Анна - Анненская Александра Никитична (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
После похорон она переехала к дяде. И дядя, и тетка были добры к ней; впрочем, она была так поглощена своим горем, что едва замечала отношения к ней окружающих; надобно было выказать ей слишком горячую любовь, чтобы тронуть ее, а и того, и другого трудно было ожидать со стороны Ивана Ильича и его жены.
Анна вошла в переднюю, машинально скинула пальто на руки отворявшего ей дверь слуги и хотела пройти прямо в свою комнату, чтобы там поплакать на свободе. Слуга остановил ее.
— Барин просят вас, барышня, к ним в кабинет, — доложил он ей.
Анна несколько удивилась этой просьбе и тотчас же направилась к кабинету дяди. За письменным столом, заваленным целою грудою бумаг, сидел Иван Ильич с печальным, озабоченным видом, а в нескольких шагах от него полулежала в большом кресле Татьяна Алексеевна.
— Ты сейчас с кладбища, — сказал Иван Ильич, протягивая руку племяннице и оглядывая ее ласково сострадательным взглядом, — мне не хотелось беспокоить тебя, но жена находит, что чем скорее выяснить положение вещей, тем лучше. Можешь ты вынести деловой разговор?
— Конечно, дядя, — отвечала девушка, садясь на стул подле стола.
— Видишь ли, друг мой, я по твоей просьбе взялся привести в ясность дела отца твоего, чтобы ты могла знать, какое состояние осталось тебе. Дело было нелегкое… покойник не особенно любил порядок… мне пришлось работать не одному… но это все равно… одним словом, теперь все ясно.
— Ну, и что же? — спросила Анна довольно равнодушно: не все ли равно для нее? Ведь никакие деньги не вернут ей отца.
— Да видишь ли, душа моя… — Иван Ильич, видимо, колебался сообщить племяннице неприятную весть. — Дело-то плохо… по правде сказать, если продать все, что осталось, до последней нитки, то едва ли удастся заплатить все долги… Это, конечно, очень тяжело, но ты должна привыкнуть к мысли, что ты совсем бедная девушка.
— Я этого ожидала, — с прежним равнодушием проговорила Анна.
— Ты этого ожидала?! Вот странно! — вскричала Татьяна Алексеевна. — Что же ты думаешь делать?
Анна с недоумением посмотрела на тетку.
— Вот видишь ли, моя милая, — с еще большим смущением заговорил Иван Ильич, — мы с женой, конечно, очень рады, что ты у нас, и ты, конечно, можешь оставаться, сколько тебе угодно, но мы думаем, что поселиться тебе навсегда будет неудобно… да и, кроме того, у нас такая обстановка… жена находит, что тебе следовало бы от нее отвыкать, а впрочем… мы, конечно…
— Благодарю вас, дядя, — прервала его Анна. — Я рада, что вы высказались откровенно; я постараюсь недолго стеснять вас собой. — С этими словами она встала, быстро вышла из кабинета и почти бегом бросилась в свою комнату.
«Нищая! И как нищую выгнали из дому!» — мелькнуло у нее в голове. Она не плакала, она была так подавлена случившимся, что не могла ни плакать, ни думать.
Мало-помалу оцепенение Анны прошло, мысли ее прояснились, и она стала обдумывать, что предпринять. Остаться в доме дяди после слов, сказанных им, казалось ей величайшим мучением. Надобно было уйти — но куда? Она слыхала, что есть женщины, которые живут своим собственным трудом, но она понимала, что для этого нужно что-нибудь знать основательно, что-нибудь уметь делать отлично. А что знала, что умела она? В доме тетки она научилась болтать по-французски и по-английски, немножко играть на фортепьяно, слегка рисовать, ловко танцевать, со вкусом одеваться; этим нельзя было заработать себе пропитание. В последние годы она много читала, но читала без всякого порядка и руководства, что попадало под руку. Она приобрела несколько знаний, но эти знания были неполные и отрывочные; она научилась многое понимать, ко многому относиться разумнее прежнего, но все это не могло дать ей куска хлеба.
