Последний Карфаген (Повесть. Рассказы. Дневники) - Козлов Сергей Сергеевич (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
В Крыму тишина. Громкая. Прямо никто не возмущается политикой Кучмы, не возмущаются потому, что не считают его хоть сколько-нибудь серьезным политиком. Не возмущаются потому, что каждый занят проблемой выживания собственной семьи. И смеются над солдатами, которые ходят ротами вдоль крымских автострад с трафаретами и ведрами краски, чтобы увековечивать: «Кучма — наш президент».
Кучма — растрёпа (пер. с украинского). Когда же Украина причешется?
Непривычно приезжать в Крым «за границу». Когда я сказал об этом вслух, ко мне повернулся крымчанин, который стоял рядом и с легкой грустью возразил:
— Вы же сами нас отдали! А мы еще референдум проводили…
— Это Ельцин отдал, — попытался оправдаться я.
— Крым все равно русский. Здесь все так думают: и русские, и украинцы, и другие…
Крымчане почему-то глубоко уверены в том, что Крым отдадут России за газовые долги. И ждут этого.
Крым прекрасен, невзирая на процветающую нищету.
В Крыму пахнет не только чудными цветами, в Крыму пахнет историей. Русской историей…
В Ялте душно. Предельно допустимая концентрация вредных веществ в атмосфере превышает норму в 4 раза. Но об этом предпочитают умалчивать, чтобы не отпугнуть единственную возможность заработать в сезон — отдыхающих.
Набережная в Ялте по прежнему носит имя вождя «нерусской» революции — В. И. Ленина.
Лучшее впечатление от Ялты — храм Александра Невского на улице Садовой, который в 1902 году посещал государь-император. Построен по проекту Платона Константиновича Теренеева.
В Алуште воздух чистый и свежий. Алушта экологически благополучнее Ялты. Дыхание моря сталкивается с дыханием гор.
В Воронцовском дворце за время самостийности проведена только реставрация табличек с надписями. К надписям на русском добавились надписи на украинском.
Героический Черноморский флот умирает во второй раз. Правда, нынче корабли не топят, чтобы закрыть доступ в бухту врагу, они ржавеют на приколе. Многочисленные туристы фотографируют их. Матросов не видно. Но в стороне стоит гордость флота — ракетный крейсер «Москва» (12 ракет с ядерными боеголовками). Действительно, красавец, который в одиночку заставляет нервничать остальные черноморские страны.
Город русской славы пылен и насторожен. Он все еще чего-то ждет… Даже стены…
Пришлось столкнуться с львовскими националистами. Прогуливались чуть впереди вечером двое по побережью. Из «западянской» скороговорки удалось понять, что они восхищаются тем, что у русских дураков удалось отхватить Крым. «Може, москалям еще чего не треба? Мы заберем…» «Подавитесь», — не удержался я. Оба пьяные. Дошло до легкой рукопашной. 2:0 в мою пользу. «Мы добьемся, щёбы вас сюда не пускали!» «Приедем на танках», — ухмыльнулся я. Не очень, конечно, культурно и дипломатично с моей стороны. Но очень мне не понравились жители древнего русского города Львова, построенного Даниилом Галицким для своего сына…
И русские, и украинцы, если разговорить их, если вызвать на откровенность, все желают второго воссоединения России и Малороссии…
Но украинское правительство торопится в НАТО. Маршал Кузьмук лобзается с министром обороны Польши, который очень рад, что Украина отодвинет от польских границ «страшного агрессора» Россию. И никого не смущает перспектива братоубийственной войны… На их территории…
Пресвятая Матерь Божия, сохрани мир в своем доме, спаси славянское братство!..
У каждого человека есть три самых бессмысленных возможности: не знать прошлого, бездействовать в настоящем и не верить в будущее.
Погиб атомный подводный крейсер «Курск». Краса и гордость Северного флота. Остатки экипажа погибали в холоде и полной темноте. В полной тишине…
Разве что — скрежет искореженных переборок да безуспешные попытки глубоководных аппаратов… И смертельный шепот прибывающей в отсеках воды…
Зато на поверхности стоял грязно-сенсационный вой средств массовой информации. Искали предателей. Начинать им надо было с себя. Это они предали армию на заре перестройки. А сейчас выли: вот, мол, не приняли вовремя иностранную помощь. Вот, мол, ради сохранения военных тайн… А сколько военных, разведчиков и контрразведчиков гибнет ради военных тайн? И что — по мнению журналюг — зря?
Офицеров и матросов «Курска» предали еще до их рождения… Как и всех нас.
Вечная слава героям. Прими их, архистратиг Михаил, в светлое свое воинство.
Больно было всей России. Она задыхалась вместе с матросами «Курска». Задыхалась от собственного бессилия на руинах былого величия. И великие русские женщины — жены, матери и сестры моряков — просили и молили не о себе — они молили о флоте, жизнь которому отдали их мужья, сыновья и братья…
В сердце еще долго будут бурлить холодные воды Баренцева моря.
А потом загорелась Останкинская башня. Видать, не выдержала скопления адской серы на своей макушке. Полыхнула новой сенсацией про саму себя. На воре и шапка горит!
Завтра, а то уже и сегодня, произойдет следующая трагедия: МЧС бросится в атаку, а народ забудет покаяться, как забывает об этом с самого начала века.
Такое чувство, что все мы латаем дыры тонущего ковчега.
А у нас в поселке умерли одновременно три наркомана. Жалко? Жалко… Молодые, когда-то сильные ребята. Не оставили после себя ничего… Кроме родительской боли.
А родители по-прежнему считают своей главной задачей уберечь своих чадушек от армии. И тогда невольно задумываешься о сравнении: смерть мужчины, смерть героя и издыхание эгоистического существа, имеющего определенные половые признаки.
Нынешние обыватели подвели под собственную трусость целую оправдательную философию. Всё та же: моя хата с краю…
Телекомментатор Доренко — мразь с красивым мужским голосом и нагловато-честными глазами. Личная мразь Березовского. Комментировать данное утверждение не имеет смысла, для большинства нормальных людей — это аксиома.
Лучше бы вместо таких, как Доренко, Сванидзе и т. п., была тишина.
В истории, например, есть понятие вольного обращения с фактами. Т. е. факт берется «исследователем» и поворачивается так, что имеет уже совсем другое значение. Как? А вот пример с бытовой вещью: берем стул, переворачиваем, при этом он остается стулом, но сидеть на нем уже невозможно.
Но вот и другой вариант: сочинить стул нельзя, факт — можно.
Еще что-то взорвалось, упал с моста автобус, вспышка эпидемии… И все это гремит в разбухшем от чернухи эфире… Эфир пучит от бед, сыплющихся на нашу землю…
Надо хотя бы притормозить, оглядеться по сторонам и хоть ненадолго выключить всё на свете. Всё! Послушать тишину… Послушать себя… Послушать опыт веков… Может, не каждому после этой паузы захочется что-либо включать.
Тюмень — Алушта — Горноправдинск, 2000 г.
Вивисекция пустоты и анатомия боли
Первый надрез
Молитва, как и музыка, не терпит фальши.
