Стрелец. Сборник № 2 - Кузмин Михаил Алексеевич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Так как масоны думали, что арест графа повлияет на их судьбу, то все в ту же ночь бежали: и Вивальди, и Танганелли, и художник Любель; маркиза Вивальди, та даже переоделась венгерским гусаром для бегства. Никто не разделил участи с Калиостро, кроме несчастного приятеля и спутника его на всю жизнь, бедной Лоренцы.
Римская курия на все привыкла смотреть с точки зрения вечности, потому срок от 27 декабря 1789-го до 20 апреля 1791 г. ей казался довольно коротким для того, чтобы вынести свой приговор над несчастным заключенным. Сначала графа заточили в крепость Св. Ангела, потом перевели в тюрьму С.Лео близ Урбано. Редко кто выходил к милой жизни из этих мрачных затворок. Разве только для того, чтобы увидеть в последний раз золотое вечное римское небо сквозь дым и искры еретического костра!
Графиню убеждали давать показания против мужа, как против простого мошенника и шарлатана, уверяя, что таким образом наказание будет легче; Калиостро оправдывался, делая логические и богословские доказательства своей правоты и чистоты своего сердца. Соединяя все вместе, получали смешную и чудовищную жизнь учителя, самозванца, целителя, благодетеля человеческого рода и антихриста.
Вспомнили все лондонские, парижские, варшавские, петербургские, страсбургские и лионские сплетни. Книги против Калиостро, компиляции фантазий и клевет, появились во всех странах. Вольфганг Гете ездил по Италии собирать материалы о первых годах Калиостро. Даже Анна-Шарлотта бросила свой камень в покинутого и заблудившегося учителя.
На допросах присутствовал папа Пий VII, что случалось нечасто. Говорил ли граф как философ, его обвиняли в масонстве, говорил ли как христианин — его обвиняли в иезуитстве, а масоны и иезуиты были почти одинаково ненавистны святому отцу. Все были напуганы великим шатанием, которым уже раскачивалась грозно растерянная Франция. Искали и ненавидели виновников сбиравшейся бури. Когда Калиостро провозили арестованного в крепость Св. Ангела, римская толпа мрачно бросала каменья, крича: «Смерть французам». Граф вспомнил свой выезд из Бастилии, тоже среди толпы, и заплакал. Что могли сделать друзья, деньги, влияние? Калиостро был слишком ценным и нужным узником для Ватикана. Оставалось одно: публично отречься от заблуждений, чтобы избавиться от позорной смерти.
Граф и исполнил этот обряд. Босой, покрыв голову черным покрывалом, прошел он от крепости Св. Ангела до церкви Св. Марии и там пред пастырем прочитал свое отреченье, между тем как на соседней площади сжигали его рукописи, письма и бумаги.
Конечно, будь он прежним Калиостро, трудно ли бы ему было сделать, чтобы дождь залил костер, распались цепи, сам учитель был перенесен в Париж, Лондон, Варшаву, чтобы освободить Лоренцу. Лоренца была заключена в монастырь. Там тихо, на Рождество, наверное, приходят мальчики с вертепом и играют на дудках!..
Но теперь Калиостро был не тот. Он пробовал в тюрьме и напрягать волю, и говорить заклинанья, и кричать от желанья. Только стуки слышались в сырой стене да проносились лиловатые искры. Тогда он бросался на пол и кусал палец, чтобы не выть от досады и боли. А то и кричал, требовал себе вина, просился гулять, бился головой о стену.
Что же? Он как флакон, из которого вылили духи: легкий запах остался, но он пустой, а с виду такой же.
Покинутый, воистину покинутый. А у него был путь, была миссия. Ведь не в том смысл его жизни, чтобы дать пример школьникам или исцелить несколько тысяч больных. Но если б он даже умалился до разума дитяти, что бы было? Разве он может теперь мыслить как ребенок, разве напрасно даны были разум и сила и свободная (увы!) воля?
