Апокалипсис нашего времени - Розанов Василий Васильевич (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗

И вот народ, который всемирно был утешителем всех скорбных, утомленных, нуждающихся в свете душ, — теперь во тьме, и не только сам без утешения, но пинаем и распинаем… Чтo же, чтo такое случилось? Явно — случилось в планете и в судьбах человечества?

ЕЖЕДНЕВНОСТЬ

Булочки, булочки…

Хлеба пшеничного…

Мясца бы немного..

Это ужасное замерзание ночью. Страшные мысли приходят. Есть что-то враждебное в стихии «холода» — организму человеческому, как организму «теплокровному». Он боится холода, и как-то душевно боится, а не кожно, не мускульно. Душа его становится грубою, жесткою, как "гусиная кожа на холоду". Вот вам и "свобода человеческой личности". Нет, "душа свободна" — только если "в комнате тепло натоплено". Без этого она не свободна, а боится, напугана и груба.

Впечатления еды теперь главные. И я заметил, что, к позору, и господа и прислуга это равно замечают. И уже не стыдится бедный человек, и уже не стыдится горький человек.

Проехав на днях в Москву, прошелся по Ярославскому вокзалу, с грубым желанием видеть, что едят. Провожавшая меня дочь сидела грустно, уткнувшись носиком в муфту. Один солдат, вывернув из тряпки огромный батон (витой хлеб пшеничный), разломил его широким разломом и начал есть, даже не понюхав. Между тем пахучесть хлеба, как еще пахучесть мяса во щах, есть что-то безмерно неизмеримее самого напитания. О, я понимаю, что в жертвеннике Соломонова храма были сделаны ноздри и сказано, — о Боге сказано, — что он "вдыхает туки своих жертв".

СОЛНЦЕ

Заботится ли солнце о земле?

Не из чего не видно: оно ее "притягивает прямо пропорционально массе и обратно пропорционально квадратам расстояний".

Таким образом, 1-й ответ о солнце и о земле Коперника был глуп.

Просто — глуп.

Он «сосчитал». Но «счет» в применении к нравственному явлению я нахожу просто глупым.

Он просто ответил глупо, негодно.

С этого глупого ответа Коперника на нравственный вопрос о планете и солнце началась пошлость планеты и опустошение Небес.

"Конечно, — земля не имеет об себе заботы солнца, а только притягивается по кубам расстояний".

Тьфу.

№ 4

ПРАВДА И КРИВДА

"Без грешного человек не проживет, а без святого — слишком проживет". Это-то и составляет самую, самую главную часть а-космичности христианства.

Не только: "читаю ли я Евангелие с начала к концу, или от конца к началу", я совершенно ничего не понимаю:

как мир устроен? и — почему?

Так что Иисус Христос уж никак не научил нас мирозданию; но и сверх этого и главным образом: — "дела плоти" он объявил грешными, а "дела духа" праведными. Я же думаю, что "дела плоти" суть главное, а "дела духа" — так, одни разговоры.

"Дела плоти" и суть космогония, а "дела духа" приблизительно выдумка.

И Христос, занявшись "делами духа", — занялся чем-то в мире побочным, второстепенным, дробным, частным. Он взял себе "обстоятельства образа действия", а не самый "образ действия", — т. е. взял он не сказуемое того предложения, которое составляет всемирную историю и человеческую жизнь, а — только одни обстоятельственные, теневые, штриховые слова.

"Сказуемое" — это еда, питье, совокупление. О всем этом Иисус сказал, что — «грешно», и — что "дела плоти соблазняют вас". Но если бы "не соблазняли" — человек и человечество умерли бы. А как "слава Богу — соблазняют", то — тоже "слава Богу" — человечество продолжает жить.

Позвольте: что за "слава Богу", если человек (человечество) умер?

Как же он мог сказать: "Аз есмь путь и жизнь"? Ничего подобного. Ничего даже приблизительного. "Обстоятельственные слова".

Напротив, отчего есть "звезды и красота" — это понятно уже из насаждения рая человекам. Уже он — прекрасен, и это есть утренняя звезда. Я хочу сказать, что "утреннюю звезду" Бог дал человеку в раю: и тайным созданием Эдема Он выразил и вообще весь план сотворения чего-то изумительного, великолепного, единственного, неповторимого.

Все к этому рвется: «лучше», «лучше», «лучше». Есть меры и измеримость: Бог как бы изрек — "Я — безмерный, и все сотворенное мною рвется к безмерности, бесконечности, нескончаемости". А, это — понятно. "Там оникс и камень бдолах" (о рае). Напротив, когда мы читаем Евангелие, то что же мы понимаем в безмерности? Да и не в одной безмерности: мы вообще — ровно ничего не понимаем в мире.

Тут мы понимаем, что роды, именно человеческие роды, лежат в центре космогонии.

Библия — нескончаемость.

Тут мы совершенно ничего не понимаем, кроме того, что это не нужно. Евангелие — тупик.

Теперь: «грех» и «святость», «космическое» и «а-космичность»: мне кажется, что если уже где может заключаться «святое», «святость» — то это в «сказуемом» мира, а не "в обстоятельствах образа действия". Что за эстетизм. Поразительно великолепие Евангелия:

говоря о "делах духа" в противоположность "делам плоти" — Христос через это именно и показал, что "Аз и Отец — не одно". «Отец» — так Он и отец: посмотрите Ветхий Завет, — чего-чего там нет. Отец не пренебрегает самомалейшим в болезнях дитяти, даже в капризах и своеволии его: и вот там, в Ветхом Завете, мы находим «всяческое». Все страсти кипят, никакие случаи и исключительности — не обойдены. «Отец» берет свое дитя в руки, моет и очищает его сухим и мокрым, от кала грязного и от мокрого.

Посмотрите о лечении болезней, парши, коросты. В пустыне Он идет над ними тенью — днем (облако, зной) и столбом огненным — ночью освещает путь. Похитили золотые вещи у египтян, и это не скрыто; ибо так естественно, так просто: ведь они работали на них в рабстве, работали — бесплатно. Этим таинственным и глубоким попечением о человеке, каким-то кутающим и пеленающим, — отличается "Отцовский завет" от сыновнего. Сын — именно "не одно" с Отцом. Пути физиологии суть пути космические, — и "роды женщины" поставлены впереди "солнца, луны и звезд". Тут тоже есть объяснение, чего абсолютно лишено Евангелие. Действительно: тут показано, в видении Апокалипсиса, что и луна, и звезды, и солнце — все для облегчения «родов». Жизнь поставлена выше всего. И именно — жизнь человека. Пирамида ясна в основании и завершении. Евангелие оканчивается скопчеством, тупиком. "Не надо". Не надо — самых родов. Тогда для чего же солнце, луна и звезды? Евангелие со странным эстетизмом отвечает — "для украшения". В производстве жизни — этого не нужно. Как "солнце, луна и звезды" явились ни для чего, в сущности, так и роды — есть «ненужное» для Евангелия, и мир совершенно обессмысливается. "Все понятно" — в Библии, "ничего не понятно" — в Евангелии.

И вот — Престол Апокалипсиса, посреди коего сидят животные. Что за представление небес? Но разве роды коровы ниже чем-нибудь родов женщины? Это — "пути Божии". В "оправдании всего" Апокалипсиса — именно и лежит оправдание Божеское, оправдание Отцовское, и с болячками, и с коростами, и с поносами, и с запорами дитяти-человека.