Последний барьер - Дрипе Андрей Янович (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
Киршкалн делает неопределенную гримасу и вздыхает. Ох уж эти машины! Не впервой заходит о них разговор. Многие считают так: "Лучше буду ходить оборванцем и грызть сухую корку, но чтоб машина была, другого мне ничего не надо". Независимость, скорость и острые ощущения, которые сулит обладание этой жестяной коробкой на колесах, в глазах "надцатилетних", очевидно, стоят превыше всего.
- Да, - отвечает Киршкалн, - автомобилей у них.
действительно больше, чем у нас. Я вовсе не намерен это отрицать. Ты доволен? - Он смотрит на Зумента, потом на остальных. - Насчет сопляков ты, конечно, хватил через край. А если кто хочет поговорить на эту тему пообстоятельней - пусть зайдет потом в воспитательскую. Там поспорим. Я только хочу напомнить:
скоро и у пас машин будет вдоволь. Вспомните Тольятти, вспомните Ижевск.
- А ведь машина - неплохая штука? Вам не хотелось бы купить? - с ехидцей спрашивает кто-то из ребят.
- Конечно, неплохая, я тоже не прочь бы ею обзавестись, - смеется Киршкалн. - Когда станет с ними полегче, наверно, даже и куплю, хотя бы только для вашего удовольствия.
Он поднимается, берет фуражку.
- Возможно, у кого-нибудь есть вопросы помимо автомобилей?
- А Турция к нам очень враждебное государство? - снова слышится голос Зумента.
Киршкалн пожимает плечами.
- Особо враждовать с Советским Союзом вроде бы ей не из-за чего. Некоторым странам, в том числе и Турции, мешает с нами сблизиться участие в НАТО и экономический нажим Америки, но назвать их отношение враждебным было бы неверно. А почему тебя заинтересовала именно Турция?
- Да так. Охота знать, на кого быть злее.
- Видали? Ты лучше на себя обозлись! Пойдем-ка поговорим.
- Да ну! Вам все равно ничего не докажешь.
- А может, удастся?
Зумент только глаза выпучивает и отходит в сторонку. Тогда Киршкалн уводит с собой Калейса.
- Кто из наших хочет заниматься керамикой?
- Шесть человек. - Калейс достает листок и читает. - Даже Зумент вызвался, но я не записал.
- Почему?
- Это он так. По-моему, руководительницу хочет взять на прицел. Откуда-то узнал, что вроде бы молоденькая и красивая.
- Есть кто-нибудь, кто раньше занимался лепкой?
- Никто, по все твердят, что в них есть скрытый талант.
Киршкалн читает список и думает.
- Мейкулиса и Межулиса не спрашивал?
- Межулис сказал - подумает, а Мейкулиса и спрашивать нечего. Ему разве что глину мять.
Киршкалн кладет список в записную книжку.
- Ну не скажи. Пусть он зайдет ко мне.
Трое из отмеченных - активные спортсмены, один хорошо играет на аккордеоне, один поет, а шестой работает при киномеханике. У них уже есть занятие, а вот у Межулиса, Мейкулиса и у Зумента нет ничего.
На Межулиса кое-какая надежда есть. Может, и в самом деле разрешить Зументу и уговорить Мейкулиса?
Правда, говорили, чтобы поначалу в кружок набрать ребят поспокойней, но за Зументом есть постоянное наблюдение. Ничего особо плохого он выкинуть не успеет. Можно бы попробовать.
В дверь осторожно стучат, и входит Мейкулис.
- Ты почему не хочешь заниматься в кружке керамики?
- Не знаю...
- А вдруг поправится? Ты знаешь, что такое керамика?
- Не-а.
- Ну видишь. А почему же не спросишь?
- Я все равно ничего не смогу.
- Сперва попробуй. Я как раз решил направить тебя туда.
Если воспитатель решил, то возражать нечего. Мейкулис стоит и молча ждет, когда позволят уйти.
- До драки не доходило? - Киршкалн пристально разглядывает лицо воспитанника, но синяков незаметно. - Денег больше не требуют?
- Не, теперь мне совсем хорошо.
- Тогда спокойной ночи!
* * *
На очередном совещании воспитателей Озолниек вынимает из ящика стопочку бумаги и раздает каждому по листку.
