Крутые виражи - Пфлаумер Инга "Warda" (электронная книга TXT) 📗
Через 35 минут я уже стояла перед аэропортом Внуково. Судя по информационному табло, посадку еще не объявили – значит, папа где-то здесь, в зале или в кафе. С другой стороны, самое удобное – это выловить его по дороге на посадку, если подняться на второй этаж.
Я пробежала по лестнице за стойками регистрации и оказалась перед маленькой кафешкой. Живот сделал громкое «бу». Чтобы купить сандвич, достаточно трех минут – я все успею.
Пришлось бороться с собой, чтобы не засунуть его в рот целиком. Ну, Вика, ну я тебе это еще припомню!
Я прошлась по этажу – папы нигде не было видно. Неужели не найду и придется самой звонить всем этим странным людям? Я еще раз поднялась в кафе и, уже почти отчаявшись, наконец-то заметила знакомый плащ. Папа сидел в кресле перед проходом на досмотр и разговаривал с кем-то. Я его нашла! Держись, Викуся. After dinner comes the reckoning! [ii]
По громкоговорителю объявили посадку. Пассажиры начали подниматься со своих мест. Какой-то дядечка в не по сезону теплом пальто встал прямо передо мной, и на секунду я потеряла папу из виду.
Я отошла в сторону. Да вот же он, мой папа, поднимается из кресла и подает руку какой-то блондинке. Она тоже встает, нежно приобнимая его за талию. Он улыбается, прижимает ее к себе, берет ручку чемодана, и они вместе, в обнимку, идут в сторону досмотра.
Папа?
– Девушка, с вами все в порядке?
На меня обеспокоенно смотрела женщина лет сорока.
– Вы очень бледная. Может, вам лучше сесть? Хотите воды?
– Нет, спасибо. – В горло будто песка насыпали.
– Вы уверены? Вам плохо? Может быть, душно?
– Я же сказала, со мной все в порядке! – заорала я.
Женщина тут же отошла, неодобрительно покачивая головой. Пассажиры недоуменно смотрели в нашу сторону.
Все происходило как во сне. Да нет, этого не может быть. Мне показалось. Ерунда какая, понапридумывала себе. Не может быть, я перепутала его с кем-то.
Я кинулась в сторону контроля и заглянула через дверной проем внутрь. Папа помогал блондинке снять высокие сапоги. Она рассмеялась и чмокнула его в щеку. Не может быть. Я брежу. Это какой-то дурной сон. Сейчас позвонит Вика, и я проснусь.
Отец и блондинка прошли через металлодетектор. Папа помог ей надеть плащ, и они, обнявшись, скрылись за стеной.
Из меня будто выдули весь воздух. Так бывает, если на баскетболе мяч прилетит прямо в грудную клетку.
Я шагнула назад. Налетела на чей-то чемодан, потом на кого-то из пассажиров.
– Вы проходите?
– Что? – Слова долетали до меня как через вату.
– Девушка, если вы не на посадку, отойдите в сторону, вы же мешаете.
На автопилоте я отошла к сиденьям и грохнулась в железное кресло.
Мой папа и какая-то блондинка? Они явно вместе. И явно не только что познакомились. Как же это? А я? А мама? А Вика?
При имени сестры в моей голове что-то щелкнуло. Нужно позвонить по телефонам, которые она дала. Нужно позвонить прямо сейчас, до того как я разрыдаюсь на весь аэропорт и со мной случится истерика.
Я позвонила по первому номеру.
– Алло?
– Здравствуйте, это Женя Волоточина, сестра Вики. Вика в милиции, просила позвонить вам, сказала, что вы знаете, что делать.
В трубке громко зевнули:
– Да, спасибо, я выезжаю.
Я набрала второй номер.
– Здравствуйте, это Женя Волоточина, сестра Вики. – Голос начал дрожать. – Вика в милиции, просила позвонить вам, сказала, что вы знаете, что делать.
– Женя? Сестра? Не волнуйся, мы ее вытащим. Значит, все пошло, как мы и предполагали…
Я нажала на кнопку отбоя. Руки затряслись.
Как он мог? Как он мог поступить так со всеми нами? Что теперь делать?
Из моего горла вырвалось судорожное рыдание. Пассажир рядом удивленно на меня посмотрел:
– Тебе что, плохо?
Да что же они все такие любопытные! Я вскочила на ноги и понеслась в сторону туалета. Запершись в кабинке я разрыдалась так, как не рыдала никогда в жизни.
