляпе; за три, за четыре таких пера храбрец делался даже предводителем пигмейской армии.