История одного города. Господа Головлевы. Сказки - Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович (книги онлайн без регистрации .txt) 📗

С отказом от продолжения цикла «Для детей» работа над сказками, которые еще не оформились в качестве цикла, была приостановлена и до 1882 г. не возобновлялась. Правда, в 1880 г. был напечатан сатирический рассказ «Игрушечного дела людишки», задуманный как начало особой серии, кукольной, и включенный впоследствии, когда Салтыков отказался от продолжения этого цикла, в книгу сказок. В замысле сказочного цикла рассказ «Игрушечного дела людишки» не был предусмотрен: в книге сказок — это единственное произведение, выделяющееся по своим сюжетно-жанровым особенностям и включенное в нее лишь по причине распада параллельно задуманного и в самом начале оставленного цикла. В том же 1880 г. Салтыков написал две небольшие сказки: «Сенаторская ревизия» и «Архиерейский насморк», которые не предназначались для печати, а были сочинены лишь для чтения в кругу близких друзей писателя. К сказочному циклу они прямого отношения не имеют, хотя и близки к составляющим его произведениям по своим жанрово-композиционным признакам [303].

За исключением трех сказок 1869 г. и рассказа «Игрушечного дела людишки», все остальные 28 произведений сказочного цикла были написаны на протяжении четырех лет — в 1883–1886 гг.

Рассматривая сказки в порядке написания, можно наблюдать вполне определенную эволюцию их жанровой формы. В 1869 г. Салтыков начинал со сказок, в которых социальные типы выступают в их человеческих образах. Но уже в третьей из этих сказок («Дикий помещик») в человеческие черты образа привнесен зоологический элемент. В 1883 г., приступив к созданию самостоятельного сказочного цикла, Салтыков в течение полутора лет творит преимущественно в форме животного эпоса.

Произведения, которыми во второй половине 1886 г. писатель закончил свою работу над сказочным циклом, по своему жанру, стилю и тональности заметно отличаются от предшествующих им сказок. Во-первых, сатирический смех, определявший господствующую тональность прежних сказок, сменяется здесь то элегией по поводу злосчастья, опутавшего угнетенные массы, то гневным, без смеха, негодованием на владык мира, то вдохновенно-патетическим призывом к бесстрашной борьбе с презренным врагом. Ослабление юмора в произведениях, завершающих сказочный цикл, объясняется как тем, что они посвящены прежде всего проблемам народной жизни, горьким раздумьям писателя о судьбах крестьянства и о перспективах освободительной борьбы, так и резким обострением болезни, вследствие чего, жаловался Салтыков, юмор, который был его главною силой, «совсем исчез». Во-вторых, в произведениях 1886 г. (за исключением «Гиены» и «Ворона-челобитчика») Салтыков не прибегает к зоологическим образам и отходит (опять-таки, за исключением «Ворона-челобитчика») вообще от жанра сказки в собственном смысле слова. Эти произведения представляют собою или обработку преданий — «Христова ночь (Предание)», «Гиена (Поучение)», или лирический монолог — «Приключение с Крамольниковым (Сказка-элегия)», или типичный салтыковский сатирический рассказ — «Праздный разговор», или, наконец, рассказ социально-бытового характера — «Деревенский пожар (Ни то сказка, ни то быль)», «Путем-дорогою (Разговор)», который перебрасывал мост от «Сказок» к последовавшей за ними книге «Мелочи жизни», составившей новое звено в эволюции салтыковского реализма. Подзаголовки, к которым в прежних сказках Салтыков не прибегал, обозначили этот сознаваемый самим автором отход произведений 1886 г. от жанра сказки к рассказу («Ни то сказка, ни то быль»). Любопытно, что и «Ворона-челобитчика», восходящего по форме к сказкам 1883–1886 гг., Салтыков сопроводил теперь подзаголовком «сказка», чтобы указать на жанр произведения, попавшего по времени написания в «несказочное» окружение.

