Рыцарь духа (Собрание сочинений. Том II) - Эльснер Анатолий Оттович (читать книги без .txt) 📗
Так жили Тамара и Зоя. Что же касается до сестры последней, то, несмотря на ее холодный, практический ум, она тоже стала испытывать тревоги, а иногда даже слышать какие-то постукивания и голоса. Все это вызывалось в ней влиянием общего настроения и в особенности тревогами и видениями ее матери. Анна Богдановна сделалась странной и, всех пугая своими предсказаниями, в то же время стала считать себя великой преступницей. По ее словам, за ней ходили призраки и мрачными голосами напоминали о ее прошлых годах. Она даже прониклась уверенностью, что миллионы им нарочно дали духи зла для их мученичества и служения дьяволу. Живое подтверждение этой мысли она видела в ее старшем сыне. Капитон действительно с каждым днем неудержимо падал, в светлых глазах его горела какая-то неутолимая жажда, что-то дикое и иногда мрачное. Постоянные наслаждения убивали его, вытягивая все соки его организма, а вечное пьянство наполняло галлюцинациями его воображение. Всякая воля в нем пропадала и потому он очень легко заражался общей пугливостью и верой, что по комнатам их большого дома блуждают тени умерших.
Капитон сидел в кресле в красном шелковом халате, с бледным, изнуренным лицом и закинув голову. Вокруг него на диване и креслах сидели девицы и ближе всех к нему — Анетта, все в желтых или красных балахонах, и в распущенных волосах их были вплетены цветы. Против хозяина на огромном столе были расставлены всевозможные закуски, бутылки с вином и бокалы, и все это, заливаемое светом люстры, сверкало и искрилось.
Капитон сидел неподвижно, как мумия, уставив глаза в потолок. Понимая, что его надо расшевелить, Анетта, подойдя к нему сзади, одела на его голову свою шляпу и сказала:
— Тебе очень к лицу эта шляпа, котик.
Он видел себя в большом зеркале и, поворачивая в разные стороны голову, говорил:
— Да, кажется, ничего себе. Мужской костюм мою наружность делает грубой. А так я совсем царь Сарданапал. В этом наряде я чувствую в себе деву.
— Распутную, — сказала Анетта, продолжая убирать его голову Б ленты и перья и поворачивая ее во все стороны с такой бесцеремонностью, как если бы перед ней был манекен.
— Да, немножко, — ответил Капитон и вдруг захохотал.
Смех его внезапно оборвался и, сделавшись вдруг чрезвычайно серьезным, он проговорил:
— Я вдыхаю в себя женщину, чувствую аромат розового женского тела, уплываю в розовом на качелях, и иголки розовых поцелуев пробегают в теле моем, образуя пурпуровую звезду в душе.
Окончив это, он стал смотреть на Анетту с улыбочкой, которая как бы говорила: «Здорово сказано — а!»
— Ха-ха ха! — захохотала она, откидывая голову. — Звезда в душе пурпуровая, поцелуи розовые, и на розовых качелях укачиваешься, — счастливец. Только вот, хоть тресни, ничего не разберешь.
Капитон с серьезным видом отвечал:
— Мы, декаденты, не заботимся, чтобы нас понимали, и когда говорим — летим, обоняем фразы свои, как цветы, видим их образы. Твой розовый язычок — колокольчик души твоей и немного глуп, но, когда он в моих губах, то говорит, как умный декадент — ощущениями, пробегая бархатными поцелуями во всем моем существе.
В это время девица, сидя близ круглого стола, на котором стояла шкатулка, наполненная ассигнациями и золотыми монетами, держа над своей головой несколько бумажек, громко сказала:
— Котик мой, подари мне это.
Капитон смотрел на нее, прищурив глаза и с хитрой улыбочкой.
— Бери деньги, — решительно ответил Капитон и захохотал. — Мой папашенька блуждает в лесу и деньги для меня теперь — щепки. Вот чудак, в небесах он отыскивает теперь Хозяина и в своей голове — ответа, зачем копил деньги. Молчит Хозяин, смотрят загадочно и безмолвно глазки небесные — звездочки. Вот в уме моем и застучал молоточек: все суета сует, мудрец и дурак — одинаковые шуты под небом и потому во мне и запылала блудница в красном, и засмеялась лунным, и жизнь моя — оргия на мешках с золотом.
