Кто же мы (Звенящие кедры России - 5) - Мегре Владимир (книги полностью бесплатно txt) 📗
- Женщины в основном готовят, правда, мужчинам приходится больше времени тратить, чтобы заработать на продукты.
- И сколько же, Владимир, уходит, по-твоему мнению, на приготовление и прием пищи ежедневно?
- Ну, если учесть закупку продуктов, приготовление завтрака, обеда и ужина, то часа три, наверное, в будний день. Только не все в семье занимаются приготовлением, остальные едят, ну, может, закупать продукты помогают, посуду мыть, так что на каждого человека часа два с половиной приходится.
- На самом деле больше, но будь по-твоему, возьмем всего два с половиной часа в день, умножим их на количество прожитых дней и получится 61242,5 часа или 25517 дней или 7 лет. Отнимем их от 40 лет, останется 33. Чтобы иметь возможность получить пищу, одежду и жилище, человек, живущий в технократическом мире, должен выполнять одну из необходимых этому миру функций - работать. Я хочу обратить твое внимание, Владимир, человек должен работать, заниматься каким-то делом не потому, что оно ему очень нравится, а в угоду технократическому миру, иначе человек будет лишен жизненно важного для него.
Сколько же времени вынуждено тратить большинство людей ежедневно на работу?
- В нашей стране - восемь, да на дорогу к ней и обратно еще примерно часа два уходит, но каждую неделю два выходных бывает.
- Вот и попробуй посчитать сам, сколько условных лет своей жизни человек тратит на далеко не всегда любимую им работу.
- Долго считать без калькулятора, ты сама скажи.
- В общей сложности за тридцать лет так называемой трудовой деятельности десять лет он непрерывно работает на кого-то, а точнее на технократический мир. И теперь от 33 лет жизни мы должны отнять эти десять лет, останется 23.
- Чем еще занимается ежедневно человек на протяжении своей жизни?
- Телевизор смотрит.
- Сколько времени ежедневно?
- Часа три, не меньше.
- Эти три часа выливаются в восемь лет непрерывного сидения у экрана телевизора. Отнимем их из оставшихся 23 останется 15. Но и это время еще не свободно для занятий, присущих только человеку. Человеческая мысль инертна. Она не может резко переключаться с одного на другое. Какое-то время мысль анализирует полученную информацию. В общей сложности среднестатистический человек за всю свою жизнь думает над мирозданием всего 15-20 минут. Кто-то вообще ни разу об этом не задумывается, кто-то размышляет несколько лет. Каждый сам для себя может определить, проанализировав прожитые годы. Каждый человек индивидуален - он более значим, чем взятые все вместе галактики, ибо способен их творить. Но каждый человек - частичка сообщества человеческого, которое в целом и можно рассматривать как единый организм, единую сущность. Попав в капкан технократической зависимости, великая сущность Вселенной замыкается на саму себя, теряет истинную свободу, становится зависимой, включает механизм самоуничтожения.
Иной, отличный от обыденною, образ жизни ведут люди, которые живут в поселениях будущего. Их мысль вольна и человечна, в едином слита устремлении она, из тупика выводит сообщество людское. Галактики трепещут в радостном предчувствии пред слившейся в единое людской мечтой. Рожденье новое и сотворенье увидит мирозданье вскоре. Прекрасную планету новую материализует их человеческая мысль.
- Ну надо же, как ты о поселенцах высокопарно говоришь. А внешне они просто люди.
- И внешний облик их отличие имеет. Сияние энергии великой в нем. Внимательнее посмотри, вот едут бабушка и внук...
Всадница из будущего.
Я увидел, как выехала из поселка повозка, а вернее, коляска с откидным верхом, запряженная рыжей лошадкой. На мягком сидении коляски сидела пожилая женщина, перед ней стояли корзинки с яблоками и овощами. Впереди мальчик лет семи, обнаженный до пояса, держал вожжи, но не управлял лошадью. Наверное, они не первый раз совершают свою поездку, и лошадка неспешной трусцой бежала по известному ей маршруту.
Мальчик развернулся на своем сидении лицом к пожилой женщине, что-то сказал ей. Бабушка улыбнулась и запела. Малыш подпевал ей, подхватывая припев. Проезжающие в автобусах-электромобилях туристы едва ли могли слышать их песню. Лошадка бежала по дороге примерно в километре от автотрассы.
