Сайлес Марнер [= Золото и Любовь., Золотые кудри., Сила Марнер, ткач из Равело] - Горфинкель Даниил Михайлович
Подобно тому как в переведенной ею книге Штрауса Иисус Христос лишен своего божественного ореола и низведен до уровня обычных людей, так и в романах самой Элиот отсутствует романтический гиперболизированный герой. Обычные, заурядные жизненные условия порождают здесь острые мучительные конфликты. Настоящее глубокое человеческое горе, по ее мнению, «живет по соседству с вами» и «проходит мимо вас не в лохмотьях, не в бархате, а в очень обычной, вполне приличной одежде». В ее романах существен контраст различных нравственных принципов, главным образом столкновения обычного для буржуазной среды эгоизма, себялюбия, жизни для себя и заложенного в качестве идеальной возможности в человеческой душе альтруизма, способности забыть о себе во имя других людей.
В отличие от романтиков Элиот считала, что современный писатель должен отразить обыденную жизнь ничем не примечательных людей, она видела свою задачу в том, чтобы открыть прекрасное в душе скромного деревенского ткача. Она писала, что ее герои «не отличаются ни особенной глупостью, ни особенными пороками, ни особенной мудростью; взгляд их ни особенно глубокомыслен, ни особенно выразителен; их жизнь, по всей вероятности, никогда не подвергалась смертельной опасности и в их жизни не было волнующих приключений; способности их далеко не гениальны, и в них не клокочут разрушительные страсти… И тем не менее многие из этих незначительных людей чувствуют возвышающее душу стремление выполнить свой трудный долг, как подсказывает им совесть». Именно конфликт, возникший от столкновения этих благородных черт характера Сайлеса Марнера с роковыми обстоятельствами его жизни, становится центральной идеей романа Элиот.
В «Сайлесе Марнере» Элиот рассказывает о событиях, насчитывающих полувековую давность. Главные эпизоды романа происходят в последние годы войны Англии против Наполеона, в одну из самых драматических эпох в истории обоих народов. В это время шли кровопролитные сражения, менялась карта Европы, мир содрогался от политических и социальных переворотов, а в тихом Рейвлоу — медвежьем углу «доброй старой Англии» — все это отражается лишь в том, что цены на сыр и на шерсть достаточно высоки, благодаря чему жители местечка живут без забот. «История» вторгается в роман лишь в виде случайной реплики сквайра Кесса, выражающего опасение, как бы внезапный мир не нарушил благоприятную для деревенских товаров ситуацию на рынке.
Все действие романа не выходит за пределы частной жизни людей, не связанных непосредственно с крупными историческими событиями. Элиот не свойственно вольное обращение с историческими фактами. В романе нет явных анахронизмов, но нет и специфики данной эпохи, того духа времени, который играет такую значительную роль у Вальтера Скотта. Элиот стремится воссоздать застойную жизнь маленького английского местечка, не менявшуюся со времен Георга I.
Отсутствие исторической конкретности искупается повышенным вниманием автора к конкретности бытовой. С пристрастием этнографа описывает Элиот жизнь жителей Рейвлоу — их костюмы, обычаи, суеверия, их будничные заботы и нехитрые сеульские развлечения, споры в трактире и праздник в доме богатого сквайра, — все это выписано с любовью и подробно, ибо эта обстановка непосредственно определяет то, что больше всего интересует Элиот, — обыденную жизнь обыденных людей.
Романтики очень любили патриархальную деревенскую обстановку, которую они считали последним бастионом старых докапиталистических форм жизни. Они идеализировали сельских жителей, рассматривая их как «естественную» среду, лишенную буржуазного своекорыстия, как средоточие традиционной морали и веселого дружелюбия. Элиот в одной из статей обвиняет в фальши и незнакомстве с деревней тех писателей, которые рисовали сельских жителей веселыми остряками, сыплющими крылатыми словечками, или наивными и простодушными людьми. На самом деле эти люди, по словам Элиот, «с виду неприглядны и обычно серьезны, если не унылы. Веселыми они становятся всего чаще под пьяную руку и тогда шутят и смеются не по-нашему». Иными словами, нет причины идеализировать жителей деревни и представлять их себе источником всяких добродетелей: «Себялюбивые инстинкты человека не побеждаются зрелищем полевых цветов, и бескорыстие не насаждается классическим сельским занятием мытья овец. Чтобы сделать людей нравственными, недостаточно поставить их на подножный корм».