Как он мог? Что мне теперь делать? Как я буду разговаривать с мамой, с Викой после этого? Мам, да, у нас все нормально, только тебе папа врет. Он всем нам врет.
Рука нащупала в кармане айпод. Мы его вместе выбирали. Я остервенело швырнула плеер в стенку. Он отлетел куда-то под унитаз. Вот так, пусть подавится своим подарком. Пусть всем подавится. Ненавижу! Врун! Семья – мое главное сокровище. Особенно Тыковка! Тыковка. Тупоголовая тыква!
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я поняла, что слезы кончились. Во рту пересохло, голова раскалывалась. Карман куртки с телефоном задрожал – уже не знаю какой раз. Пошли они все к черту!
Я заставила себя выйти из кабинки и умыться. Руки все еще дрожали. Из зеркала на меня смотрела зареванная пятнадцатилетняя дурочка. Русые волосы собраны в неаккуратную косу, под серыми глазами красные пятна, на длинном носу веснушки, мокрые худые щеки, непропорционально длинные конечности, губы подрагивают. Мне было очень плохо. Во всем теле слабость, руки-ноги дрожат, голова раскалывается. В таком состоянии я далеко не уйду. Да и куда идти? Ехать домой? Чтобы с фотографий на стенах мне улыбалось наше счастливое семейство, пить чай из подаренной отцом кружки? Не хочу и не буду. Куда угодно, только не домой.
Телефон опять зазвонил. Да кто это там такой надоедливый!
– Жень, привет. Мы уже в кафе, а тебя все нет. Ты где пропадаешь? – раздался голос моей лучшей подруги Насти Козаревой.
Неужели я просидела в туалете до одиннадцати дня?
«Я во Внуково, мой папа только что улетел отдыхать с любовницей, и у меня истерика». При мысли о том, каким станет лицо Настьки, когда я ей такое заявлю, на моем лице сама собой нарисовалась угрюмая улыбка.
Настька не поймет. Она отца видит раз в неделю в лучшем случае. Конечно, она расстроится, попытается меня поддержать, но что толку? Никто из девчонок не поймет. У Варьки вообще отца нет, а Ярик просто не способна понять что-то сложнее комментариев к футбольному матчу.
– Я сегодня занята. Так что без меня.
– Жень, но как же, мы же собирались…
Я не стала дослушивать. Нажала на отбой и медленно потащилась в сторону автобусной остановки.
Что мне теперь делать? Как мне вообще теперь жить?
Я и папа – мы всегда были вместе. Наверное, с самого моего рождения мама занималась творчеством, а папа – мной. Он учил меня читать и писать, водил в детский сад, купил мне первый компьютер и был единственным, кто поддержал меня, когда я решила заниматься программированием. Что бы со мной ни случилось, я бежала к папе. У него всегда был для меня совет, носовой платок, йод или капли от заложенного носа. А теперь он меня предал. Вот так вот запросто поменял меня на какую-то блондинку. Нас всех! А ведь папа – единственный, кто знает о моей сокровенной мечте: создавать компьютерные игры. Даже Тема, с которым мы вместе работаем над игрой, думает, что это просто практика для мозгов. По щекам снова потекли слезы. Я села в первый попавшийся автобус. Ведь только вчера вечером мы дурачились, смотрели фильм и папа подтрунивал надо мной, говорил, что не пройдет и года, как я брошу старого, никому не нужного отца и влюблюсь в какого-нибудь очкастого геймдизайнера. И кто кого бросил?
Не знаю, сколько времени я просидела в автобусе. Потом вышла в каком-то совершенно неизвестном мне районе – кругом самые обычные семиэтажки, какие-то магазины, кучи людей. Все спешат по своим делам, и никому нет дела до того, что со мной происходит. Бабье лето, словно не сообразив, что на дворе начало октября, никак не хотело сдавать своих позиций. Солнце то и дело пыталось пробиться сквозь тучи и погладить людские волосы. Я посидела на остановке. Может, пару минут, может, пару часов. Потом медленно побрела по улице, заглянула в какое-то интернет-кафе, сама не знаю зачем оплатила три часа. Не хотелось ничего. Ни есть, ни спать, ни разговаривать.
Зашла на наш сервер. Мы с Темой и Джоан его вскладчину оплатили. Выбор доверили мне. Я долго тогда сопоставляла, анализировала условия, потом мы с папой сели на кухне, сделали сравнительную таблицу… Вспоминать об этом было больно. На глазах опять появились слезы. А я думала, что у меня в организме уже не осталось жидкости.
