Мелкий бес - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников" (книга регистрации txt) 📗
— Твои сестры все смеются, — бормотал он, обернувшись к Рутилову, — печенку смехом просверлят.
Кроме того, тревожила его недотыкомка. Она была грязная и пыльная и все пряталась под ризу к священнику.
И Варваре, и Грушиной церковные обряды казались смешными. Обе беспрестанно хихикали. Слова о том, что жена должна прилепиться к своему мужу, вызвали у них особенную веселость. Рутилов тоже хихикал, — он считал своей обязанностью всегда и везде смешить дам. Володин же вел себя степенно и крестился, сохраняя на лице глубокомысленное выражение. Он не связывал с церковными обрядами никакого иного представления, кроме того, что все это установлено, подлежит исполнению и что исполнение всех обрядов ведет к некоторому внутреннему удобству: сходил в праздник в церковь, помолился — и прав, нагрешил, покаялся — и опять прав. Хорошо и удобно — тем удобнее, что вне церкви обо всем церковном не надо было и думать, а руководиться следовало совсем иными житейскими правилами.
Только что кончилось венчанье, не успели еще выйти из церкви, — вдруг неожиданность. В церковь шумно ввалилась пьяная компания — Мурин со своими приятелями.
Мурин, растрепанный и серый, как всегда, облапил Передонова и закричал:
— От нас, брат, не скроешь! Такие приятели, водой не разольешь, а он, штукарь, скрыл.
Слышались восклицания:
— Злодей, не позвал!
— А мы тут как тут!
— Да, мы-таки зазнали!
Вновь прибывшие обнимали и поздравляли Передонова. Мурин говорил:
— По пьяному делу заблудились немножко, а то бы мы к началу потрафили.
Передонов хмуро смотрел и не отвечал на поздравления. Злоба и страх томили его.
«Везде выследят», — тоскливо думал он.
— Вы бы лбы перекрестили, — сказал он злобно, — а то, может быть, вы злоумышляете.
Гости крестились, хохотали, кощунствовали. Особенно отличались молоденькие чиновнички. Дьякон укоризненно унимал их.
Среди гостей был один, с рыжими усами, молодой человек, которого даже и не знал Передонов. Необычайно похож на кота. Не их ли это кот обернулся человеком? Недаром этот молодой человек все фыркает, — не забыл кошачьих ухваток.
— Кто вам сказал? — злобно спрашивала новых гостей Варвара.
— Добрые люди, молодайка, — отвечал Мурин, — а кто, уж мы и позабыли.
Грушина вертелась и подмигивала. Новые гости посмеивались, но ее не выдали. Мурин говорил:
— Уж как хошь, Ардальон Борисыч, а мы все к тебе, а ты нам шампанею ставь, не будь жомой. Как же можно, такие приятели, водой не разольешь, а ты тишком удумал.
Когда Передоновы возвращались из-под венца, солнце заходило, а небо все было в огне и в золоте. Но не нравилось это Передонову. Он бормотал:
— Наляпали золота кусками, аж отваливается. Где это видано, чтобы столько тратить!
Слесарята встретили их за городом с толпою других уличных мальчишек, бежали и гукали. Передонов дрожал от страха. Варвара ругалась, плевала на мальчишек, казала им кукиши. Гости и шафера хохотали.
Приехали. Вся компания ввалилась к Передоновым с гамом, гвалтом и свистом. Пили шампанское, потом принялись за водку и сели играть в карты. Пьянствовали всю ночь. Варвара напилась, плясала и ликовала. Ликовал и Передонов, — его-таки не подменили. С Варварой гости, как всегда, обращались цинично и неуважительно; ей казалось это в порядке вещей.
После свадьбы в житье-бытье у Передоновых мало что изменилось. Только обращение Варвары с мужем становилось увереннее и независимее. Она как будто поменьше бегала перед мужем, — но все еще, по закоренелой привычке, побаивалась его. Передонов, тоже по привычке, по-прежнему покрикивал на нее, даже иногда поколачивал. Но уже и он чуял ее большую в своем положении уверенность. И это наводило на него тоску. Ему казалось, что если она не как прежде боится его, то это потому, что она укрепилась в своем преступном замысле отделаться от него и подменить его Володиным.
«Надо быть настороже», — думал он.