В этом духе Элиот и рисует жителей Рейвлоу в романе «Сайлес Марнер». Эти люди, проводящие свою жизнь в однообразном тяжелом труде, больше знакомы с несчастьем, чем с радостью и наслаждением. Они постоянно боятся чего-то и недоверчиво относятся ко всему новому. «Всякое умение, будь то ловкое владение таким хитрым инструментом, как собственный язык, или иное искусство, неизвестное сельским жителям, уже само по себе казалось им подозрительным». Круг их желаний так же ограничен, как и круг их мыслей. Их развлечения убоги, их споры бессмысленны, их рассказы в трактире бесконечно повторяют одно и то же, как «любимую мелодию», и присутствующие всякий раз с удовольствием выслушивают то, что им самим известно не хуже, чем рассказчику. Разве только у Мопассана можно найти такое откровенное и безжалостное описание «идиотизма деревенской жизни», как в романе «Сайлес Марнер».
Наиболее яркой фигурой этого захолустного уголка «старой веселой Англии» является сквайр Кесс, духовный мир которого ничем не превосходит кругозора его арендаторов. Это тупой, тщеславный самодур, с внезапными взрывами ярости, принимающий в пылу гнева дикие решения и из упрямства не отменяющий их, когда его гнев остывает. «Так застывает и твердеет, превращаясь в камень, огненная лава», — пишет Элиот, подчеркивая этим сравнением «стихийность», неодухотворенность внутреннего мира сквайра.
Его сын Данси оказывается в романе главным отрицательным персонажем. Согласно традиции Диккенса и Теккерея, такой персонаж обладал более яркой индивидуальностью и умственным превосходством по сравнению с окружающей средой. У Диккенса, например, отрицательный герой обычно — носитель демонических черт и стремления к власти над людьми. Это шло от романтической традиции, которую, однако, Элиот не собиралась продолжать. Данси Кесс в ее романе не слишком далеко ушел от своей среды. Это просто повеса и бездельник, в котором нет ничего загадочного. Он, пожалуй, еще более ограничен и примитивен, чем другие персонажи. Если у Теккерея Бекки Шарп поражала нас своей проницательностью, дальновидными расчетами, умением проникнуть в чужую душу, то герой Элиот жалок в своем духовном убожестве. Его сознание не в силах вместить сразу больше одной мысли, и, переходя к выводу, он успевает забыть о предпосылке. Так, забравшись в хижину Марнера в отсутствие ее владельца, он решает, что ткач умер, и тут же внезапно у него возникает вопрос: «Кто унаследует его деньги?» В следующую минуту он уже разыскивает спрятанное в тайнике «наследство», забыв, что смерть Марнера была лишь догадкой.
По своему духовному складу Данси, в сущности, достойный сын сквайра Кесса. Различие между ними лишь в том, что у отца есть собственные деньги и ему не приходится заботиться о том, чтобы обеспечить себе приятное времяпрепровождение в кабачке, а Данси денег не имеет и не слишком сковывает себя в выборе средств для их приобретения. Живя среди бездельников и мотов, для которых труд есть нечто позорное, где даже прогулка пешком по дороге кажется неприличной, если у тебя нет ружья в руках, чтобы доказать, что ты вышел для собственного развлечения, Данси далек от подлинной морали. Вот он и превращается сначала в вымогателя, а затем и в вора.
Его брат Годфри сохранил по крайней мере стремление к нравственной жизни и страдает от сознания того, что ему приходится совершать непорядочные поступки. В юности он имел неосторожность вступить в тайный брак с женщиной, пристрастившейся впоследствии к опиуму. Его подруга родила ребенка, и Годфри боится, как бы эта история не выплыла наружу. Отец в этом случае наверняка лишит его наследства, и красавица Нэнси никогда не станет его женой. Но вот его бывшую супругу находят мертвой в снегу, и другой человек берется воспитывать его ребенка. Такой исход почти устраивает Годфри, хотя он и страдает от того, что не может выполнить свой отцовский долг и признать ребенка своим. Те хорошие задатки, которые таятся в Годфри, подавлены эгоизмом и нерешительностью.
