Кто услышит коноплянку? - Лихачев Виктор (читать полную версию книги txt) 📗
Разумеется, она так считала. А еще ей нравились Петька, Верещагин и Саид, которого спас от смерти Федор Сухов.
- А вот и нет, - возражал Владимир Николаевич. - Абдулла - вот настоящий герой. Софья ушам своим поверить не могла, она думала, что дядя шутит. А тот, наслаждаясь произведенным эффектом на девочку-подростка, продолжал:
- Я не шучу. Давай рассуждать вместе. Посмотри, даже Саид уважает Абдуллу. Я читал в одной газете, что по первоначальному замыслу у фильма должна была быть другая концовка - по Абдулле, убитому Суховым, плакали жены. Говорят, цензура заставила вырезать этот фрагмент. Я понимаю, кстати, и тех, кто вырезал, и тех, кто вначале придумал такую концовку. С одной стороны, вроде бы по отрицательному герою плакать нельзя, а с другой... Это же искусство: один мазок негатива, другой - и готов негодяй. Но Абдулла-то герой положительный! Он бандит? С чего ты взяла? Абдулла живет по законам своего народа, своего племени. Да, он дикарь, да, он бьет жен, но они его обращение воспринимают как должное. У них это в крови. Помнишь, что говорит Саид про Абдуллу: "Он воин". И для него, азиата, это высшая похвала. Абдулла все берет силой? Да так во все времена было, и не только в Азии. В этом мире побеждают сильные. Таков закон природы, и никому не дано его нарушить, понимаешь? И вот в тот азиатский мирок, с тысячелетними устоями приходят Сухов и Петька. Зачем? Мировую революцию, видишь ли, захотели устроить! Вот это точно в нашем русском характере. Жену лет пять не видел, без него дети выросли, наверное, с голодухи пухнут - без мужика крестьянской семье не прожить, а он, Сухов этот, в Тмутаракани новый порядок пытается установить. Только спросил ли этот служивый, хотят ли они жить по-новому? Что, его просили остаться и помочь, а так он домой шел? Ерунда! Захотел бы - ушел. А Петька! Дома девок полно, а он за чадрой гоняется: "Открой личико". Разве не дурь: лица не видел, а жениться готов. Он даже не понимает, что девушка - чужая жена. Я могу много из жизни этих дикарей не понимать, но это - их жизнь. И посмотри, семьдесят лет они под суховыми прожили, им вроде как культуру привили, культуру в нашем понимании, а что толку? Ушла советская жизнь - и все вернулось на круги своя. Чеченцы как похищали людей в прошлом веке, так продолжают делать сейчас. Как были в Туркмении баи, так и появились опять. Вернее, они и не исчезали. Только назывались секретарями райкомов да председателями колхозов... Вот теперь мне ответь: нужно было Сухову пытаться переделать чужой мир? Петька в тех песках навсегда остался, а Сухов, предположим, вернется. Ты задумывалась о том, что он увидит дома? Вопрос...
Болтовня таксиста вернула Софью к реальности. Он даже что-то спрашивал. Воронова отвечала односложно, продолжая листать записную книжку: "24.04 - Д.Р. Аллы". Все понятно: день рождения у Аллы Петровой, Софьиной подруги. Хотя Алла лет на пятнадцать старше, они, действительно, хорошо дружили. Бывает так в жизни: полное несовпадение вкусов, привычек, большая разница в культурных пристрастиях, а дружат люди так, что водой не разольешь. Алла довольно успешно занималась продовольственным бизнесом. Работала она как каторжная, одна растила дочь. Встречались подруги не так часто, как хотелось, - больше по телефону общались, но зато если уж встречались...