Почти все туристы смотрели на едущих в повозке через бинокли, затаив дыхание, будто на чудо или инопланетян, и я снова подумал, что как-то нехорошо получается: едут люди из дальних стран, а пообщаться нормально с теми, к кому ехали, не могут, только вот так издалека наблюдают. А эти двое в коляске даже не смотрят в их сторону. Один из автобусов замедлил свой ход и двигался параллельно со скоростью бежавшей трусцой лошадки. В этом автобусе сидела группа иностранных детей, они махали руками ехавшим вдалеке в красивой коляске бабушке и внуку, скорее всего мальчику, но он ни одного раза даже не взглянул в их сторону. Вдруг, из красивых, увитых живой растительностью ворот поселка появилась молодая всадница. Ее гнедой скакун стремительным галопом стал догонять коляску. Поравнявшись с ней, разгоряченный конь стал гарцевать рядом. Пожилая женщина улыбалась, слушала, что говорит ей молодая всадница.
Малыш, наверное, недовольный перерывом в пении, но все же со скрытой радостью произнес назидательно:
"Экая ты непоседа, мамочка, ни минутки одна не останешься". Молодая женщина засмеялась, достала из привязанной к седлу холщовой сумки пирожок, протянула мальчику. Он его взял, надкусил, потом со словами: "Попробуй, бабуля, он еще тепленький",- протянул пирожок пожилой женщине, и натянув вожжи, остановил повозку. Мальчик наклонился, поднял двумя руками корзину, наполненную красивыми яблоками, протянул ее всаднице и сказал: "Пожалуйста. Мама, отвези им", - и показал взглядом в сторону остановившегося автобуса с иностранными детьми.
С легкостью подхватив одной рукой тяжелую корзину с яблоками, другой слегка хлопнув по шее своего гарцующего скакуна, молодая всадница стремительно помчалась к автобусу с детьми. К тому времени рядом с детским остановилось еще несколько автобусов, их пассажиры с восторгом смотрели на мчавшуюся по лугу всадницу с корзиной яблок в руке. Она подлетела к высыпавшей из автобуса детворе, осадила коня, ловко наклонилась к земле, не слезая с седла, поставила перед восторженными детьми корзину с яблоками.
Еще она успела погладить по головке какого-то смуглого мальчика, махнула приветственно всем рукой и устремила своего скакуна прямо по середине широкой автострады. Водитель автобуса, в котором ехали дети, передал по рации: "Она мчится прямо по разделительной полосе. Она прекрасна!".
Съехали на обочину автострады множество туристических автобусов и остановились. Быстро выходящие из автобусов люди выстраивались вдоль дороги и, затаив дыхание, смотрели на мчавшуюся в стремительном галопе молодую красавицу. Не возгласы, а шепот восхищения вырывался из многих уст. И было чем восхищаться. Горячий, мчавшийся в стремительном галопе скакун высекал копытами искры. Его никто не подгонял, у восседавшей на нем вообще не было хлыста или даже прутика, а конь все ускорял свой стремительный бег, его копыта едва прикасались к дороге, а грива развивалась от встречного ветра. Наверное, он очень гордился своей всадницей, а может быть, достойным быть хотел сидящей на нем красавицы.
Необычна была ее внешняя красота. Конечно, можно было восхищаться и правильными чертами лица, и русой косой, и густыми ресницами. Конечно, под вышитой белой блузкой и юбкой в белых ромашках ясно можно было представить упругий точеный стан великолепной фигуры. Плавные женственные линии всей фигуры, казалось, обрамляют какую-то неуемную энергию. Играющий на щеках румянец только и выдавал величие и неукротимые возможности этой неведомой энергии. Каким-то необычным здоровым видом отличалась юная на вид всадница от стоящих на обочине дороги людей. Она восседала на своем горячем скакуне без всякого напряжения. Она даже не держалась ни за луку седла, ни за поводья. И переброшенные на одну сторону крупа лошади ноги не вставила в стремя. Опустив ресницы, она плавными движениями рук переплетала на ходу слегка растрепавшиеся волосы в тугую косу. Иногда красавица поднимала ресницы. И тогда ее взгляд словно опалял невидимым приятным огнем кого-нибудь из стоявших в толпе людей, человек, встрепенувшись от этого взгляда, словно выравнивался внешне.
