Фармацевт - Долгопят Елена (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Когда он очнулся в другой раз, из прохода падал электрический свет, доносился чей-то разговор. Женский голос и мужской. Васенька сквозь дрему слышал эти голоса, невесть о чем говорящие, - Васеньке все казалось, что о нем.
Окончательно он проснулся в тишине. Падала полоса света. Васенька откинул одеяло. Надел свои ботинки, настоящие солдатские, купленные по осени на рынке. Расправил на лежанке одеяло. И вышел из закутка.
В гардеробе на месте апостола Петра сидел совершенно другой человек.
Это был солидный седовласый мужчина, в костюме, белейшей рубашке, с узким, под горло подвязанным галстуком, с гладкими, тщательно выбритыми щеками, впалыми от старости.
Приемник исчез. На лаковом барьере лежала газета. На газете - очки. В очках отражалось электричество.
Человек за барьером смотрел на Васеньку холодно.
Прямо министр, подумал Васенька. И поздоровался.
- Здравствуй, - важно ответил министр.
- Я это, - сказал Васенька, - а где тут вчера был дядечка?
- Наверху, - сказал министр.
Надел очки.
Развернул газету.
Васенька подошел к лифту и нажал кнопку, тотчас же загоревшуюся. Надо сказать, что до этого он видел лифты только в кино.
Двери замкнулись, а Васенька еще не нажал ни одной кнопки в кабине. Он сообразил, что кнопки с цифрами означают этажи. В этом лифте таких кнопок было всего две: с цифрой "один" и с цифрой "пять". Первый этаж был, очевидно, тот, на котором лифт стоял. И Васенька нажал на кнопку с цифрой "пять".
Лифт был просторный, с зеркалом во всю стену. На боковой стене криво чернела надпись. Вася склонил голову и шепотом прочел по складам: "Аня, я тебя люблю". Лифт разомкнул двери.
За лифтом следовало фойе с буфетной стойкой и довольно большим цельным окном напротив, с сереющим за ним декабрьским небом. Уборщица мыла паркетный пол, переставляя стулья. На столах в вазочках стояли сухие цветы. За стойкой в стене было окно раздачи. За ним горел свет, слышались голоса, стук ножей, горячее масляное шипение, россыпь смеха.
- Здравствуйте, - сказал Васенька уборщице.
- Здравствуй. - Она выпрямилась и посмотрела на него.
- Я это... Дядечку ищу. Босой он. Он снизу.
- Филатыча? На шестом этаже погляди.
- А это какой?
- Это пятый.
- Как же? В лифте шестой кнопки нет.
- Без лифта. В тот проход и по лестнице.
Из прохода можно было повернуть на лестницу, а можно было в коридор, просторный, высокий, со множеством фотографий по стенам. С фотографий смотрели очень красивые женщины и не менее красивые мужчины в не виданных Васенькой нарядах, шляпах, шляпках. Глаза прекрасных женщин и мужчин были печальны и смотрели, конечно, не на Васеньку, а устремлены были в какую-то дальнюю даль. Фотографии объясняли надписи. Но Васенька не стал их читать: слишком мелко, слишком много, слишком тесные буквы. И по пустому коридору он прошел совсем чуть-чуть, опасаясь этой пустоты. Да и взглядов со стен из черных глазниц...
Васенька вернулся к лестнице. Поднялся на пролет и услышал пение.
Он приостановился.
Пел мужчина. Хорошо, как будто по телевизору. Без музыки, прямо так.
Васенька послушал, но не понял, о чем он поет. Как будто на иностранном языке. И стал тихо подниматься навстречу голосу.
Он оказался в коридоре шестого этажа, очень похожего на пятый, только фотографии по стенам висели другие. Даже знакомые лица вдруг угадал на них Васенька. И сообразил, что знакомы они ему по телевизору, но только очень немногие. Человек, может быть, десять из всех лиц, глядевших со стен.
В стене справа оказались двустворчатые запертые двери, большие, как ворота.
Пение оборвалось, и Васенька замер, будто только голос его и вел. И так он стоял некоторое время как потерянный. Вдруг он услышал еще чьи-то голоса. И надвигались они с той лестницы, по которой Васенька сюда поднимался. Васенька бросился по коридору дальше, но испугался грохота своих солдатских башмаков, остановился. Прижался к стене.
