Том 4. Творимая легенда - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
В кабинете Потерина Дулебов и Воронок долго разговаривали.
— Я не касаюсь ваших убеждений, — говорил директор, — но я должен поставить вам на вид, что вносить политику в школы невозможно. Дети не могут в этих вопросах разобраться. Это их развращает.
Воронок сказал сдержанно:
— Агентурным сведениям не всегда можно верить.
Дулебов слегка покраснел. Сказал досадливо:
— Мы не заводим агентов, но у нас много знакомых. Мы здесь давно живем. Мы не можем не слушать того, что нам рассказывают.
Всех бывших на экзамене почетный смотритель Жербенев пригласил к себе на обед. Только один Воронок отказался. Пришли и приехали и все, кто был в училище, и еще многие, кого Жербенев пригласил по этому случаю. Были Глафира Павловна и Кербах. Обед был долгий и обильный. За обедом и после обеда было много выпито. И все опьянели. Один Дулебов был трезв. Только слегка разрумянился от ликеров, — он очень их любил.
Члены черносотенного союза воспользовались случаем сказать Дулебову и вице-губернатору злое о Триродове. Заговорили о триродовской школе, — и разговоры были пошлые.
— Фотографией занимается, — большой любитель.
— Зазовет к себе детей, разденет догола и снимает.
— Да у него и в лесу ребятишки нагишом бегают.
— Что ребятишки! И учительницы.
— Голые не голые, а босиком так они постоянно.
Жербенев сказал:
— Как простые бабы.
— Да, — сказал вице-губернатор, — бабы босиком ходят, а это очень безнравственно. Надо запретить.
— Бедные люди, — сказал кто-то.
Вице-губернатор сердито сказал:
— Это — порнография.
И все ему вдруг поверили. Вице-губернатор угрюмо говорил:
— Он на нас жалуется, что будто бы мы его учительницу выдрали. Но это он врет. Это он сам ее выдрал. Нам не нужно девок драть, — это ему нужно, потому что он очень развратный.
Говорили, что Триродов с хлыстами очень дружит. Кербах говорил:
— Лошадей завел, экипажи, а я знаю человека, который его голяком знал. Подозрительно, откуда у него деньги.
Глафира Павловна смотрела на Шабалова и шептала Дулебову:
— Он, я знаю, патриот, но у него ужасные манеры.
Дулебов говорил:
— Он очень глуп и неразвит, но усерден. Если его направлять как следует, то он может быть полезен.
Утром директор народных училищ поехал в триродовскую школу в Просяных Полянах. Поехали еще вице-губернатор и Шабалов. Собрались все в доме дирекции. Уселись в разные экипажи. Все после вчерашней выпивки были еще немного под парами. Среди прекрасной природы вели пошлые, полупьяные разговоры. Все это имело вид прогулки на пикник.
Зинаида Григорьевна Дулебова ехала с Кербахом. Они вели язвительные разговоры. Перемывали косточки всем знакомым. Госпожа Дулебова рассказывала о перчатках Потерина. Потом рассказала о самоубийстве свояченицы другого инспектора. Она утопилась будто бы потому, что боялась, как бы у нее от него не родился ребенок. Потом рассказала, как третий инспектор напился в бане и там подрался с городским головою.
Шабалов ехал с Жербеневым в его коляске. Говорил:
— Закусить бы теперь хорошо.
Жербенев уверенно ответил:
— Там дадут.
Гости были уверены, что их ждут. Зинаида Григорьевна Дулебова говорила:
— Самое интересное припрятано.
Кербах сказал:
— Ну, мы разведаем.
Было раннее, свежее утро. Дорога шла лесом. Ехали уже долго. Стало казаться, что без конца повторяются все одни и те же полянки и перелески, холмы, ручьи, мосты. Стали спрашивать кучеров:
— Да туда ли ты едешь?
— Да, никак, ты с дороги сбился?
— Кажись, туда.
Над домом Триродова видны были две башенки. Они остались вправо. И все никак было не найти дороги. И уже долго плутали. Дороги извивались и разветвлялись. Наконец кучер переднего экипажа остановил лошадей. За ним остановилась и вся вереница экипажей.
— Надо поспрошать кого-нибудь, — сказал кучер. — Вон мальчуган какой-то идет.
