Мертвые души - Гоголь Николай Васильевич (книги без регистрации txt) 📗
Может быть к сему[к этому] побудила его и другая более существенная[другая какая для него очень существенная] причина… Слов<ом>дело такое, которое было несравненно ближе его сердцу. Но обо всем этом читатель узнает постепенно и в свое время, если будет только иметь терпение прочесть [сию] предлагаемую повесть, очень длинную[Далее начато: а. и далеко; б. и не скоро; в. и имеющую] и раздвинущуюся[Так в подлиннике. ] потом шире и просторней, по мере приближения к концу, венчающему [всякое] дело. [к концу своему, повесть. ]
Чичиков иной раз, потянувши к себе воздух, особливо поутру на свежий нос, встряхивал головой и говорил ему: “Ты, брат, жестоко потеешь. Сходил бы ты в баню”. На что Петрушка ничего не говорил в ответ, а старался заняться каким-нибудь делом: он подходил с щеткой к висевшему барскому фраку и чистил его или снимал с окна[Далее начато: какую] что-нибудь, и никогда ничего не говорил. Думал ли он про себя: “Не надоело же тебе сто раз толочь одно и тоже”[Вместо “Не надоело ~ тоже”: вот уж опять пошел говорить, сто раз толчет] или ничего не думал, бог весть. [Очень] Трудно знать, что думает про себя дворовый крепостной человек в то время, когда барин делает ему увещание.
Здесь автор, будучи верным историком [своего героя], должен сказать, что после сих[а. после этих; б. после подобных] слов, произнесенных Маниловым, Чичиков почувствовал[он почувствовал] такую радость, которая даже была [как-то] неприлична его несколько степенной наружности, умеренным летам и соразмерному [оным] чину. Едва ли даже[Начато: он даже позабыв искусство] он не подскочил на своих креслах, [не подскочил на стуле] позабыв совершенно искусство хорошо держать себя, так что лопнула обтягивавшая подушку шерстяная материя[так что на подушке кресла лопнула шерстяная материя, прибитая плохо, кое-как гвоздями] и, сильно побуждаемый признательностью, насказал таких благодарностей Манилову, что тот опять [сконфузился] смешался, покраснел и весьма долго[смешался еще более и наконец весьма долго] делал какой-то жест головою и наконец уже сказал, что это решительно не стоит благодарности, что он бы хотел, точно, доказать чем-нибудь сердечное влечение, магнетизм души, но что умершие души, в некотором роде, совершенная дрянь.
“Эх, какую баню задал!”[Далее начато: наконец, сказал он и] произнес он, наконец, всё еще [довольно <?>] тяжело переводя дыхание, [Далее было: Поневоле душа уйдет подальше] назвал Ноздрева совершенно справедливо разбойником, присовокупив к тому и другие названия, [разбойником и прочими отвечающими тому названиями] между которыми попались и нехорошие слова. Что ж делать? Русской человек, да еще [притом] и в сердцах — извинить нужно. [Далее начато: а. Да к тому ж; б. Да и как бы ни было] Притом, как бы ни было, положение такого рода, что шутить [точно] было неуместно. “[Ведь] Что ни говори, а не подоспей капитан-исправник, ведь мне бы может и на свет[и на мир] больше не удалось бы взглянуть. И вот пропал бы ни за что, ни про что, как глупая курица, не оставивши по себе потомков и не доставивши будущим детям ни состояния, ни честного имени”. Герой наш, да будет известно читателю, очень заботился о будущих своих потомках.
Как несметное множество церквей, монастырей, с блистающими главами и куполами, крестами, толпятся на святой Руси, [церквей, монастырей, крестов [блещет] святых мечутся в очи] так несметное множество разных народов и племен толпится и пестреет[а. племен пестрясь мелькает; б. племен мелькает и пестреет] по лицу земли. И всякой народ
Всякой народ, [Далее начато: кому] носящий в себе залог сил, [Далее было: дарованных богом, снабженный живыми способностями души] полный творящих[полный деятельных] способностей души [не мелких, не ничтожного] [цветистого] характера и других резко выказывающейся особенности даров бога, [и других божьих даров] отличился всяким <?>своим метким словом, которым, выразивши какой-нибудь предмет, в выражении отразил и себя, часть собственного своего характера.
Сердцеведением и мудрым познанием жизни отзывается слово британца, легким щеголем блеснет и разлетится слово у француза, затейливо выдумает свое не всякому доступное, умно-сухое слово немец. Но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, значительно, и [которое бы] вместе бы так кипело и живо трепетало, как метко сказанное русское слово.
Проснувшись Чичиков и не вспомнил[Чичиков совсем не вспомнил] о помещиках. [Далее начато: Все эти] У него вылетели из головы все эти странные образы, которые постепенным появленьем, может быть, навели грусть на читателя. В голове его [ворочались] мужики, то есть те самые фантастические души, которые он приобрел. Он так был доволен приобретеньем, что прежде чем надевать халат отхватал по всей комнате какой-то танец из мазурки и трепака на цыганской образец с пришлепкой себя самого пяткой собственной своей ноги. Скоро, однако ж, почувствовал он, что делает дурачество, неприличное человеку средних лет;[В голове его остались только приобретенные несуществующие мужики. Он почувствовал, что у него есть что-то в роде тысячи душ. Это придало ему такую бодрость, что он вдруг вскочил с постели и еще прежде, чем надевать халат, проплясал босиком по всей комнате что-то вроде цыганского танца, весьма ловко пришлеп<ывая>себя самого пяткой собственной своей ноги. Через минуту смекнул он, что ~ человеку, находящемуся в чине коллежского советника] надел тот же час халат, узорчатые сафьянные сапоги из множества кусочков всех цветов, которыми снабжает город Торжок всю Русь. Вынул из шкатулки списки всех приобретенных мужиков, [Вместо “Вынул ~ мужиков”: и приступил к известной читателю шкатулке с тем, чтобы переписать начисто все списки всех мужиков] купчие, словом, отработать всю канцелярскую часть, которую он знал и <1 нрзб. [он знал хорошо] >, чтобы [пришлось] поменьше платить в суде. Ему хотелось, не откладывая [дело] всё кончить в тот же<?><день>: [повершить] совершить, занести, внести и потом вспрыснуть всю проделку[вспрыснуть всё это] шипучим под серебряной головой, без которой Фемида не обходится. [без чего Фемида не может обойтись. ] Но как разложил он перед собою списки, как стал рассматривать весь этот народ, который готовил укрепить за собой навсегда крепостями, чувство странное [на минуту] им овладело. Ему показалось на миг, как бы этот народ действительно, к довершенью очарования, на списке, сделанном Собакевичем[На этом текст обрывается. ]
