Письмо из дома - Блоцкий Олег Михайлович (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
- Что случится с ними, приду с арматы - за все рассчитаюсь, за каждую их слезиночку.
- Я што? Все будет нормалек. Служи сына.
Глаза отца забегали по сторонам, а сам он лез целоваться к Николаю, широко распахивая слюнявую пасть.
Нефедов, отстраняясь, пожал его руку и обнял мать. Частые трещинки морщинок густо разбежались вокруг глаз. Николай, стесняясь окружающих, поцеловал ее мокрую щеку и повернулся к братишке. Подбросил его вверх, поймал, прижал к груди на мгновение и, опуская на землю, шепнул: "Мамке помогай. Теперь ты за главного. Не расстраивай ее".
Петька затряс головой и еще сильнее заплакал.
Из кузова грузовика видел Нефедов, как в пестрой толпе плачет мать, утирая глаза уголком платка, и как машет ему рукой Петька, устремляясь за машиной.
А за матерью вырастал, раздаваясь в плечах, пьяненький отец, и злобная ухмылочка запрыгала у него на губах.
7.
В боевых наступила передышка. Для Нефедова это было страшнее всего. Наряды по роте, караулы, дежурное подразделение по столовой не заполняли все время целиком. Николай вновь и вновь доставал из внутреннего кармана гимнастерки письмо.
Выросший в пьяной российской глубинке, знал солдат не понаслышке великое множество трагических историй, где виной всему была водка.
Судьба семьи Нефедова была не исключением, а нормальной обыденностью в полупьяном существовании их деревни, которая то и дело приходила в оцепенение от трагических событий, а большое кладбище у озера постоянно вздувалось свежими холмиками могил.
Слабыми и одинокими виделись солдату мама с братишкой. Помочь им издалека он был не в состоянии. И в Союз, домой, пусть на пару денечков, поехать Нефедов тоже никак не мог. Не положен был солдату отпуск в Афгане. Хоть ста душкам горло зубами перегрызи, хоть три банды в одиночку уничтожь все равно никакого отпуска.
Солдат в Афгане мог поехать на Родину лишь в тот краткосрочный отпуск, который назывался "по семейным обстоятельствам" и означал недолгий путь от порога дома до местного кладбища вслед за гробом кого-либо из самых близких. Впрочем, частенько случалось, что пока весть докатится до отдаленной горной заставы, пока солдат доберется домой - пора и сорок дней отмечать.
Именно такого известия и страшился Нефедов. Мысли пожирали душу, наркотик сушил тело, а во всем была безысходность. Такая, как на боевых, когда духи режут подразделение перекрестным огнем, лупят по нему из "граников", уничтожают безжалостно, а оно лишь в землю забивается плотнее. Люди теряют разум от безнадежности положения и надеются только на помощь извне.
Нефедову ждать ее было не от кого.
Дни растягивались в столетия. Дурманящее забытье становилось все короче и даже тогда мысли о родных не оставляли солдата в покое.
8.
В длинном деревянном туалете раздался хлопок. Солдаты поблизости подались было туда, но в проеме уже стоял побледневший Нефедов, держа левую руку, перемотанную тряпкой, на весу.
Кровь каплями стекала на землю.
Солдат перекошенно взглянул на ребят, стоящих полукругом, и постарался улыбнуться:
- Запал в руке рванул. Даже сам не знаю как. В карман полез, а там запал...
Солдаты отпрянули от него, как от больного желтухой, а Нефедов побрел в санчасть, удерживая здоровой рукой набухавшую багровую тряпку.
На плацу Николая заметил Чижов и рысью - к нему.
- Что случилось, бача? Что?
- Да запал... в руке... пальцы оторвало, - бледный Нефедов говорил тихо и в глаза офицеру старался не смотреть.
У Чижова исказилось лицо.
- Как так? Как это произошло?
Солдат молчал. Кровь заливала ему рукав.
- С-сука поганая! Гнида! За дембель испугался!? Закосить решил? Домой к мамочке с папочкой захотел? Как ты мог? Ведь я верил тебе! Так верил! - чуть не заплакал Чижов и с разворота, хлестко, сильным движением руки рубанул кулаком солдату в подбородок.
Нефедов свалился на щебенку. Тряпка полетела в сторону. Солдат вскрикнул, и Чижов увидел окровавленную, рваную ладонь с двумя оставшимися живыми пальцами.