Таким образом, сказки по своему жанровому составу не являются однородными. В полном смысле слова сказками являются только двадцать четыре произведения. Особняком стоят «Игрушечного дела людишки», нашедшие здесь случайный «приют». Что же касается остальных семи произведений, написанных в 1886 г., почти или вовсе лишенных элемента сказочности, то и их включение в сказочный цикл все же имеет свою достаточную мотивировку. Не совпадая со сказками по жанровому признаку, они родственны им малым объемом, характером проблем и общедоступным стилем повествования. Все произведения цикла независимо от жанра тесно взаимодействуют, находятся в идейной перекличке. Например, «Рождественская сказка», к жанру сказки в строгом смысле не относящаяся, развивает применительно к условиям 80-х гг. идею ранней сказки «Пропала совесть», а рассказ «Путем-дорогою», написанный в форме разговора двух мужиков о поисках Правды, является своеобразной вариацией сказки «Ворон-челобитчик». Поэтому частичные жанровые отклонения внутри сказочного цикла не нарушают его проблемно-тематического и художественного единства.

Несомненно, что сказочный цикл, подобно другим салтыковским циклам, был задуман как в известной мере единое и последовательное развитие определенных проблем в ряде взаимосвязанных произведений. Не осуществленные по разным причинам замыслы, большие и малые цензурные осложнения и катастрофы нарушали как последовательность работы над осуществлением плана сказок, так и порядок их публикации и композицию окончательного свода в отдельных прижизненных изданиях.

Вернувшись к работе над сказочным циклом в декабре 1882 г., Салтыков подготовил к февральской книжке «Отечественных записок» 1883 г. три сказки — «Премудрый пискарь», «Самоотверженный заяц» и «Бедный волк». Они были уже набраны, но изъяты автором, так как в январе журнал получил второе предостережение и Салтыков боялся, что сказки вызовут третье предостережение и закрытие журнала. Только в январе 1884 г. их удалось напечатать. В февральском номере журнала Салтыков поместил вторую серию сказок — «Добродетели и Пороки», «Медведь на воеводстве (Топтыгин 1-й)», «Обманщик-газетчик и легковерный читатель» и «Вяленая вобла». Но и они были вырезаны из корректурных гранок журнала по требованию цензуры, а в связи с этим не могли появиться и сказки, подготовленные для мартовской книжки — «Медведь на воеводстве (Топтыгин 2-й и Топтыгин 3-й)», «Орел-меценат», «Карась-идеалист». В апреле 1884 г. журнал был закрыт. Таким образом, из девяти сказок 1883–1884 гг., предназначавшихся для «Отечественных записок», Салтыков сумел напечатать там только три.

Журнал был запрещен именно в тот момент, когда писатель работал над сказками с большим увлечением. «Теперь, — сообщал он Кавелину 12 мая 1884 г., — приходится сделать ломку, а удастся ли она — не знаю. Голова до сих пор полна совсем другим и, между прочим, сказками (…) Надобно отказаться от этой книги, которая не повредила бы мне» (XX, 22–23).

Решив все же завершить задуманный цикл сказок, Салтыков действительно прибегнул к «ломке» в пределах жанра, что и сказалось весьма заметно на «Чижиковом горе» — первой сказке, написанной после закрытия «Отечественных записок» и опубликованной в декабре 1884 г. в «Русских ведомостях». Сказка представляет собою сатиру на буржуазно-дворянскую семью. Салтыков не был доволен сказкой. «Я чувствую, — писал он Соболевскому 9 января 1885 г., — что два-три «Чижиковых горя» — и репутация моих сказок будет значительно подорвана. Феоктистов, может быть, правду сказал, что партикулярные дела совсем для меня не подходят» (XX, 122). И после «Чижикова горя» Салтыков продолжает интенсивно работать над сказками («Такой уж стих на меня напал», — пишет он 9 января 1885 г. В. М. Соболевскому). Но, усиливая их фантастический колорит, он отказывается от «партикулярных» сюжетов как ослабляющих, по его представлению, силу сатиры.

Многие сказки при прохождении в печать встретились с цензурными препятствиями, что сказывалось на сроках их опубликования и обязывало автора вносить некоторые смягчающие поправки. Для легального опубликования «Ворона-челобитчика», претерпевшего двухлетние мытарства, потребовалось приглушение ряда наиболее острых мест, и он появился только накануне смерти Салтыкова. Сказки «Медведь на воеводстве», «Вяленая вобла», «Орел-меценат» и «Богатырь» при жизни автора вообще не могли пробиться через цензурные барьеры.