Горькие, тяжелые минуты переживала бедная девушка! Она знала, что у нее был один друг — ее добрая, нежно любившая ее бабушка. Но что могла сделать для нее старушка, жившая за семьсот верст, сама бедная! Анна сообщила ей коротеньким письмом о смерти отца, но даже не решилась огорчать ее описанием своих настоящих неприятностей. А вблизи себя она не видела никого, к кому могла бы отнестись с полным доверием, с надеждой на полное сочувствие.
Дядя и тетка продолжали по-прежнему ласково, добродушно относиться к ней, но она не доверяла этому добродушию, она смотрела на него, как на красивую маску, под которой скрывается далеко не добродушное желание, — поскорее освободиться от «бедной родственницы».
Так прошло несколько дней. Анна все еще не придумала, как устроиться, и это сильно мучило ее. Раз утром, машинально просматривая газету, она напала на объявление: «Требуется особа, умеющая ходить за больными, в компаньонки к пожилой даме».
— Вот-то счастье! Это как будто нарочно для меня! — вскричала молодая девушка, и луч радости блеснул в глазах ее.
— Что такое? — спросила Татьяна Алексеевна, сидевшая тут же в комнате.
Анна подала ей объявление и объяснила, что желала бы занять предлагаемое место.
— Что же, это отлично! — сказала Татьяна Алексеевна с худо скрываемым удовольствием. — Конечно, брать место по газетному объявлению, без всякой рекомендации, несколько рискованно — но что же делать? Мне неудобно искать тебе места у кого-нибудь из знакомых, да к тому же твой бедный отец дал тебе такое странное воспитание, не по средствам, что тебе трудно будет найти себе занятие.
Анна, не медля ни минуты, оделась и отправилась по указанному адресу. Тетка не сказала ей, как говорила прежде, что молодой девушке нельзя ходить одной по улице: это могло быть неприлично для племянницы Миртовых, но, конечно, не для простой компаньонки.
Богатая обстановка того дома, куда пришлось идти молодой девушке, нисколько не смутила ее. Лакей, отворивший ей дверь, принял ее по наряду за знакомую своих господ и вежливо помог ей снять пальто. Но когда она спросила: «Здесь требуется компаньонка?» — тон его изменился.
— Здесь-то здесь, — недовольным голосом отвечал он, — да, может, уж взяли: много их перебывало с утра-то. Пожалуй, войдите: я спрошу у барыни.
Анне пришлось с добрых полчаса прождать в приемной, пока к ней вышла «барыня», высокая, полная особа, одетая богато и смотревшая очень важно. Она слегка поклонилась молодой девушке, пристально оглядела ее с ног до головы и спросила небрежно:
— Вы ищете место компаньонки? А где вы жили прежде? Есть у вас рекомендация?
— Я еще никогда не жила на месте, — отвечала Анна, и густой румянец покрыл щеки ее. — Но я могу ходить за больными, я ухаживала за своим больным отцом.
— О, это большая разница! Не знаю, решимся ли мы взять такую молодую, неопытную особу. Вы читать умеете?
— Да, умею: по-русски, по-французски, по-английски.
— И музыку знаете?
— Немного.
— Гм… Мы ищем особу, которая оставалась бы постоянно при больной матери моего мужа. Она уже преклонных лет, нужно ее развлекать, с ней выезжать, читать ей, давать ей лекарства, часто и ночи проводить около нее, когда ей нездоровится.
— Я к этому привыкла.
— Жалованье мы даем небольшое — пятнадцать рублей в месяц. Впрочем, вам не на что будет и тратить его. Одеваться вы должны просто. — Снова оглядела девушку с ног до головы и, видимо, осталась недовольна ее изящным костюмом. — Я не терплю нарядной прислуги. Обедать вам придется в своей комнате, и вообще вы должны понимать, что компаньонка занимает в доме положение подвластное. Если вы никогда не жили на местах, вам, может быть, трудно будет привыкнуть к этому?
— Я постараюсь, — проговорила Анна, глотая слезы.
— Я вас проведу к маменьке: может быть, вы ей понравитесь, тогда попробуйте; мы люди не злые; если вы будете хорошо исполнять свою обязанность, вам будет у нас хорошо. Пойдемте.
Анне сильно хотелось отказаться, убежать прочь, но мысль: «А куда же я денусь? Неужели опять жить из милости у дяди?» — остановила ее.