Николай медленно встал и начал обматывать руку. Чижов подлетел к нему, выдал крепкого пинка в костлявый зад и заорал, трясясь от бешенства:
- Бегом марш! В санчасть! Бегом! Сволочь! Я кому сказал!
Нефедов затрусил в указанном направлении, а взводный дрожащими сбитыми пальцами ловил сигарету в пачке, смотрел ему вслед и злобно матерился.
9.
Известие о том, что Нефедов решил ускользнуть от последних полгода службы, потрясло взвод. И состояние солдат можно было, наверное, сравнить с тем, если бы им объявили, что на обед они сегодня получат наваристый, красный домашний борщ с островком свежей белой сметаны, жареные грибочки, а вместо желтоватой жидкости, именуемой компотом, стакан водки да крепкий соленый огурец в придачу.
После унылого, постного, отвратительного обеда солдаты не отправились спать, а забились в курилку. Подобный добровольный отказ от законного отдыха был для них делом почти невиданным.
Места всем не хватило, и многие сели на землю, опираясь спинами о колени товарищей.
Солдаты говорили наперебой, пытаясь найти ту причину, которая подтолкнула Нефедова на такое. Говорили и о самом Николае. Вспоминали разное, но припомнить плохое не могли. Однако в итоге сошлись на одном: "Решил закосить, от службы уйти. Сломался парень".
Сказали об этом с сожалением, но жестко. Такого предательства, тем более от Нефедова, взвод понять и простить не мог. Лишь один Ахмеджанов бился за друга из последних сил.
- Не мог он испугаться, мужики, - горячился Марат и взглядом стремительно полосовал ребят в расстегнутых куртках. - Не трус он. Вспомните, когда мы душарами только-только сюда попали, а "Бугор" заставил нас вместо себя "дембельский аккорд" выполнять: сортир поганый зубными щетками до белизны шлифовать. Кто с ним махач открыл? Только Нефед! Мы все доски скребем, на коленях по дерьму ползаем, головы поднять боимся, а Кольку по сортиру ногами катают. Разве Нефед только из-за себя на понт пошел? Он и о нас думал. Дембелей четверо было. Нас - в пять раз больше, и никто за Нефеда не подписался. Только потом мы тайком, чтобы ни дембеля, ни "дедушки" не видели, поодиночке к нему подбегали. Нефед не трус. Сейчас вы все злые на него! И я злой. Но не верю, что он сдрейфил. Я не верю! - почти выкрикнул последние слова Марат и юлой завертелся на месте, жадно ощупывая глазами лица товарищей и надеясь хоть в ком-то найти понимание и поддержку. Но вокруг - арктический холод и отчуждение.
- Он не верит, - насмешливо сказал солдат с приплюснутым носом и шевельнул огромными плечами.
Звали здоровяка Степан. Был он родом с Западной Украины и кличку имел во взводе соответствующую - Бандера.
- Ты Ерсендина вспомни! Тоже смелый был. Полгода вместе с нами по горам ползал. Ему лычки кинули, комодом сделали, а он потом - крак, - Бандера двинул ручищами, будто переламывал палку, - и сломался. Вспомни, как он первый раз желтухой заболел! Мы жалели его: виноград и арбузы с боевых тащили, пупки надрывали, полмешка чая духовского ему в госпиталь передали. А он только вылечился, побыл немного в роте и снова в инфекцию загремел. Потом еще два раза болел. Его комиссовали и в Союз отправили. Только через месяц мы узнали, что он у своего земляка-фельдшера желтушную мочу в баночках за тридцать чеков покупал и пил ее, падла.
- Все они козлы, - вклинился в монолог украинца вечно взъерошенный Валерка Ступар и смачно плюнул на землю, - кто с Джезказганской области! Своему земеле - и продавать? Тем более мочу.
Ступар еще раз сплюнул, тем самым демонстрируя свое полное презрение к Ерсендину.
- Что, не было такого? - наступал на Ахмеджанова Бандера, и ветераны взвода качали согласно головами. - Кто знает, может, Нефед замкнул после того, как Сереге пулями черепок разнесло, а его мозгами Нефеду всю морду залило? Может, Нефед после этого сказал себе: "В горы - ни за что". Сам видел, какой он последнее время был. Весь мой чарс перевел и твой, кстати, тоже. Мне наркоты не жалко, хоть он у меня и в долг брал. Я себе еще достану. Просто Нефед в штаны наложил и все думал, как закосить. Вот и додумался. Нефед выйдет из санчасти - я первый ему в морду плюну.