Говорили совсем по-иностранному. В основном мужской голос. Вступали иногда другие. Говорили громко, свободно. Смеялись.
Они вошли в коридор. Человек шесть. Их вел седой мужчина в сером свитере, почти таком же затрапезном, как свитер Васеньки. Что Васеньку почему-то и успокоило. Лицо у мужчины было умное, внимательное. Очень внимательное. Всецело занятый иностранным разговором, отвечая на какие-то гортанные вопросы, улыбаясь своим собеседникам, он проскочил очень быстро мимо Васеньки - а шагал он стремительно, несмотря на склонность к полноте, Васеньку он тем не менее заметил и запомнил. Во всяком случае, короткий и внимательный его взгляд Васенька уловил. И еще Васенька почувствовал, что прошедший мимо человек - птица важная, хоть и неяркого оперения. Быть может, самая важная птица из всех, что встретились Васеньке в жизни.
Отряд, ведомый седым Вороном (как тут же окрестил его Васенька), прошел до конца коридора, приостановился у каких-то дверей. Двери эти отворились и, пропустив гомонящий отряд, замкнулись.
Васенька подошел. Дернул за железную скобку. Но двери не подались.
На стене Васенька увидел железную пластинку с кнопками и подумал, что это тоже что-то вроде лифта. Кнопок было двенадцать. Васенька нажал на седьмую, но ничего не произошло. Повыше пластинки торчала кнопка обыкновенного электрического звонка. Васенька подумал и надавил. Звонок прозвенел. Некоторое время ничего не происходило, но вдруг послышались за дверью шаги. Шаги приближались.
Дверь отворила стройная темноволосая красавица, чудно пахнущая чем-то сладким, сдобным, изюмным.
- Вы к кому? - спросила она предельно вежливо, сощурившись, как будто видя Васеньку сквозь туман.
- Я это, - сказал Васенька. - Тут дяденька. Филатыч он.
- А. - Красавица тут же от Васеньки отвернулась и пошла по коридору, покачиваясь на подкованных каблучках.
И Васенька потопал за ней. Но красавица скрылась вдруг за боковой дверью.
Васенька постоял у этой двери в пустом узком коридоре, довольно пыльном, и - вновь услышал, как поет мужской голос. Теперь - совсем близко. Васенька пошел на голос и увидел проем и лестницу.
Босой Филатыч мыл ступени и пел. За высоким узким окном шел снег. Кошка сидела на узеньком подоконнике. Белая снежная рухлядь за окном ее занимала.
Филатыч оглянулся и увидел Васеньку.
- Это, - сказал Васенька. - Доброе утро.
- И тебе.
Филатыч ждал, чего Васенька еще скажет.
- Я. Ну. Помочь могу. Вам.
- Чего?
- Там. Помыть.
Филатыч смотрел на Васеньку доброжелательно.
- А я чего делать буду?
- Отдохнете.
- Ты назад дорогу помнишь?
- Куда?
- Как на улицу отсюда попасть.
- Нет, - сказал Васенька. И подумал, что сейчас заплачет, как маленький.
- Бестолковый, - огорчился Филатыч. - Ладно. Берись тогда за тряпку. Домоешь лестницу, повернешь в коридор. В кабинеты пока не суйся, дождись меня. А я пойду мешок с мусором снесу на помойку, раз ты выход не помнишь.
И он подхватил из угла здоровенный черный вонючий мешок.
К тому времени, когда Филатыч вернулся с запасными ведром и тряпкой (шваброй он не пользовался, мыл только руками), к тому времени Васенька уже управился и с лестницей, и с пыльным коридорчиком. И дожидался у двери, за которой скрылась изюмно пахнущая красавица. Ее Васенька окрестил про себя Аней - по Ане из любовного признания на стене лифта.
В ее кабинете сквозь серебряную пыль смотрели со стен, со столов и даже прямо с пола картины. Васенька сроду не видел настоящих картин: в рамах, на холстах или без всяких рам и обрамлений, на листах бумаги. Он был поражен. Драил пол и оглядывался на изображенных на картинах людей, места, корабли. На некоторых картинах были странные черные провалы. Совершенно непонятно, что они означали. Пустоту? Сон? Бывает, во сне идешь, спотыкаешься и падаешь в никуда-а-а.
Аня сидела за компьютером, не обращая на них ни малейшего внимания, и стучала по клавишам. Компьютер Васенька тоже впервые видел.
