Поле (Чудная баба - 1) - Садур Нина (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
МАШИНИСТ. Что?
МУЖИК. «Тем более ты бульдозерист». Бульдозерист я!
МАШИНИСТ. Ты?
МУЖИК. А кто? Ты? Ты Машинист… хреновый. Состав держишь.
МАШИНИСТ. Ты… ты… ты сломал… бульдозер и…
МУЖИК…лег. (Показывает фигу.) Бульдозер я, парень, никогда не сломаю. Заруби.
МАШИНИСТ. Так что ж ты лег-то?
МУЖИК. Ну ты тупой… А то айда, все равно стоим, пять рублей есть. У Дуськи купим. Вона моя деревня блестит, видишь?
МАШИНИСТ. Вижу. (Глядит на небо.) И там блестит.
МУЖИК. Там блестит, да не по твоей чести! А там люди, айда погреемся.
МАШИНИСТ. За пять рублей приперся через все это поле убиваться.
МУЖИК. Ну че, обсудили… Айда, а… надоело.
МАШИНИСТ (садится на рельсы). Мозги ноют. Все. Звиздец мне. (Тоскливо.) Не верю я тебе. Врешь ты все. Злой ты, Мужик. Злой. Злобный.
МУЖИК. А че злой? Попьем вина у Дуськи. А моя пускай сидит, жиром трясет. Вот моя баба злая.
МАШИНИСТ. Баба…
МУЖИК. Баба. У ей зубы… железные. Сережки купила. Сидит.
МАШИНИСТ. Баба… тебе… изменила?
МУЖИК. А хоть сто раз! Мужик на зону – баба из дому. Закон природы.
МАШИНИСТ. Как тогда жить?
МУЖИК. А че так?
МАШИНИСТ. Если каждый начнет за пять рублей на поезд кидаться, то никакой войны не надо.
МУЖИК. А на фиг она, война, нужна-то? Пакость одна, и все.
МАШИНИСТ. Мужик, ты ж воевал! Ты же наше старшее поколение, у тебя же есть достоинства! Ты за Родину, за все наше жизнь отдавал.
МУЖИК (приосанясь). Да чего там!
МАШИНИСТ. И после этого… такую жизнь, такую… героическую, за вшивую пятерку на рельсы кидаешь! На тебя пионеры равняются, сука! А ты кидаешься! Ты предатель, мужик! Ты нас предал! Ты все поколения предал! (Бьет Мужика в лицо.)
МУЖИК (поднимаясь). Ты руки-то больно не распускай! Недорос еще! Предал, предал! Раскудахтался! Я пока еще никого не предал. Это ты поезд предал. Вали отсюдова. Ехай давай! Стал, как бык. Тебе государство состав доверило, а ты примерз тут. Лично я к Дуське. Покедова.
МАШИНИСТ (проникновенно). Эй, мужик, да ты послушай-ка…
МУЖИК. А че ты с предателем разговариваешь?
МАШИНИСТ. Жить-то как хорошо, а?
МУЖИК. Да ну?!
МАШИНИСТ. А я говорю, хорошо жить, а!
МУЖИК. А че случилось?
МАШИНИСТ. А просто! Хорошо жить! Чувствуешь?
МУЖИК. Чувствую. Надо тебя в больницу сдать. Пускай тебя Пугачихой подлечат. Музыкально.
МАШИНИСТ. Мужик, жить можно.
МУЖИК. Живи.
МАШИНИСТ. И нужно! Нужно!
МУЖИК. Ага.
МАШИНИСТ. И жизнь дороже всего.
МУЖИК. Смотря чья.
МАШИНИСТ. Мужик. Люди за жизнь всегда боролись.
МУЖИК. Это точно.
МАШИНИСТ. Вся история человека на этом стоит. Начиная с самой обезьяны.
МУЖИК. Обезьян сам собой… (Плюет.) А человек сам.
МАШИНИСТ. Следи за мыслью. Человек борется за жизнь – почему?
МУЖИК. А ты его спроси.
МАШИНИСТ. Я тебя спрашиваю.
МУЖИК. А я уж победил! (Вертит денежкой.)
МАШИНИСТ. Мужик, человек борется за жизнь потому, что она у него одна, и все… (Озирается.) Видишь, ничо же нету кругом. Одни стихии. Даже Котька Голиков, видишь, вертеться начал с гудками, чтобы все для жизни сделать, чтоб стихии эти… хреновые отодвинуть от себя. Чтоб каждую жизненную минуточку чувствовать. Вот сидит он, к примеру, потом – тык! – телевизор цветной включил. Посидел-посидел – тык! – японскую установочку врубил – посидел-посидел – тык! – на «Жигулях» проехался. Каждая минуточка у него заполнена нежностью, удобствами, чтобы… чтобы смерти не чувствовать. Даже если ночью… он знаешь какой торшер включит – светомузыкальный с колокольчиками. По стенкам узоры ползают, в комнате звенит… и не видно ее, ночи этой! Человек честно заполняет свои миги. Если он талант какой-нибудь или художник – сгорает, и все. А если он простой человек, ему еще страшнее… ему больше нужно всего, ему кушать надо хорошо, ему удобства нужны, детишки, разные безумные деньги! Понял, мужик?