Таксист уже начинал раздражать. Воронова не любила общаться с людьми, чьи слова, действия было легко предугадать. Только сев в машину, она поняла, что ее будут спрашивать о том, как там гниет Запад, затем шофер обязательно расскажет свое видение проблем российской жизни. Будто ей это надо. А таксист, видимо, думая, что развлекать пассажира - его обязанность, уже рассказывал о последних новостях. Софья прислушалась:
- Телевизор лучше не включай. Дурдом какой-то! Я лично, хотите верьте, хотите нет, с тоской вспоминаю прежние времена. Наш брат таксист первым человеком тогда был. А сейчас? В поисках клиента как собака носишься. Да и риск постоянный. Один наш в какую-то деревню подмосковную подрядился пассажиров подвезти. Все. Ни машины, ни парня. Жизнь человеческая ничего не стоит. Раньше были свои крайности, не спорю. По тому же телевизору то речь Брежнева, то весь вечер про уборочную. Но то, что творится сейчас, - ужас какой-то. Дурдом! Террористы, заложники, там свет отключают, там бастуют, эпидемия СПИДа, наркоманы. Вчера показали: почти в центре Москвы опять бизнесмена грохнули. Да зачем деньги тогда нужны, пусть миллионы, если за них тебя средь бела дня убьют, а убийцу никто и искать не будет. Бесполезно ведь искать. Вчерашний покойник, говорят, крутым был пареньком, а толку что? И его, и охранника завалили. Эх, паршивая жизнь, паршивая... Сама Софья так мрачно на жизнь не смотрела. Всегда убивали людей, точно так же, как всегда люди гибли в авариях, тонули и горели на пожарах. Это же не означает, что надо перестать ездить на машинах, летать самолетами или купаться в реке. Так и с убийствами бизнесменов. Можно подумать, что при Брежневе людей не убивали. Просто раньше об этом молчали, а теперь без криминальной хроники никуда. Кто будет читать газеты, если в них только про уборку урожая написано? Но, разумеется, ничего этого Софья таксисту не сказала. Как говорил дядя: "Бойся человека из толпы. Они все серые в толпе - заразить могут".
И все-таки как хорошо возвращаться домой, даже из самых замечательных поездок. Дарья, домработница, приходила днем, убралась. Все блестело и сияло. Не зря подруги называли Софью "Наполеоном в юбке" - она умела делать несколько дел сразу. Вот и сейчас, пока наливалась вода в ванне, Соня, включив телевизор, успевала просматривать почту, молоть себе кофе и прослушивать автоответчик. Человек пять, оказывается, хотели ее увидеть - кто по делам, кто просто поболтать. Алла просила позвонить, "как только приедешь". Софья успела сбегать в ванну выключить воду, как вдруг по автоответчику раздался голос дяди:
- Это я. Надеюсь, когда приедешь - не забудешь позвонить. И еще - обязательно встретимся, мне надо тебе многое рассказать. Я тебя все эти годы воспитывал, сейчас же мне хочется просто поговорить. По душам... Проблемы свои я, похоже, решил, но... Не знаю, стоит ли об этом говорить... Мысли всякие в голову лезут... Почему-то все время вспоминаю, как твоего отца хоронили. Я ведь всю жизнь его иначе, как неудачником, не называл. И по сей день так считаю. Только стоит все перед глазами картина похорон: тогда весь Старгород пришел Кольку проводить, и из Новоюрьевска люди приехали, из Липок. Телеграммы соболезнования со всей страны приходили. Один Колин ученик даже в Монголии как-то узнал о его смерти. Да ты, наверное, не хуже меня все помнишь. И как люди плакали и... А я порой смотрю на своих друзей и компаньонов и ловлю себя на мысли, что они ждут, чтобы скорее я "коньки отбросил". Нет, похороны по высшему разряду устроят, не удивлюсь, если на Ваганьковское снесут, но слез ни у кого не будет... Извини, Сонька, к тебе это не относится... Наступила пауза. Неожиданно длинная - дядя ничего не говорил, но и не вешал трубку. "Сейчас ему позвоню. Видимо, стареть стал Смок, опять хандрит", - успела подумать Соня. Автоответчик вновь заговорил голосом дяди:
- Короче, увидимся и поговорим. Пока... Нет, чтобы не забыть, еще пару слов напоследок. Ты меня Смоком называла... Помнишь, у Джека Лондона есть рассказ - "Вкус мяса" называется? Как Смок после северного перехода с огромным грузом впервые себя человеком почувствовал и вместо того, чтобы повернуть обратно, еще дальше на север отправился? Там строки есть о том, что ему захотелось отведать медвежатины, настоящего мяса. Это точно про меня. И груз я всю жизнь пер на своем горбу, и мяса вдоволь поел, а вдруг понял, что идти дальше не хочу. И мяса не хочу, наелся на всю оставшуюся жизнь. И вот сел бы сейчас на лужайке, да чтобы солнышко светило, облачка легкие в небе плыли и коноплянка пела. Ты слыхала, как поет коноплянка? Лучше соловья, не вру. Мы в детстве с Колькой к соседу в сад за яблоками лазили, а в том саду коноплянка жила... Как пела! Да, Колька... Все, заканчиваю. Извини, что долго говорил. Пока. Звони. В словах Смока было столько невесть откуда взявшейся тоски, что Софья, забыв о ванне и кофе, потянулась к телефонной трубке. И в этот самый момент услышала слова женщины-диктора по телевизору:
