Избранное - Григорьев Николай Федорович (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
отыщется, некуда ему деться... Чертеж - это мелочь. Я вам покажу
кое-что позначительнее...
И он бережно выставил на стол скульптуру под чехлом - маленькую,
размером она не превышала настольную лампу. Снял чехольчик и отступил
на шаг: глядите, мол.
Домокуров всмотрелся:
- Ленин!
Глиняная, серо-зеленого цвета статуэтка, необожженная и кое-где
уже скрошившаяся. Но как выразителен образ Владимира Ильича!
Оба теперь сидели на одном стуле, плечом к плечу. Скульптор
задумчиво поворачивал статуэтку то одной стороной, то другой.
И скупо, как бы через силу, время от времени произносил два-три
слова.
Он, Евсеев, ночью потянулся к глине... Это была самая глухая,
траурная ночь над Советской страной. Люди плакали. Сил не было
заснуть.
"Как же мы проснемся наутро без Ленина?" Эта мысль не умещалась
ни у кого в голове...
- А я лепил... - прошептал Евсеев. - Это было мое надгробное
слово Ильичу.
Скульптор поднялся.
- А теперь взгляните на этюд отсюда. Вот в этом ракурсе.
Домокуров, встав со стула, посмотрел из-под руки скульптора, и в
статуэтке внезапно открылись ему новые черты.
- Сергей Александрович, а ведь статуэтка мне знакома. Где я мог
ее видеть?
Евсеев улыбнулся:
- Не скажу. Догадайтесь!
И Домокуров догадался.
Маленькая вещица имела хотя и неполное, но несомненное сходство с
монументальной фигурой на площади у Финляндского вокзала.
- А вот здесь... - и Евсеев широким жестом пригласил Домокурова
осмотреться, - я лепил фигуру для памятника в полном масштабе - двух
сажен высотой.
Домокуров был озадачен. Помещение просторное, но даже до потолка
не будет двух саженей.
- Как же вы, Сергей Александрович, здесь поместились с работой?
Евсеев браво вскинул голову. Потом опустил руки в обширные
карманы блузы и показал головой вниз:
- Очень просто, через проруб! Два этажа соединили в один.
Домокуров с интересом выслушал подробности.
На полу нижнего этажа была установлена массивная металлическая
площадка. На роликах. Скульптор мог поворачивать ее как ему удобно для
работы. А чтобы многопудовая масса глины, нарастая, не обвалилась,
лепка происходила на кованом каркасе. И по мере того как дело
двигалось, скульптуру обносили со всех сторон деревянными лесами,
точно такими как при постройке зданий.
Внизу рабочие разминали сухую глину, замачивали ее в бадье, при
помощи лебедки подавали на леса.
Это специальная глина. Добывается у Пулковских высот близ
Ленинграда. Свободная от примесей, очень пластична, то есть вязка,
послушна в руках, а при высыхании не растрескивается. Пулковская глина
известна каждому скульптору.
А вот и другие принадлежности работы...
- Окоренок, - сказал Евсеев.
Сергей Иванович увидел половину распиленного поперек бочонка. Это
как бы чаша с водой. Во время работы скульптор окунает в чашу руки.
Есть и молоток, деревянный, с широким торцом, для утрамбовки
накладываемой на каркас глины.
Наконец, стеки. Это легкие звонкие палочки. Скульптору они нужны
для выработки деталей лица, рук, костюма.
x x x
Однако самое интересное в рассказе Евсеева было впереди.
Образ Ленина... Гений пролетарской революции... Как же воплотить
его? Никаких образцов. Во всем мире нет монументального памятника,
воздвигнутого революционеру. Значит, изобретай, надейся только на
удачу.
Щуко и Гельфрейх разрабатывали архитектурную часть памятника. Но
даже эти видные зодчие не отважились спроектировать фигуру Ленина по
своему усмотрению. Они настежь распахнули двери мастерской, призвали
на помощь людей, знавших Ильича лично, - его соратников по
революционной борьбе, учеников.
Побывал в мастерской Михаил Иванович Калинин, приезжала Надежда
Константиновна Крупская. Оба рассказывали о Ленине.
А старые питерцы по вечерам набивались к порогу скульптора
толпами.
Путиловский слесарь, клепальщик с судостроительного, и ткач, и
булочник, и железнодорожный машинист - множество рабочих приобщилось в
эти дни к искусству ваяния.
Вначале только уважительно глядели, как под пальцами скульптора
словно бы оживает глина, а потом порадовали его и толковыми советами.
- Кстати... - и Сергей Александрович притронулся к плечу
Домокурова, как бы требуя особенного внимания к дальнейшему. - Вот
бывает так: лепишь, лепишь, а для полноты образа, чувствуешь, чего-то
недостает. Начинаешь искать это "нечто" - ощупью, наугад. Рождается
одна деталь, другая, третья... но чувствуешь - не то, все не то.
Ужасно это мучительное ощущение - бесплодность, хоть бросай работу.
Когда лепил Ленина, - продолжал скульптор, - не получалась правая
рука. Ну никак. Жест вялый, невыразительный... А ведь Ильич на площади
был счастлив встречей с дорогим его сердцу питерским пролетариатом. А
речь его - это же призыв к историческому перевороту в судьбах
человечества!
Евсеев, разволновавшись от воспоминаний, пошел вышагивать по
комнате. Внезапно остановился:
- Дайте вашу руку.
Сергей Иванович протянул правую, стараясь воспроизвести положение
руки на памятнике.
- Так, - сказал Евсеев, - похоже. Но главное не уловили. Сложите
пальцы дощечкой, а большой оттопырьте. - И он, схватив ладонь
Домокурова, резко скосил ее вниз. - Вот этот энергичный ленинский
жест! Я уловил его здесь, у одного из рабочих, который заговорил со
мной, - о чем, уже не помню. И меня как осенило.
Появился Щуко. Владимир Алексеевич несколько раз заставлял
рабочего воспроизводить этот жест - такой скупой и вместе с тем
удивительно полновесный.
"Великолепно, великолепно, - шумно радовался академик, -
наконец-то решение найдено. Именно так надо поставить руку и никак
иначе!"
Не менее счастлив был и сам рабочий. Он много раз слышал Ленина
на митингах и незаметно для себя перенял жесты Ильича, которые,
врезавшись в память, стали его собственными жестами.
x x x
У выхода из мастерской стоял объемистый деревянный ларь. В нем -
сухая глина.
Домокуров придержал шаг и вопросительно взглянул на Евсеева.
- Да, это та самая, - кивнул скульптор. - Рассыпана после того,
как была отлита гипсовая форма... Правда, не вся - ларь с тех пор не
раз пополнялся... - Он пошарил в ларе. - Вот вам комочек на память! А
о чертеже не беспокойтесь, - напомнил Евсеев. - Вот выберу время...
- Сергей Александрович, а от кого вы получили чертеж?
- О, это я отлично помню! - оживился скульптор. - Это было так.
Владимир Алексеевич Щуко забежал и, даже не садясь (он всегда такой
стремительный), облокотился о край стола и нарисовал на листке бумаги
круглую башню, а сбоку как бы два крылышка. Сказал: "Интересная
деталь, сделайте".
- А где он сам узнал про крылышки?
Лицо добрейшего Сергея Александровича стало строгим. Он даже
выдержал паузу - для внушительности:
- Помилуйте, спеша, заехал академик... Главный руководитель по
сооружению памятника... С моей стороны было бы бестактностью задавать
не относящиеся к делу вопросы. Я лепщик - и не более того.
Впрочем, Евсеев не умолчал, что он и Щуко - старинные друзья.
"А вот это кстати, что друзья", - подумал Сергей и попросил
познакомить его с академиком. Как сотрудника музея.
- Отчего же, можно... - Евсеев подкрутил усы. - Только как это
