Легенды мрачной Москвы (сборник) - Гиляровский Владимир Алексеевич (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
И действительно только. Переоделись старые городовые в новую форму.
Пузатые, небритые квартальные надели почти что гвардейские мундиры, и только некоторые, из молодых, побрились и стали лихо закручивать усы.
Некоторые отпустили бороды по примеру царского двора, где из бакенбардов стали все бородасты: царь носил окладистую бороду.
И, конечно, ставши приставами, квартальные заважничали и подняли тариф: теперь фунтом чернослива или ногой телятины не отделаешься.
– Гони наличные, купить сами умеем!
Отдал я тогда в «Будильник» четверостишие, которое мне показали троекратно и зло зачеркнутым красными чернилами, да еще с цензорской добавкой: «Это уже не либерально, а мерзко!»
А четверостишие было такое:
И вот в числе таких квартальных, переодевшихся в гвардейский мундир, был капитан Змеев – щеголь и козырь.
В это время издавались «Полицейские ведомости», в которых только публиковалось о торгах и о пропавших собаках, да еще о сдаче квартир, и которых, конечно, никто не выписывал и не читал.
И вот приставам было приказано понажать на обывателей, особенно на домовладельцев, чтобы они обязательно подписывались.
Капитан Змеев в это время был приставом на Тверской-Ямской, где, особенно переулки, были населены потомками когда-то богатого сословия ямщиков, и вообще торговым, серым по тому времени, людом.
Он поручил собрать подписку околоточным, но безуспешно. Ответы были такие:
– На кой она нам!
– Мы люди неграмотные, газетов отродясь не читали! – и т. п.
И вот в одно из воскресений, после обедни, чуть ли не с городовыми на обширный двор участка были согнаны все домовладельцы.
Поддевки, длинные сюртуки ниже колен, смазные сапоги и картузы – как Дикой из «Грозы» – наполнили двор. Вынесли стол с книгой подписки на газету.
Вышел на крыльцо грозный и блестящий пристав.
– Здравствуйте, почтенные.
– Здравствуйте, вскородие…
– Кто у вас на «Полицейские ведомости» подписался, руку подними.
Поднялись две руки: трактирщик Осипов и лавочник Прокофьев.
– Выходи сюда. Пошли без шапок, дрожат.
– Ну, спасибо вам, молодцы! Можете идти домой! – Даже руку им подал на прощанье.
Обратился к писарю и приказал каждому раздать по газете – кому хватит.
– Здесь, вот видите, на первой странице высочайшие приказы и обязательные постановления напечатаны. Их обязан знать каждый обыватель. Берите газету, располагайтесь на травку и выучите наизусть пока первую страницу. Да чтобы без ошибок был! А кто выучит – пусть доложит мне, я проэкзаменую сам. – И крикнул городовым: – Никого не выпускайте со двора.
Городовые заперли ворота. Пристав важно ушел в канцелярию. Ошалелые обыватели бросились к писарю. Некоторые стали по складам читать газету и заучивать. Писарь предложил желающим подписаться и с квитанцией идти к приставу в канцелярию. Конечно, сдачи с пяти рублей не давал. (Газета стоила 4 рубля в год.) Брали квитанции, шли в канцелярию и исчезали. Некоторые, упорные, пробовали учить заданное, но ничего не выходило. В результате весь участок Змеева подписался на «Полицейские ведомости», а выходившие из аудиенции через парадный ход участка прямо на улицу почесывали затылок.
– Н-да… Что ловко, то ловко, а четвертной в кармане нет.
Помню, и мне, журналисту, раз пришлось участвовать в полицейской взятке.
Приставом 3-го участка Тверской части был долгое время Замайский. Большой театрал, меценат отчасти и очень любезный с представителями печати, которых побаивался.
Было в Большом театре сотое представление «Демона», причем дирижировал сам Рубинштейн. «Русские ведомости» выдали мне 5 рублей на билет и просили дать отчет об этом спектакле. Нечего говорить, что за 5 рублей никакого билета достать было нельзя. Но все же я вошел в театр, где меня знали даже все капельдинеры, и первое действие простоял в проходе при входе. К концу действия вошел Замайский и стал рядом со мной.
– Что же вы не сидите?
– Места нет – не мог билета купить.
– Н-да.
Акт кончился, публика хлынула к выходу, и я тоже. Но Замайский меня остановил:
– Погодите!
Я в недоумении остановился.
Замайский зорко оглядывал проходящих и вдруг поманил пальцем высокого молодого человека, шикарно одетого, в черном сюртуке. Тот вытянулся перед ним.
– Что прикажете, Станислав Фомич?
– В каком ряду сидишь?
– В пятом-с.
– Давай билет.
Франт передал билет приставу.
– П-шел, мерзавец.
Тот нырнул к выходу, а пристав ко мне.
– Вот садитесь, место хорошее, пятый ряд. Я стоял в недоумении.
– Возьмите и садитесь. Будьте спокойны, билет правильный. Берите, – и сунул мне билет в руку.
– Как же это? – удивляюсь я.
– Да вот так!.. Вы знаете, кто этот мерзавец? Карманник это, Пашка Рябчик.
И отчет о спектакле появился только благодаря этому случаю.
