Между двумя романами - Дудинцев Владимир Дмитриевич (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Начался безудержный разгром генетики и генетиков. Из институтов выгоняют профессоров, сжигают учебники. Пылают костры и в Ленинградском университете. Студентка-активистка, лысенковка, ходила, собирала подписи. Письмо с этими подписями было опубликовано в газете. Был изгнан профессор Карпетченко, заведующий одной из кафедр биологического факультета. В биологии воцарился Лысенко. В эти годы в Ленинградском университете училась миловидная молодая девушка, Нина...
...Она была настоящей комсомолкой, хотя формально в рядах комсомола не состояла, но я хотел бы видеть всех комсомольцев такими, какой была она. Она была человеком очень сознательным.
Что же такое сознательность, с моей точки зрения? Я позволю себе сформулировать. Это можно очень точно определить, хотя многие, употребляя это слово, не дают себе труда подумать, что это такое точно. Сознательный поступок - это такой поступок, когда человек предвидит последствия своих действий. Если же человек не предвидит последствий того, что он совершает, то он совершает поступок несознательно. Вот я кручу какую-то ручку на заводе и толком не знаю, для чего это делается, но я отлично знаю, что за 24 оборота получу рубль, значит, в этом отношении действую сознательно.
Еще один важный момент. Нужно не только предвидеть, но и желать наступления послед-ствий. Если вы предвидите и относитесь индифферентно, то ваш поступок несознательный.
Нина Александровна Лебедева была настоящим сознательным человеком: она размышляла над своими поступками и предвидела их последствия. И была человеком неравнодушным. Поэтому она не могла спокойно воспринимать сожжение учебников во дворе университета и поход на профессора Карпетченко и других преподавателей. Она отказалась подписать бумагу, за которую агитировала лысенковка. И не только отказалась - вслух высказала свои возражения.
(Жена. Эту картину могут представить себе лишь те, кто встречался с Ниной Алексан-дровной. Видел ее ясное лицо, слышал женственный, грудной, певучий голос. А в те давние годы... Думаю, что тогда ее устами в защиту генетики говорила сама весна...)
Что же касается сжигания учебников, то она глубоко задумалась над этим фактом. Она подумала примерно так: не зря я проходила марксизм-ленинизм. Видно, я проходила его, чтобы он стал не просто отметкой в зачетке, а инструментом анализа. Поэтому, поскольку я достаточно тверда в своих познаниях, я вполне могу разобраться в этих учебниках, которые сжигают. И если я увижу, что вейсманизм-морганизм действительно вредная наука, идеализм и прочее, то что, буду обязана принять активное участие в сжигании этих книжек? Нет, и в этом случае их не следовало бы сжигать, это был бы прекрасный материал для критического разбора. Ведь сжигает тот, кто боится. А если у меня будет иная точка зрения?.. И она стала приносить запрещенные книжки к себе домой, в Мучной переулок, и читать их, и проходить всю эту науку для того, чтобы получить твердое убеждение в ее нужности или вредности. И пришла к выводу, что сжигается, уничтожается наука настоящая, которая приближает нас к материальной истине, что сжигается наука, целиком основанная на экспериментах, на познании окружающей действитель-ности, подтвержденная в теории и практике.
А что ей, этой науке, противостоит? А ей противостоит какая-то странная, я бы сказал, вульгарно-идеалистическая помесь социологии с какими-то средневековыми представлениями о живой природе.
Обо всем этом я говорю опять-таки из желания разобраться. В самом деле, мы с Лебедевой очень много беседовали по этому вопросу и пришли к такой точке зрения: в самом деле, вейсманизм-морганизм, который критиковал Лысенко, оперирует понятиями о веществе на современном уровне. Он говорит о молекулах, об атомах, клетках, хромосомах и т. д. И он стремится еще дальше разобраться, войти вглубь этих материальных структур, чтобы понять закономерности. Это первое.
Второе - вейсманизм-морганизм - сплошное движение. Усилиями чешского монаха Иоганна-Грегора Менделя (Грегором его нарекли в монастыре) были открыты некоторые материальные закономерности, на основе которых он построил свои выводы.