А Варвара торжествовала. Она, вместе с мужем, делала визиты городским дамам, даже и мало знакомым. При этом она проявляла смешную гордость и неумелость. Везде ее принимали, хотя во многих домах с удивлением. Для визитов Варвара заблаговременно заказала шляпу лучшей местной модистке. Яркие цветы, крупные, насаженные в изобилии, восторгали Варвару.
Свои визиты Передоновы начали с директорши. Потом поехали к жене предводителя дворянства.
В тот день, когда Передоновы собрались делать визиты, — что у Рутиловых, конечно, было заранее известно, — сестры отправились к Варваре Николаевне Хрипач, из любопытства посмотреть, как-то Варвара поведет себя здесь. Скоро пришли и Передоновы. Варвара сделала реверанс директорше и больше обыкновенного дребезжащим голосом сказала:
— Вот и мы к вам. Прошу любить и жаловать.
— Очень рада, — с принуждением ответила директорша и усадила Варвару на диван.
Варвара с видимым удовольствием села на отведенное место, широко раскинула свое шумящее зеленое платье и заговорила, стараясь развязностью скрыть смущение:
— Все мамзелью была, а вот и мадамой стала. Мы с вами тезки, — я Варвара, и вы Варвара, — а не были знакомы домами. Пока мамзелью была, все больше дома сидела, — да что ж все за печкой сидеть! Теперь мы с Ардальон Борисычем будем открыто жить. Милости просим, — мы к вами, вы к нами, мусью к мусьи, мадам к мадами.
— Только вам здесь, кажется, недолго придется жить, — сказала директорша, — ваш муж, я слышала, переводится.
— Да, вот скоро бумага придет, мы и поедем, — ответила Варвара. — А пока бумага не пришла, надо еще и здесь пожить, покрасоваться.
Варвара и сама надеялась на инспекторское место. После свадьбы она написала княгине письмо. Ответа еще не получила. Решила еще написать к Новому году.
Людмила сказала:
— А уж мы думали, что вы, Ардальон Борисыч, на барышне Пыльниковой женитесь.
— Ну да, — сердито сказал Передонов, — что ж мне на всякой жениться, — мне протекция нужна.
— А все-таки, как же это с m-lle Пыльниковой у вас разошлось? — дразнила Людмила. — Ведь вы за нею ухаживали? Она вам отказала?
— Я еще ее выведу на чистую воду, — ворчал угрюмо Передонов.
— Это — idee fixe Ардальон Борисыча, — с сухим смешком сказал директор.
Кот у Передонова дичал, фыркал, не шел по зову, — совсем отбился от рук. Страшен он стал Передонову. Иногда Передонов чурался от кота.
«Да поможет ли это? — думал он. — Сильное электричество у этого кота в шерсти, вот в чем беда».
Однажды он придумал: остричь бы кота надо. Вздумано — сделано. Варвары не было дома, — она пошла к Грушиной, опустив в карман бутылочку с вишневою наливкою, — помешать некому. Передонов привязал кота на веревку, — ошейник сделал из носового платка, — и повел в парикмахерскую. Кот дико мяукал, метался, упирался. Иногда в отчаянии бросался он на Передонова, — но Передонов отстранял его палкою. Мальчишки толпою бежали сзади, гукали, хохотали. Прохожие останавливались. Из окон выглядывали на шум. Передонов угрюмо тянул кота за веревку, ничем не смущаясь.
Привел-таки, — и сказал парикмахеру:
— Хозяин, кота побрей, да поглаже.
Мальчишки толпились у дверей снаружи, хохотали, кривлялись. Парикмахер обиделся, покраснел. Он сказал слегка дрожащим голосом:
— Извините, господин, мы этакими делами не занимаемся. И даже не приходилось видеть бритых котов. Это, должно быть, самая последняя мода, до нас еще не дошла.
Передонов слушал его в тупом недоумении. Он крикнул:
— Скажи — не умею, шарлатан.
И ушел, таща неистово мяукавшего кота. Дорогою он думал тоскливо, что везде, всегда, все над ним только смеются, никто не хочет ему помочь. Тоска теснила его грудь.
Передонов с Володиным и Рутиловым пришли в сад играть на билиарде. Смущенный маркер объявил им:
— Нельзя-с играть сегодня, господа.
— Это почему? — злобно спросил Передонов, — нам, да нельзя!
