Тайна трех смертей (Избранные сочинения. Том I ) - Оссендовский Антоний (электронная книга .TXT) 📗

— Нет, капитан! — улыбнулся Старцев. — Совсем не умею. Поучите — очень буду благодарен!

Патино пригласил Николая Львовича к себе на завтра утром, и оба они с Рулицким, молчаливые и полные таинственности, улетучились.

Уже совсем рассвело, когда гости покинули Рауха.

Старцев возвращался домой один. Барон и Педашенко провожали Веру Михайловну, к ним присоединились и Бржега с Таньевой.

Николай Львович жил в переулке Monsieur le Prince. Перейдя Сену у Лувра, он пошел вверх по du Вас. На углу какой-то улицы внезапно открылась дверь подъезда, и довольно потертый субъект в широкополой, измятой шляпе быстро вышел, почти толкнув Старцева.

— Улица Вожирар, 13, — сказал незнакомец, идя за студентом.

Старцев оглянулся, но тот, расправляя поля шляпы, быстро прошел мимо и свернул в узкий тупик дома Касини.

В комнате у Патино на низкой софе лежали несколько человек. По их разговорам и манерам можно было догадаться, что это военные.

— Я знаю этого Бильдера, — говорил один из сидящих на софе, — он отлично дерется. Горяч только, и потому иногда разбрасывается, но вообще, он — опасен…

Он хотел еще что-то прибавить, но в это время открылась дверь, и в комнату вошел Старцев.

Познакомившись со всеми, он вопросительно взглянул на Патино. Капитан любезно улыбнулся и сказал:

— Разденьтесь, monsieur Старцев! Нам надо посмотреть, как можно вас использовать и как вас учить.

Немного конфузясь, Старцев скинул пиджак и жилет и остался в одной рубашке.

— И это, пожалуйста! — попросил Патино.

Николай Львович снял рубашку и повернулся к офицерам.

Широкая и высокая грудь студента, отчетливо обрисовывающиеся мускулы и могучая спина произвели впечатление.

— Атлет скорее, чем фехтовальщик! — заметил кто-то.

— Будем обучать приемам на силу, — сказал Патино и подал Старцеву шлем, нагрудник и рукавицу.

— Выберите по руке эспадрон! — скомандовал капитан. — А ты, Бужеро, в круг!

Старцев начал фехтовать с Бужеро. Часа через три он шел к себе с ноющими руками и порядочными синяками на плечах и ногах.

После обеда урок повторился и длился до поздней ночи.

У добродушного Патино Старцев поужинал и, когда уходил, то капитан сказал:

— Ну, завтра последний день обучения! Конечно, у вас шансов мало, но… все бывает. Если вы побьете немца, черт возьми! я буду страшно хохотать, страшно… Нет! лучше я перестану быть атеистом и буду считать вашу победу карой Провидения за Седан.

С бульвара Haussman’a, где жил Патино, Николаю Львовичу пришлось опять идти по улице du Вас. И опять из того же дома стремительно вышел тот же субъект и, быстро обгоняя Старцева, сказал хриплым, но настойчивым голосом:

— Улица Вожирар, 13…

— Послушайте! К кому вы обращаетесь?! — спросил студент.

Но тот даже не оглянулся и быстро прошел вперед.

Дома Старцев нашел записку от Веры Михайловны:

«Приходите завтра после урока у Патино, — писала она. — Я очень боюсь за вас и хочу перекрестить вас перед дуэлью».

Письмо это обрадовало и тронуло его.

Он решил на другой вечер зайти к Вере Михайловне.

Следующий день прошел в упражнениях, и Старцев не уходил от капитана.

Когда уже стемнело, Патино подошел к студенту, хлопнул его по плечу и сказал, кисло улыбаясь:

— Мой друг, мы сделали все, что от нас зависело; однако, я не нахожу, чтобы у вас были особенные способности к физическим упражнениям вообще, а к фехтованию в частности. Вы, зато, обладаете одним несомненным достоинством: вы очень сильны, а потому вот вам мой совет. Как только скрестите сабли, дуйте Бильдера с плеча, колотите его, рубите, машите саблей, как дубиной — ничего! Пусть защищается, а вы бейте и не давайте ему опомниться и перейти в нападение. А теперь, мой друг, до завтра! В 6 часов утра мы заедем за вами…

Выйдя от Патино с невеселыми мыслями, Старцев побрел к себе, так как перед посещением Веры Михайловны ему нужно было переодеться.

