Золото апачей (ЛП) - Altsheler Joseph Alexander (книги без сокращений TXT) 📗
Чарльз вернулся к тропинке, за которой, по его мнению, все еще необходимо было наблюдать, в то время как Герберт быстро приготовил завтрак, что оказалось несложно, поскольку все, что от него требовалось, это достать холодную пищу из упаковки. Тем не менее, ему хотелось чего-нибудь горячего, и он был рад, когда Чарльз сказал:
- Открой эту маленькую оловянную коробку - там внутри спиртовка и спирт, а в мешке есть кофе; что с ними делать, ты знаешь.
Герберт находил определенное удовольствие и облегчение, делая что-то полезное; до сих пор все делал его товарищ. Он чувствовал, что должен оказаться полезным, и вот, наконец, у него появился шанс.
Несмотря на свое положение, они наслаждались завтраком. Чарльз сидел возле дверного проема с ружьем в руке, - он так и не решился оставить его, - а Герберт принес ему еду и кофе, горячий и ароматный.
- Думаю, Шато де Карлтон повезло с поваром, - сказал он. - А когда о нем узнают в отелях Сан-Франциско и Денвера, его зарплата не будет предметом для обсуждения.
Он попеременно смотрел то на еду, то на тропу.
- Мне хотелось бы увидеть каньон, - сказал Герберт. - Каким мирным и величественным он выглядит!
- Я так не думаю, - там могут быть апачи. Нам следует еще какое-то время наблюдать и выжидать.
- В таком случае, настала моя очередь, - решительно сказал Герберт. - Вряд ли они смогут добраться до нас днем, оставшись незамеченными. Я возьму ружье и буду охранять.
Чарльз заметил, что Герберт почти оправился от пережитого.
- Ты хорошо стреляешь? - спросил он.
- Я учился, - гордо ответил Герберт. - Дай мне ружье, и я это тебе докажу, - как только возникнет необходимость использовать его.
Чарльз видел, что ему можно доверять, и протянул ему одно из ружей и патроны. После чего признался, что не спал ночью. Герберт был возмущен.
- В таком случае, ложись спать сейчас, - заявил он.
Чарльз понял, что ему придется уступить, нравится ему это или нет, потому что Герберт был прав. После еды и кофе ему очень хотелось спать. Он отяжелел, его веки смыкались.
- Хорошо, - сказал он. - Следи за тропой. Подняться сюда можно только по ней. Если увидишь что-нибудь подозрительное, сразу разбуди меня.
Герберт сел в дверном проеме, откуда мог хорошо видеть тропу, и при этом быть хорошо защищен. Чарльз лег на одеяло внутри жилища, расположившись так, чтобы видеть Герберта, хотя последний этого не подозревал. Он лежал, погружаясь в сон, стараясь при этом не отключиться полностью. Тем не менее, фигура Гербера постепенно теряла свои четкие очертания, и он, наконец, провалился в сон без сновидений. Проснувшись, он обнаружил Герберта сидящим у входа, с ружьем на коленях; казалось, тот совершенно не изменил своего положения.
Чарльзу показалось, что он проспал всего лишь несколько минут, но тень, протянувшаяся через террасу, свидетельствовала о том, что уже поздно. Он вскочил, удивленный и рассерженный на самого себя.
- Извини, Герберт, я не хотел, чтобы ты просидел там все это время, - сказал он, - но... но...
- Но ты спал, ничего не видел и не слышал.
- Почему ты меня не разбудил? - укоризненно спросил он.
- А зачем? Пока я наблюдал, на тропе никого не было.
На всякий случай, Чарльз сам осмотрел ущелье, склоны, и не заметил ничего, что свидетельствовало бы о наличии затаившегося врага. И снова подумал о том, какое надежное укрытие им посчастливилось найти.
Они немного расслабились, и Герберт рассказал Чарльзу, как они отправились на север, чтобы отыскать медные рудники, а затем отправились дальше, в поисках золота. Глаза его наполнились слезами, когда он вспомнил о своем дяде, не бывшим хорошим человеком, но погибшим так трагически.
Наступила вторая ночь в древнем селении, темная и мрачная, небо, впервые за много месяцев, скрыли облака. Вдали, в направлении Старого Тандергаста, были видны короткие вспышки молний, разрезавшие клубившийся вдоль склонов туман. Воздух стал густым и тяжелым.
- Если будет буря, - сказал Чарльз, - это нам на пользу, кроме того, она пополнит запасы воды в резервуаре. Просто здорово, что он есть.
На некоторое время вспышки молний прекратились, Старый Тандергаст скрылся во мраке, облака спустились настолько, что, казалось, соединились с поднимавшимся снизу туманом, каньон, и все, что в нем находилось, исчезло из виду. Потом скалы застонали, донесся зловещий звук ветра, ищущего путь среди пиков и ущелий.
Облака и туман исчезали в разрядах обжигающих молний, гневно грохотал гром. Тучи сгустились и опустились еще ниже, а потом внезапно разверзлись, и хлынул ливень. Но мальчики, укрывшись в жилище, спокойно наблюдали за буйством грозы. Она пришла и ушла. Наступило утро, и Чарльз проснулся, когда первые солнечные лучи осветили на востоке склоны синих гор. Герберт все еще спал; Чарльз вышел из низкого жилища, выстроенного на скалах неизвестными людьми много веков назад, и вдохнул свежий, холодный воздух. Это был краткий миг между ночью и наступающим утром. На востоке виднелись лучи солнца, но каньон по-прежнему был погружен в темноту. Величественные горы еще спали, но солнце неумолимо стаскивало с них одеяло. Прошло совсем немного времени, и его золотые лучи заиграли на стенах каньона.
Чарльз наслаждался увиденным, этим пробуждением дикой природы, внезапным появлением во мраке яркого света, воздухом, настолько чистым, что он, казалось, мог различить ветви сосен, росших от него на расстоянии многих миль.
Крузо, на своем острове, чувствовал отчаяние, пока рядом с ним не оказался Пятница. У Чарльза был товарищ, которому, - он знал это, - он мог доверять. Они с Гербертом были хозяевами всего, что он мог видеть, а видел он многое. Перед ним лежали скалы, изгиб за изгибом, пик за пиком, сам он находился на вершине одной из них, и взгляд его пробегал по склонам и гребням. Огромные сосновые леса, прежде казавшиеся синими, зеленели, по мере освещения их солнечными лучами, в то время как над ними вздымались скалы, сверкавшие всеми мыслимыми красками. Сквозь полог леса проглядывали две или три серебряные капли, и Чарльз понял, что там находятся глубокие озера с прохладной прозрачной водой. А где-то там, за пределами каньона, лежал величественный мир пустыни и гор. И ему казалось: то, что он видит, было всегда, и всегда будет.