- Напишите фамилии пятерых, на ваш взгляд, самых отрицательных воспитанников, - обращается он к подчиненным и встает за письменным столом.
Воспитатели переглядываются. Снова начальник придумал какой-то номер! Конечно, ребят они знают, но кто из них - самые отрицательные? Оказывается, вопрос не так прост и к тому же вызывает странное волнение. Кто же все-таки эти пятеро худших?
Слегка отвернувшись друг от друга, как ученики за контрольной, они сосредоточенно думают и шштут.
Перед их мысленным взором проходят десятки лиц.
Вот этот, а может быть, тот? Нет, пожалуй, этот похуже. А Озолниек стоит за столом и смотрит. Слишком долго раздумывать тоже нельзя, демонстрируя неповоротливость своих мозгов.
Наконец все листки сданы начальнику. Он раскладывает их рядом, достает записную книжку, раскрывает и кладет на стол.
- Здесь записаны мои кандидатуры.
Фамилии двух воспитанников фигурируют во всех списках, в том числе и в записной книжке: Цукер, по прозвищу Мартышка, и Струга, он же Чингисхан. У семерых числится Зумент, у четырех - Бамбан.
- Неплохо. Наши мнения совпадают, - Озолниек быстро выписывает пятерых, набравших наибольшее число "голосов", и зачитывает. - Эту пятерку надо взять на особый прицел, но не спускать глаз и с мелкоты - их адъютантов и подручных. С последними этапами наши отрицательные получили пополнение и стали активней. Возрождаются кое-какие изжитые явления - побои, холуйство. Главарям заправляют койки, стирают им носки, отбирают продукты, вымогают деньги. Одним словом, "подполье" организуется и действует, потому что почувствовало- себя крепче. Насколько можно заметить, стимулом послужил Зумент.
Мы должны дать соответствующий отпор, чтобы мальчишки не подумали, будто и здесь, в колонии, они останутся заправилами. Надо активизировать ребят, у которых мозги уже встали на место, чтобы они не занимали позицию сторонних наблюдателей, а помогали.
Затем дальше, - Озолниек окидывает взглядом воспитателей. - Есть у меня еще кое-какие мыслишки. Что вы скажете насчет того, чтобы служащие организовали свою футбольную команду? Мы ведь с вами не какие-нибудь доходяги, а мужчины в расцвете сил. Кроме того, офицеры обязаны заниматься спортом. Пригласили бы учителей, из производственного отдела, из хозчасти. Короче - сборную работников колонии. Да кто из нас в детстве не любил погонять мяч?
Все молчат. Как всегда, "мыслишки" Озолниека несколько огорошивают.
- Я и сам приму участие, - добавляет он.
- И с кем же мы будем соревноваться? - раздается чей-то недоумевающий голос.
- С ребятами, разумеется.
- Они вам всыпят, - это уже говорят многие.
- Возможно, - усмехается Озолниек, - но я надеюсь, это не слишком нас обескуражит. Хотя, кто его знает - ведь некоторые из нас окончили физкультурный институт.
- Так это же давно. Теперь ноги как деревянные, не гнутся.
- Вот и надо их поразмять.
Народ в смущении. Мало ли затей и хлопот сыплется на их головы, а теперь изволь еще в футбол играть. Видно, нет угомону на этого Озолниека. И как еще это отразится на авторитете работников, если они станут бегать в трусиках по спортплощадке? Если б хоть умели играть по-настоящему, тогда куда ни шло, но что-то сомнительно...
Словно угадав мысли своих подчиненных, Озолниек продолжает:
- Боитесь показаться смешными? Чепуха. Нечего важничать. Ну, конечно, первую тренировку можно провести отдельно, на городском стадионе. Если у кого-то совсем не будет получаться, зачислим в запас, но в целом все это будет иметь колоссальное воспитательное значение, и если мы объявим, что с командой - победительницей турнира будет играть сборная работников колонии, вы не представляете, какой это вызовет у них энтузиазм! Ребята будут лезть из кожи вон, лишь бы доказать нам свое превосходство. Готов дать руку на отсечение, что это станет главной темой их прмыслов и разговоров. А о чем лучшем можем мы с вами мечтать? Кроме того, это нас сблизит с ребятами. Ну, так куо "за"?
- Можно попробовать, но все это выглядит как-то несерьезно.
