Три версты с гаком - Козлов Вильям Федорович (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
— Очень вежливая ворона, — сказала Таня. — Она нам даже представилась... Ее звать Кира.
Услышав свое имя, ворона перестала клевать прижатую к ветке лапой рыбу и взглянула на девушку.
— Мы рады с тобой познакомиться, — сказала Таня. — Меня звать Таня, а этого сердитого человека в шляпе...
— Краб, — не задумываясь, брякнула ворона. Они так и покатились со смеху.
— Ладно, принимаем тебя в нашу компанию, — сказал Артем и вывалил из котла на траву остатки ухи.
Кира не заставила себя долго ждать, тут же слетела вниз и, без всякого страха поглядывая на людей, с аппетитом принялась клевать.
2
Кроме этих трех слов, ворона знала еще два: «рыба» и «ракета». Произносила она слова охотно и довольно чисто. Особенно хорошо «р» выговаривала. Кира была общительная, веселая ворона. Хвост у нее почему-то раздваивался, как у ласточки. Позже Артем узнал, что Кира прилетела к ним из школы-интерната — это с другого конца озера. Несколько лет назад ребята с боем отобрали оперившегося птенца у кошки. Выходили, выкормили, и из покалеченного птенца выросла большая сильная ворона. Вот только в память о несчастном детстве остался раздвоенным хвост. Впрочем, это обстоятельство ничуть ей не мешало. Она прекрасно летала и неизменно пребывала в хорошем настроении.
Поселилась Кира на сосне, над самой палаткой. Артему это не совсем понравилось — каждое утро он счищал с оранжевого полотна помет, — но ссориться с Кирой из- за таких пустяков не хотелось, и она, расположившись на нижнем суку, с удовольствием смотрела на огонь, где кипела уха. Кира ела все, что ей давали. Один раз она прихватила пустую банку с собой на сук, а потом уронила прямо Артему на голову. С тех пор он стал закапывать в землю все консервные банки. Кира суетилась рядом и всем своим видом выражала крайнее неудовольствие.
Больше всего Кира любила наблюдать за рыбной ловлей. Она располагалась на носу резиновой лодки, где вентиль, и с завидным терпением смотрела на поплавок. Когда он нырял в воду, Кира даже подскакивала на месте и хлопала крыльями, как бы торопя поскорее подсекать. И в награду всегда получала мелкую рыбешку — крупную Артем ей не давал. На лодке она никогда не ела. Брала рыбину в клюв и улетала на остров. Расправившись с ней где-нибудь на суку, снова прилетала и терпеливо ждала следующей поклевки.
Однажды Кира, выразив Артему полное презрение, продемонстрировала свое великое искусство в рыбной ловле. Клев был отвратительный. Поплавок будто прилип к воде. За час ни одной поклевки. Кира вместе с Артемом наблюдала за мертвым поплавком. Наконец ей это надоело. Сердито прокричав: «Кир-ра, р-рыба, р-раке-та!» — взмыла вверх и сделала круг над озером, зорко глядя на воду. Затем круто спикировала вниз и неподалеку от лодки, едва коснувшись воды, снова взмыла. Артем увидел у нее в клюве большую плотвицу. Кира гордо пролетела над ним и опустилась на свою любимую сосну.
Если к Артему Кира относилась с недоверием, например, ни за что не садилась на плечо, то с Таней подружилась с первого дня. Куда бы та ни шла, Кира всегда ее сопровождала. То перелетала с ветки на ветку и выкрикивала свой скудный запас слов, то садилась на плечо и тихонечко пощипывала за ухо. Но стоило ей увидеть, как Артем садится в лодку, тут же покидала девушку и отправлялась с ним на рыбалку.
Случалось, к Кире прилетали приятели и приятельницы. Среди них была одна сорока. И тогда ворона с раздвоенным хвостом, как истинная и гостеприимная хозяйка острова, показывала гостям свои владения. Радушно звала их к костру, но гости предпочитали держаться от людей подальше.
Таня подружилась с вороной, пробовала даже учить новым словам, но то ли Кира оказалась упрямой ученицей, то ли Таня — плохой учительницей, только ворона не. выучила больше ни одного слова. Таня любила загорать на надувном матрасе. Иногда к ней присоединялась Кира, но, убедившись, что рыбкой тут не разживешься, снова улетала к Артему.
