Дневник писателя 1873. Статьи и очерки - Достоевский Федор Михайлович (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt, fb2) 📗
45
«Это отчасти славянофильский голос» — «Больно, дескать, очень приговорить человека». — Подобную точку зрения некоторые из славянофилов развивали еще в 1863 г., возражая против введения суда присяжных. Автор статьи в аксаковском «Дне» «По поводу будущего суда присяжных» утверждал, например: «Не отличая преступлений юридических от нравственных, или, точнее сказать, смотря на все преступления без исключения с точки зрения нравственной, русский человек считает себя в глубине души таким же виновником или даже еще больше, чем тот, кого приходится судить <…> При таких воззрениях, естественно, не поворачивается язык произнести слово осуждения, а тем менее положить наказание» (День. 1862. 17 ноября. № 46). Тогда же в журнале братьев Достоевских «Время» была напечатана статья «Наши будущие присяжные», автор которой, П. H. Ткачев, отвечая сомневавшимся славянофилам, писал: «Русский человек слишком снисходителен к другим, говорят, склонен более прощать, чем осуждать, слишком совестлив, осмотрителен и даже нерешителен, когда дело доходит до окончательного приговора; тем лучше, тем лучше, пусть живая струя жизни, гуманности, человечности широким потоком вольется в сухой безжизненный формализм наших официальных судов!» (Время. 1863. № 4. С. 106–107).
46
К числу таких сокрытых в русском народе идей — Вы согрешили и страдаете, но и мы ведь грешны… — В «Записках из Мертвого дома» (1861) Достоевский подчеркивал социальный аспект этой народной идеи. Там противопоставлялись как несовместимые представления о преступлении народа и «начальства»: «Арестант, например, хоть и всегда наклонен чувствовать себя правым в преступлениях против начальства, так что и самый вопрос об этом для него немыслим, но всё-таки он практически сознавал, что начальство смотрит на его преступление совсем иным взглядом <…> Преступник знает притом и не сомневается, что он оправдан судом своей родной среды, своего же простонародья, которое никогда, он опять-таки знает это, его окончательно не осудит, а большею частию и совсем оправдает, лишь бы грех его был не против своих, против братьев, против своего же родного простонародья» (ч. 2, гл. 2. «Продолжение»).
На антагонизм между «народным сознанием права и писанным законом» обращал внимание и П. H. Ткачев на страницах журнала «Время». Он писал, что «полнейшее отрицание выработавшихся в народном сознании понятий о праве должно было подорвать всякий кредит, всякое доверие к официальному суду, сделать его чем-то чуждым, ненавистным народу; народ стал соболезновать, симпатизировать осужденным; слово преступник он заменил словом несчастный» (Время. 1863. № 4. С. 108).
Достоевский в данном случае имел в виду новый суд, с участием присяжных, которые должны были, с его точки зрения, выносить приговор подсудимому, руководствуясь этой «народной правдой и верой» (С. 20). В «Записках из Мертвого дома», признавая, что «можно судить <…> с таких точек зрения, что чуть ли не придется оправдать самого преступника», Достоевский тем не менее со всей категоричностью утверждал: «…несмотря на всевозможные точки зрения, всякий согласится, что есть такие преступления, которые всегда и везде, по всевозможным законам, с начала мира считаются бесспорными преступлениями и будут считаться такими до тех пор, покамест человек останется человеком» (ч. 1, гл. 1. «Мертвый дом»). В главе «Среда» Достоевский имел в виду в первую очередь именно такие «бесспорные преступления», о чем свидетельствуют приведенные им примеры.
47
Я был в каторге — не переставал считать себя преступником. — Достоевский был осужден к четырехлетним каторжным работам 22 декабря 1849 г.; срок его пребывания на каторге в Омской крепости истек 15 февраля 1854 г. Психологию преступников в «Записках из Мертвого дома» (1861) Достоевский оценивал иначе: «…в продолжение нескольких лет я не видал между этими людьми ни малейшего признака раскаяния, ни малейшей тягостной думы о своем преступлении <…> большая часть из них внутренне считает себя совершенно правыми» (ч. 1, гл. 1. «Мертвый дом»).
48
…строгим наказанием, острогом и каторгой — Самоочищение страданием легче… — Прежде в «Записках из Мертвого дома» Достоевский ставил под сомнение возможность раскаяния и исправления преступника, подвергшегося изоляции. Он писал: «Конечно, остроги и система насильных работ не исправляют преступника; они только его наказывают и обеспечивают общество от дальнейших покушений злодея на его спокойствие. В преступнике же острог и самая усиленная каторжная работа развивают только ненависть, жажду запрещенных наслаждений и страшное легкомыслие» (там же). В то же время в «Записках» говорилось и об очистительной функции терпения и страдания. Но тогда Достоевский считал, что такая идея может зародиться только в душах «отчаявшихся», «кого покинула последняя надежда» (см. там же. Ч. 2, гл. 7. «Претензия»).
49
Еще недавно я жил несколько лет сряду за границей — читал там всё, что касалось русских судов… — Преследуемый кредиторами, Достоевский уехал по настоянию жены за границу 15 апреля 1867 г. и вернулся в Петербург 8 июля 1871 г.
50
…с горечью смотрел на наших абсентеистов… — Абсентеизм (от лат. absentia — отсутствие) — термин, которым на Западе обозначалось уклонение избирателей от участия в выборах; здесь абсентеистами названы русские, живущие за границей. О них Достоевский уже писал в «Зимних заметках о летних впечатлениях» (1863) и «Игроке» (1866).
51
…там оправдали жену — не понимал я причин оправдания… — О своих сомнениях по поводу оправдательных приговоров присяжных Достоевский писал еще 18 февраля (1 марта) 1868 г. из-за границы A. H. Майкову: «Об судах наших (по всему тому, что читал) вот какое составил понятие: нравственная сущность нашего судьи и, главное, нашего присяжного — выше европейской бесконечно. На преступление смотрят христиански <…> Но одна вещь как будто еще и не установилась. Мне кажется, в этой гуманности с преступником еще много книжного, либерального, несамостоятельного».
52
Мужик забивает жену — нашли достойным снисхождения. — Имеется в виду слушавшееся 30 сентября 1872 г. на сессии тамбовского окружного суда в Моршанске дело крестьянина села Вирятина Моршанского уезда H. А. Саяпина. Сообщаемые далее Достоевским подробности об истязании Саяпиным своей жены Аграфены заимствованы из корреспонденции в «Московских ведомостях» от 30 октября 1872 г. Автор корреспонденции «Из Моршанска» — В. Александров — писал о вынесенном присяжными приговоре: «Если бы Саяпин был лишен по суду всех прав состояния и приговорен к ссылке в каторжную работу, то у него была бы отнята возможность наносить дальнейший вред своему семейству, теперь же малолетняя дочь его, дававшая против него показания на суде, не защищена от зверского обращения с нею отца. Кто может поручиться, что, вернувшись домой, по прошествии восьмимесячного заключения в смирительном доме, он не захочет отомстить ей за то, что она содействовала его осуждению?».
53
…Юлией или Беатриче из Шекспира… — Юлия — героиня трагедии «Ромео и Джульетта» (1595). Беатриче — героиня комедии «Много шума из ничего» (1598). В библиотеке Достоевского было «Полное собрание драматических произведений» В. Шекспира в переводе русских писателей (т. 1–4. Изд. H. А. Некрасова и H. В. Гербеля. СПб., 1866–1877).
54
…Гретхен из Фауста? — «Фауст» Гете имелся в библиотеке Достоевского в переводе M. Вронченко (СПб., 1844).