Из лесу по дороге шел лет десяти босоногий мальчик. Шабалов закричал ему свирепым голосом:
— Стой!
Мальчик глянул на экипажи. Спокойно продолжал свой путь. Шабалов заорал неистово:
— Стой, паршивец! Шапку сними! Видишь, господа едут, — что не кланяешься?
Мальчик остановился. С удивлением смотрел на этот ряд разнокалиберных экипажей, не снимая шапки. Дулебова решила:
— Да это просто идиот какой-то!
— А вот мы его разговорим, — сказал Кербах.
Он вышел из экипажа и пошел к мальчику, спрашивая:
— Ты знаешь, где школа Триродова?
Мальчик молча показал рукою одну из дорог. Быстро убежал, скрывшись где-то в кустах.
И вот наконец дорога пошла вдоль забора. Все вокруг было пустынно и тихо. Никто не ждал, по-видимому, гостей и не думал встречать их.
Наконец подъехали к воротам в ограде. Осмотрелись. Было очень тихо. Никого нигде не было видно. Шабалов соскочил с дрожек и принялся искать звонок. Госпожа Дулебова, раздражаясь, говорила:
— Да что это такое!
Попытались сами открыть калитку и не смогли. Шабалов закричал:
— Отворите! Черти, дьяволы, чего вы там заперлись, окаянные!
Госпожа Дулебова унимала Шабалова. Шабалов оправдывался:
— Извините, Зинаида Григорьевна. Да ведь досадно. Если бы я приехал, ну, подождал бы. Хотя и со мной было бы невежливо, — я им начальник. А то ведь досадно. Высшее начальство пожаловало, а они и ухом не ведут.
Наконец калитка открылась, вдруг и бесшумно. Мальчик в белой рубашке и белых коротких панталонах, загорелый, с голыми ногами, стоял на пороге. Рассерженный Дулебов завизжал:
— Здесь помещается школа Триродова?
— Здесь, — сказал мальчик.
Гости вошли и очутились на лесной лужайке. Три босые девушки неторопливо шли им навстречу. Это были учительницы. Надежда Вещезерова смотрела на Дулебову черными, широкими глазами. Дулебова шептала вице-губернатору:
— Вот, полюбуйтесь. С этой девицей скандальная история была, а он ее взял.
Дулебова знала всех в городе и особенно хорошо знала всех, с кем случилась какая-нибудь неприятность.
Вышел и Триродов, в летней белой одежде. Он с усмешкою смотрел на пеструю орду гостей.
Гостей встретили вежливо. Но директору не понравилось, что не было никакой почтительности и незаметно было никаких приготовлений. Учительницы были просты, как всегда. Дети и учительницы были босые — и это очень не понравилось Дулебову. Наивности детей раздражали посетителей. Дети простодушно смотрели на посетителей. Некоторые кланялись, другие — нет.
Шабалов крикнул:
— Сними шапку!
Мальчик снял шапку и протянул ее Шабалову. Сказал:
— На.
Шабалов сердито проворчал:
— Болван.
И отвернулся. Мальчик с удивлением смотрел на него.
Дулебову и особенно его жене было досадно, что для них не приоделись и даже не обулись. Вице-губернатор смотрел тупо и злобно. Ему все сразу не понравилось. Дулебов, морщась, спрашивал:
— Неужели они так всегда?
— Всегда, Владимир Григорьевич, — ответил Триродов. — Они привыкли.
— Но это неприлично! — сказала Дулебова.
— Только это и прилично, — возразил Триродов.
Глава тридцать вторая
В доме на лесной полянке окна были открыты настежь. Щебетание птиц было слышно, и доносились свежие и сладостные запахи цветущих трав. Туда собрались дети, пришли взрослые, и началась глупая комедия экзамена. Дулебов стал перед образом с краю скамеек, принял величественный вид и воскликнул:
— Дети, встаньте на молитву.
Дети встали. Дулебов ткнул пальцем в грудь черноглазого малыша и крикнул:
— Читай ты.
Этот резкий, тонкий вскрик и это движение пальцем в детскую грудь так были неожиданны для мальчугана, что он вздрогнул и икнул. Кто-то засмеялся сзади. Кто-то зашикал на смешливого. Дулебова переглянулась с Кербахом, пожала плечами и изобразила на своем лице ужас.