Лицо его стало серьезным, глаза расширились и стали дикими и, закидывая голову на спинку кресла, он вдруг воскликнул:
— Все в могиле будем!
Воцарилось молчание.
— Так подари и мне, — воскликнула вдруг другая девица, шелестя в воздухе выхваченными из шкатулки бумажками. — Вот это можно?
— Бери, — глухо проговорил он, продолжая расширившимися страшными глазами смотреть в потолок.
— Что ты так страшно смотришь? — испуганно спросила Анетта.
Он не отвечал. В душе его происходила работа, но, так как он очень много пил, то мысли его принимали вид картин, образов, очень близких к видениям и часто очень мрачных. Анетте стало скучно. Она выбрала из шкатулки пачку ассигнаций и проговорила:
— Ты очень добрый и я не хочу этим злоупотреблять. — Она положила деньги в карман. — Но мне опять нужно заплатить модистке, а ты очень богат и потому…
Она что-то ему прошептала.
— Хочешь?
Он продолжал сидеть неподвижно, на исхудалом лице мучительно дрогнули какие-то нервы и, глядя вверх, он проговорил таким голосом, точно вместо него говорил кто-то другой:
— Да, надо чувствовать, что купаешься в красном, а уплываешь в фиолетовом.
Анетта слегка вздрогнула, но, желая попасть в тон его мыслей, все-таки с улыбкой сказала:
— А лунное будет нашим прохладным опахалом.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Да, это идея… Только…
Он стал испуганно смотреть в одну точку.
— Да что с тобой? — воскликнула Анетта.
— В этом доме наши воздушные гости.
— Опять?
Лицо Капитона сделалось страдальческим и, когда он стал говорить, то от его глаз ко рту задвигались какие-то больные нервы и голос сделался плачущим.
— Папашенька и брат наводнили этот дом невидимыми существами, и в моем уме, посреди красного сияния, развертываются черные знамена и из-за них маленькое личико с рожками, и так хохочет.
Он снова стал смотреть в потолок.
— Ты, котик, поменьше бы пил, — сказала Анетта.
Какая-то девица тревожно проговорила:
— Нет, в этом доме невидимые существа.
Капитон продолжал смотреть в одну точку.
— Но там, за гробом, духи или пустота — вот вопрос. Я часто стал думать об этом.
Он вдруг повернулся к присутствующим и заволновался.
— В этом доме невидимые музыканты. Они поют, играют, хохочут, воют.
Девицы испуганно поднялись.
— Музыканты?
— Да, астральные люди, — ответил он.
— Что? — воскликнула Анетта.
— Существа, невидимые глазами.
И он с полной уверенностью сказал:
— Без сомнения, они и теперь здесь.
— Ты пугаешь нас, — сказала Анетта.
— Человечки эти из могил? — послышался чей-то вопрос.
— Конечно, — уверенно ответил Капитон и, подойдя к столу, выпил несколько рюмок одна за другой какого-то крепчайшего напитка и опустился в кресло. Голова его закружилась и голос сделался жалобным и тоскливым.
— Когда я в розовом блаженстве, они часто тревожат меня, делают стуки, шевелят одеялом, трещат, точно маленькие косточки ломают. В такое время, когда душа замирает в трепетании, с того света смотрят шпионы — прошу покорно. Знаю, что они здесь прохаживаются, но не хочу их знать… Вот, слышите?
Он поднял палец над головой и стал прислушиваться, и это так подействовало на девиц, что все они замерли на месте, стараясь уловить какие-то звуки. Вдруг всем показалось, что посуда зазвенела, бутылки качнулись и над столом пронеслось что-то темное и бесформенное.
Охваченные ужасом, все продолжали стоять неподвижно.
— Этот дом заколдован! — вскричала одна из девиц и бросилась к двери. Вслед за ней побежали и другие.
— Нет, нет, нет! — кричал Капитон, становясь у дверей и стараясь их удержать. — Да, эти господа здесь квартируют, но мы будем пить. Я окружен шпионами. Мысль, что они смотрят, часто рассеивает всякое веселье в душе моей. Знаете ли, до чего это страшно: иногда мне хочется убить себя. Вот отчего будем пить и танцевать канканчик: черно-холодное уползает и в душе развевается пурпурно-солнечное. Танцуем.