— Улица Вожирар, 13… — услышал он знакомый голос.

— Слушайте, сударь! — крикнул Старцев. — Мне это надоело, наконец! Кому вы указываете этот адрес, и кто там живет?

— Улица Вожирар, 13… — тем же грубым и невозмутимым голосом произнес субъект и юркнул в какую-то пивную.

Старцев постоял, подумал, а потом сразу решил идти. Он взглянул на часы. Был десятый час. Николай Львович заторопился и, подозвав фиакр, поехал.

Тринадцатый номер по улице Вожирар оказался рядом с католическим университетом. Огромный, тяжелый дом старой архитектуры был весь в надстройках. Узкий проход вел во двор, откуда подымались лестницы. Двор был слабо освещен светом, падающим из окон нижнего этажа, и Старцев не знал, куда ему идти. У одной двери, ведущей на лестницу, он заметил белую дощечку и какую-то надпись. Он подошел и с трудом прочитал:

— Maître des armes!..

— Учитель фехтования!..

Старцев даже вскрикнул, — таким странным было это случайное совпадение. Да в было ли оно случайным?

Николай Львович не успел ответить на этот вопрос, так как на лестнице хлопнула дверь, какая-то женщина вышла на площадку и, заметив Старцева, сказала:

— Пожалуйте сюда! Вас ждут.

Он попал в сплошную темноту. Он громко шаркал ногами, нащупывая пол и боясь оступиться, пока наконец в глубине длинного коридора не мелькнул свет.

Женщина открыла дверь, и студент из темноты попал в ярко освещенную комнату. Сводчатая, с низким нависшим потолком и узкими, ушедшими в толстые стены окнами, она была увешана оружием.

Кривые турецкие сабли, старинные мечи, палаши, шпаги разных образцов, рапиры и эспадроны, бердыши, копья, секиры и алебарды, даже утыканные шипами палицы покрывали все стены и стояли в углах.

Старцев не заметил, как откуда-то к нему вышел очень высокий человек, почти гигант. Он был совсем седой, и его белые волосы красиво падали на кожаную куртку, протканную на груди стальной проволокой. Кожаные панталоны и высокие желтые сапоги дополняли костюм старика, не спускавшего горящего взгляда с посетителя.

— Отлично! — сказал он. — Я знаю все. Дайте руку!

В голосе его звучало приказание и, повинуясь ему, студент протянул руку. Старик нагнулся и начал внимательно изучать линии складок на ладони Николая Львовича.

— Отлично! — повторил он. — Долгая жизнь… У вас завтра дуэль с Бильдером?

Не дожидаясь ответа, старик продолжал:

— Я хочу научить вас двум ударам! Они уложат Вилли Бильдера… они уложат его!

Он снял со стены два прямых палаша и поглядел на их лезвия. Один из них он протянул Старцеву.

— Это настоящие боевые сабли. Вы видите? Я хочу доказать, что я — мастер своего дела и могу быть вам полезным. Рубите меня!

Старцев ударил. Тот принял удар и крикнул:

— Сильнее!

Удары сыпались чаще и энергичнее; наконец, видя, что старик с непостижимой уверенностью парирует каждый удар, Николай Львович размахнулся и ударил со всей силы. Лишь только его клинок коснулся палаша учителя, оружие дрогнуло в руке Старцева, кисть повернулась так, что могла сломаться, а сабля со звоном и дребезжанием отлетела в сторону.

— Это один удар! — крикнул старик. — А второй уже смертельный.

Он показал студенту этот удар, быстрый и неуловимый, как молния, и бесшумный, как прыжок хищного зверя. Он всякий раз приходился около сонной артерии и был неотразим.

Николай Львович так увлекся упражнением в этих двух ударах, что, только когда пробило полночь, он спохватился и стал прощаться.

— Чем я могу отблагодарить вас? — спросил он старика.

— Мне ничего не надо, кроме вашей победы! — ответил тот. — Или, впрочем… Впрочем, зайдите сюда до субботы и спросите Мариетту Греко. Она передаст вам письмо, а вы исполните мою просьбу, которую я изложу в нем. Будьте завтра спокойны и не торопитесь. Никто не устоит перед этими ударами.

Старик проводил студента до двери и вывел на лестницу.

Не переодеваясь, он поехал к Вере Михайловне. Она ждала его и беспокоилась.