Я считаю, говорит Лебедева, - и я с ней согласен, - что можно простить менделистам их заблуждения, когда они отсекали сому от наследственного вещества, потому что в их руках не было материальных фактов, позволявших объединить эти два элемента живого тела, а поскольку наука в то время стояла на определенном уровне и не было столь требовательных ученых, как Трофим Денисович Лысенко, никто не удержал их, и они, не зная того, что последует, в форме гипотезы говорили об отсечении сомы тела от наследственного вещества. Они поступили, как викинги, которые открыли Америку до Колумба за 300 лет и нарекли Америку островом, но они коснулись материка и нанесли его на карту. А то, что они назвали его островом, мы не можем поставить им в вину. Для мореплавательских средств того времени они сделали колоссальное открытие, и мы можем им только поклониться за их огромное мужество и пытливость, за то, что они смогли преодолеть бушующий океан и господствующие в обществе предрассудки, и устремиться на край света, и открыть эту новую сушу.
Наука, которую называли вейсманизм-морганизм, - сплошное движение, сплошная серия новых открытий, отказов от каких-то старых ошибок. Они все время открывают, сами себя поправляя, отказываются от старого и по-настоящему научно подходят к реальным фактам, по-настоящему проявляя осторожность в вынесении последнего приговора. Меня удивляет, как Лысенко мог объявить науку, основанную на эксперименте, на исследовании вещества, идеалис-тической, а науку, отрицающую вещество как носителя наследственности, - материалистичес-кой, оперируя применительно к веществу таким термином, как крупинка, как говорят о лимон-ной кислоте, панировочных сухарях или черной икре. Крупинки, - он говорил. Я это слышал сам. Так бабки, знахари говорили: болезнь кинулась на печень. Говоря о жирности молока, он заявлял, что у этой коровы наследственность пошла по отцовской линии, а у этой - по материн-ской. А как она пошла? Это все равно, как болезнь кинулась на печень. Или он говорил: в живом теле зарождаются крупинки другого живого тела и начинают развиваться диалектически, скачкообразно, - и все. Я слушал его лекции и был потрясен. Ведь его слушали люди в академических шапочках, и никто не возражал. Вот что было.
Вы скажете: все это в прошлом, но следы долго еще будут проявляться, мешать истине. С "оборотнем" Лысенко покончено в биологической науке. Но навсегда ли? К сожалению, наше сознание всегда готово скорее воспринять байку, чем научный факт. Стоит только почитать объявления в газетах: "Госпожа Лика восстановит семейное счастье", "Приворожу с гарантией" ужас!
Но вернемся к нашей истории. Нина Александровна Лебедева убедилась в том, что сжигают науку, приближающую нас к материальной истине, а торжествует псевдонаука, уводящая нас в сторону, в туман. И она решила действовать. Что она могла сделать? Она не растерялась, назвалась лысенковкой и поступила в самое их пекло - Всесоюзный институт растениеводства, и сумела там несколько лет проработать. Зачем, спрашивается, она так покривила душой? Кроме естественного ответа о хлебе насущном, есть еще вот что: занятия естественной наукой, как известно, требуют создания специальных условий - лабораторий, приборов, - а это обычному человеку не под силу. И вот в течение нескольких лет она брала на работе реактивы, химические препараты, уносила их домой, в свою маленькую квартирку, где она со своим мужем, инвалидом Отечественной войны, тоже биологом, кандидатом наук, задернув занавески, занималась настоя-щей наукой. Она не могла энергично включиться в основные процессы, но она сделала великое дело.
К этому времени во всем мире очень остро стоял вопрос о картошке. Как стало известно, ей угрожала гибель, полная деградация и исчезновение с наших столов. Почему так получилось?
Известно, что пионерами в деле разведения картофеля были индейцы. Они собирали и, естественно, отбирали самые вкусные клубни, проходя мимо 150 типов картофеля, и отобрали один солянум-туберозум. Этот вид картофеля и привез Колумб, и картошка пришлась ко двору, стала захватывать посевные площади, которые первые 100 лет разрастались, а потом стали сокращаться, потому что все то, что паразитировало на европейских растениях, стало набрасыва-ться на беззащитную картошку и ее уничтожать. Только в нашей умеренной полосе картошка живет нормально. Но и здесь развивается грибок, который, по подсчетам ученых, в скором времени должен свести на нет всю картошку. Уже в 30-40-х годах ученые мира стояли перед проблемой, как спасти картошку, как повысить иммунитет, устойчивость против вредителей, и теоретически нашли путь скрестить дикий простейший вид картошки с солянум-туберозум и получить гибрид. Но эти два вида картофеля оказались биологически несовместимыми. Скрещивание не удавалось.