Вместо блестящей звезды взлетела ракета и теперь дымится, медленно угасая на земле.
Калиостро умер в тюрьме 26 августа 1795 года в 3 часа утра и погребен на холме без отпевания и креста. Лоренца умерла несколько недель спустя, не выходя из монастырской ограды.
19 февраля 1797 года французские войска заняли С. Лео, генерал Добровский спрашивал, здесь ли Калиостро. Ему сказали, что узник два года как умер. Тогда генерал освободил остальных пленников, а крепость взорвал.
Известно, что Бастилия тоже была разрушена 14 июля, какой-нибудь мечтатель подумает, что эти неодушевленные сооружения постигла кара за то, что они скрывали в своих стенах Калиостро, но не следует забывать, что много тюрем, где сидел Бальзамо, стоят до сих пор, а если развалились, то от ветхости, а также и того, что есть крепости, в которых никогда не было Калиостро, а они между тем были взорваны. Впрочем, мечтателям закон не писан.
Василий Розанов
Из книги, которая никогда не будет издана
Египтянки, провожая в Серапеум нового Аписа, заглядывали в глаза юношам и напевали из Толстого
Тут встретил их пьяный Камбиз:
— Из Толстого?! Запрещено! Святейшим Синодом!
И пронзил Аписа.
В Мюнхене я видел остатки — мумии Аписов. Так, как их бальзамировали как людей, как равных себе и близких. Увы, мертвые они были отвратительны. Чудовищные бока и страшенные рога. Правда, и соображение: умерший, даже архиерей не стоит живого дьячка. И вот, когда Апис пал, о нем запели:
— Умер!.. Умер, Возлюбленный!..
Женщины рвали на себе одежды и головы посыпали пеплом.
Так и египтянки, вспоминая длиннокудрого Владимира Соловьева, процитировали из него при выходе пьяного Камбиза:
Дьякон подтягивает:
— И ныне и присно и во веки веков . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Едем на тройке кататься.
И все оживляются. Всем веселее. Ей-ей, на эту минуту — все добродетельнее: не завидуют, не унывают, не подкапываются друг против друга.
«Маленький кабачок» — не только отдых тела, но — и очищение души. И недаром saturnalia завелись даже в пуристическом Риме, где были все Катоны.
— Ты нас Катоном не потчуй, а дай Петра Петровича Петуха с его ухой.
Вот русская идея; часть ее . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как задавили эти негодяи Страхова, Данилевского, Рачинского… задавили все скромное и тихое на Руси, все вдумчивое на Руси.
Было так в Египте — «пришествие гиксосов». Черт их знает, откуда-то «гиксосы» взялись, «народ пастырей», пастухи. Историки не знают, откуда и кто такие. Они пришли и разрушили вполне уже сложившуюся египетскую цивилизацию, существовавшую в дельте Нила две тысячи лет; разрушили дотла, с религией, сословиями, благоустройством, законами, фараонами. Потом, через полтора века, их прогнали. И начала из разорения она восстанавляться; с трудом, медленно, но восстановилась.
«60-е годы у нас» — такое нашествие номадов.
«Откуда-то взялись и все разрушили». В сущности, разрушили веру. Церковь, государство (в идеях), мораль, семью, сословия
Кто силен, тот и насилует. Но женщины ни к чему так не влекутся, как к силе. Вот почему именно женщины понесли на плечах своих Писарева, Шелгунова, Чернышевского, «Современник».
Наша история за 50 лет — это «История изнасилования России нигилистами». И тут свою огромную роль сыграл именно «слабый пол». В «первой любви» Тургенева влюбленный в девушку мальчик видел, как отец его, грубый помещик, верхом на лошади, ударяет хлыстом ловушку, которую любит этот мальчик, но ему соперником-победителем оказался отец. Мальчик заплакал, закипел негодованием. Но девушка робко пошла за ударившим ее.