Однажды, когда он рыбачил у острова, напоминающего шапку Мономаха, приплыла на надувном матрасе Таня. За эти несколько дней она стала совсем шоколадной.
— Я не буду мешать тебе? — спросила она.
И хотя рыба клевала, а для настоящего рыбака это наивысшее удовольствие, Артем обрадовался девушке. Он свернул удочки — все равно напуганная рыба отошла — и сказал:
— Это я тебя позвал сюда... Сидел в лодке и говорил тебе: «Плыви скорее, я жду...» Вот ты и услышала.
— Мне скучно стало... Какой ты смешной в этой шляпе! Когда ты удишь рыбу, у тебя такой вид, будто решаешь мировые проблемы. Ну улыбнись, пожалуйста.
— Не могу, — сказал он. — Рыбалка требует исключительной серьезности.
Щурясь от солнца, Таня посмотрела на дальний берег и вздохнула:
— Как тихо здесь, и ни души. Озеро, сосны на берегу, белые облака... Так, наверное, было миллионы лет назад, когда над водой летали страшные ящеры...
— Я начинаю верить в телепатию, — сказал Артем. — Об этом же подумал и я...
— Скажи, где Кира?
— Она мне пыталась объяснить, куда полетела, да я ничего не понял... Плохо ты ее научила разговаривать.
— На этом острове, наверное, много земляники, — сказала Таня.
— Я на нем еще не был.
— Поплывем? — предложила она.
Остров был рядом, и Артем, не раздумывая, бултыхнулся с лодки в воду. Таня положила матрас на лодку, и они поплыли.
Земляника на острове была. В тени — еще твердая, белая, а на солнцепеке — сочная, красная. Они молча срывали нежные душистые ягоды и отправляли в рот. Трава, цветы, кусты, деревья, разомлевшие на солнце, волнами распространяли всевозможные запахи. В цветах озабоченно копошились пчелы, басисто гудели большие черные шмели, порхали бабочки-лимонницы.
Таня первая заметила под березой шалаш, сложенный из тонких веток. На крыше образовались дыры, и пол шалаша был выложен солнечными пятнами.
— Здесь кто-то жил, — тихо сказала она.
— Здесь жили Он и Она, — таинственно заговорил Артем. — Они ушли от людей и вдвоем поселились на этом тихом острове... Они захотели узнать, действительно ли с милым рай в шалаше.
— А потом? Что же было потом?
— Потом подул ветер, пошел проливной дождь, на них стало капать и... рай кончился. Они ушли, а шалаш остался.
— Наверное, тот, кто говорит — с милым рай в шалаше, на самом деле никогда в нем и не жил, — сказала она.
В этот полуденный час стало тихо кругом. Не слышно птиц, пчел. Над головой остановились облака, застыло огромное озеро, не шелохнется на березе ни один лист. Артем и Таня стояли у входа в шалаш и смотрели друг на друга. Он и Она — одни в этом вдруг примолкшем мире.
Молчание затягивалось, нужно было что-то сказать, но он не мог: пересохло в горле. Глядя на нее, Артем подумал, что никогда в жизни не видел таких красивых глаз. И эти глаза были влажные, теплые.
— Пойдем туда... — незнакомым голосом сказал он и с ужасом подумал, что вот сейчас этот влажный блеск уйдет из ее глаз, лицо станет холодным, и все кончится. Когда она становится такой, ему хочется убежать куда-нибудь подальше и не видеть ее. Как странно, что иногда глаза женщины могут ранить гораздо больнее, чем самые-самые жестокие слова.
У нее вдруг задрожали губы, она передернулась, будто от озноба, и, все так же прямо глядя ему в глаза, быстро заговорила:
— Со мной еще никогда такого не было... Я знаю, что должна тебе такое сказать, чтобы ты... ну, не смотрел на меня так... Ты нехорошо смотришь... Должна сказать и не могу...
— И не надо, не говори!
— Мне не нужно туда идти... — продолжала, будто прислушиваясь к себе, Таня. — Я знаю, что не нужно,..
Я всегда поступала так, как думала, а сейчас не понимаю, что это со мной?..
Артем обнял ее горячие плечи и увлек за собой в сумрачный шалаш. Они опустились на сухое слежавшееся сено.
— Я делаю все, что ты хочешь... — шептала она. — И мне это нравится... вопреки здравому смыслу!