МУЖИК. Понял.
МАШИНИСТ. А тебе чего надо?
МУЖИК. Тык… сам же дал… вино красное…
МАШИНИСТ. Ты не Мужик. Ты не человек. Ты нуль.
Входит БАБКА в сапожках.
БАБКА. Здрасьте, граждане.
МАШИНИСТ. Ну что опять?!
БАБКА. Вы козлика не видели?!
МАШИНИСТ. Еще козлика тут не было!
БАБКА. Дык убег. Холодно… А он бегает.
Пауза.
МАШИНИСТ. Бабка, вы… это… аж оттуда пришли, с деревни?
БАБКА. С деревни, граждане.
МАШИНИСТ. Через все поле, да? На ночь глядя, козла ищете?
БАБКА. Дык… потерялся же.
МАШИНИСТ (глядя на обоих). А что у вас там, в деревне, все такие?
БАБКА. Дык всякие. Люди делают что-нибудь. Кто кино смотрит, кто так сидит…
МАШИНИСТ. А этому вот не сидится. Что вот ему не сидится?
БАБКА. Дык… живой человек. Всяко бывает.
МАШИНИСТ. Нет, вы скажите, что он рыскает тут? Вы обязаны знать, ваш Мужик.
БАБКА (растерялась). А я думаю, может, козлик че-ни-будь озлился. Он такой сердитый стал, старенький уж.
МАШИНИСТ. А я спрашиваю – ваш мужик?!
БАБКА. Дык я думала – ваш.
Пауза.
Я вижу, поезд сломался. Я думала, ремонтируете че-нибудь. (Мужику.) А вы козлика не видели?
МУЖИК. Я – нет.
МАШИНИСТ. Значит, говоришь, с той деревни! И баба у тебя есть? И скотина разная… курочки-рябочки… огород. А картошки у тебя сколько соток? А? Что молчишь?
МУЖИК. Что надо?
МАШИНИСТ. Картошки у тебя сколько соток? У моей мамаши двадцать. Я приезжаю, окучиваю ей вот этими самыми руками, чтоб зимой свой картофель был у мамаши. Я рабочий человек. Я сам все добываю. Ты… (Бабке.) У него ничего нет! У него даже дома нет! Он все врет! Он врет, что он с вашей деревни. Подонок.
БАБКА. Дык… я смотрю… лицо че-то знакомое.
МАШИНИСТ. Хоть вы не врите, бабушка! Старая, а туда же! Вы мне в матери годитесь, а врете. У меня мамаша вашего возраста.
БАБКА. Че-то знакомое лицо…
МАШИНИСТ. За ложные показания уголовное наказание, учтите.
БАБКА. А лицо знакомое.
МУЖИК. Бабка, я не ваш. (Машинисту.) Уймись, я не ихний. Я ничейный. (Помолчав.) Я и лег… с этого…
МАШИНИСТ (взвизгнув). Да уж не с пяти рублей! Мозги тут пудрит рвань всякая!
МУЖИК. Да я и сам под твой поезд не лягу теперь. Ехай.
БАБКА. Знаю это лицо!
МАШИНИСТ. А вы учтите! Я старух всегда уважал! Они мне в матери годятся! Они много видели, перестрадали! А вы тем самым унижаете свое старушечье достоинство, заступаясь за зловредного бродягу. Он бродит без дома, без дела.
БАБКА. Нет, граждане, че вы сердитесь? Я извиняюсь, конечно, что совпало. Сараюшка ведь завалилась, дык я его в сенцы пока что поставила. У меня и курочка там зимует, там тепло, в сенцах. Ну а он че, козлик, свирепый вообще-то, стал не пускать. И обратно в сараюшку не хочет. Ну ладно, не хочешь обратно, тогда пусклй. А он никого не пускает – ну Клыковы придут или хоть Тапкины. Он их в домик ко мне не запускает. И он, главное, не со зла это! Он подумал беречь меня… От Клыко-вых-то! (Смеется как девчонка.)
МАШИНИСТ. Гражданка, вы из какого века?
БАБКА. Дык… с этого.
МАШИНИСТ. Чего вы тут про козла плетете?
БАБКА. Дык убег же… темно, холодно… Че теперь делать? Он, видать, подумал…
МАШИНИСТ. Козел ничего думать не может.
БАБКА. Ой, ты-то как узнал? Он тебе говорил, может он думать или не может?
МАШИНИСТ. А еще старая.
БАБКА (Мужику). Вот они и говорят – ты его заколи.
МУЖИК. А их какое дело?
БАБКА. И Клыковы. И хоть Тапкины. Все разом. А он обиделся и убежал.
МУЖИК. Понятное дело…
МАШИНИСТ. Сейчас он что-нибудь умное скажет. Послушайте его.
