Мертвые души - Гоголь Николай Васильевич (книги без регистрации txt) 📗
— “А что б вы, однако ж, думали?” — спросила.
— “Однако ж, как по вашему?”
— “Право, Анна Григорьевна… Это превосходит мое воображение. Конечно, можно бы предполагать, что он хотел Коробочку, понимаете… силою мужчины… но [ведь] она стара, около 60 лет и совсем, говорят, не хороша…”
— “Поверьте мне, Софья Ивановна, что и мертвые души и Коробочка, это всё больше[это всё только] так, для примера, а настоящее его намерение — он хочет увезти губернаторскую дочку и перевенчаться с нею в первой церкви”. Последние слова были произнесены тоже почтенною чиновницею очень тихо и почти таинственно.
— “Ах, боже мой! — вскрикнула, всплеснув руками, почтенная чиновница и вся побледнела, как мел. Автор должен, и действительно нужно, сказать, что она при этом случае чрезвычайно как потревожилась. [как мел и она потревожилась действительно. ]
— “Будьте уверены, Софья Ивановна, что это так”, — сказала тоже почтенная чиновница.
— “Вот уж точно никак неожиданное раскрытие!” — продолжала чиновница: “это, точно, превосходящее всякое описание!” [Здесь] Нужно также<?>еще <1 нрзб.>заметить, что почтенная чиновница кроме того, что тревожилась и чувствовала разные нервические волнения и была помешана[Над строкой написано: необыкновенный аппетит к] на всяких чрезвычайных происшествиях. Она совершенно <1 нрзб.>потерялась и только произносила: “Я бы этого уж никак не могла предположить”.
— “А я, Софья Ивановна, всегда это предполагала!”
— “Но представьте себе, Анна Григорьевна, каково после <этого?>[каково же теперь] воспитание в институтах: ведь [шестнадцатилетняя девочка, кажется] невинность!”
— “Какая невинность! Я слышала собственными <ушами>такие речи, что, признаюсь, не имею духу произнести”.
— “И мужчины от нее без ума. Я, признаюсь, совсем не нахожу ее красавицей”.
— “Манерна[Далее начато: чрезвы<чайно>.] нестерпимо”.
— “Напротив, Анна Григорьевна, напротив…”
— “Вся вертится, как юла”.
— “Напротив, Анна Григорьевна, она совершенная статуя, в лице никакого выражения”.
— “Юла, юла. Всё жеманство! в каждом пальчике жеманство”.
— “Статуя, [статуя, ] Анна Григорьевна”.
— “Юла, юла. Всё вертится и румянится к тому же”.
— “Ах, Анна Григорьевна, напротив, она бледна совершенно; лицо бледно, как у мертв<еца”>.
— “Румянится; я сидела возле нее, румянец в палец, так и отваливается кусками, как щекатурка, и ей вовсе не 16 лет, а целых двадцать. Мать скрадывает, чтобы самой молодиться”.[В рукописи часть текста утрачена. На отдельном листе наброски: <1>. Манерна страшно
“Напротив, Анна Григорьевна, напротив…”
“Вся вертится как юла”.
“Напротив, Анна Григорьевна, она как деревянная статуя. Уж совершенно без выражения”.
<2>“Ну, знаете, Анна Григорьевна”, сказала тоже почтенная чиновница: “это в ней уж я полагаю наследственно: ведь мать ее <6 нрзб.>. Этак вот как простая девушка Машка, которая сидит теперь за пяльцами”.
<3>“Только я не знаю: а лицо ее очень неприлично [манерна уж страшно]”.
“Ничего нет. Уж очень румянится страшно”.
“Ну, румянец пускай у ней и природный: ведь ей всего шест<надцать>лет”.
“Румянится, говорят, Анна Васильевна, на диво всем, и румянец в палец толщиною, как щекатурка, так и отваливается кусками. Ей лет вовсе не шестнадцать, а двадцать три. Мать скрывает, чтобы самой быть молодой.”]
— “Но, Анна Григорьевна, позвольте мне сказать, что она бледна. Еще именно я говорю на бале Манилову: Ах, как, — так говорю, — что она бледна; но я не понимаю это. Нужно быть просто круглому дураку, <как?>наш прелестник (здесь разумелся друг наш <Чичиков>) чтобы влюбиться. Да уж за это и он какая противная физиогномия. А ведь нашлись же даже дамы”.
— “Однако ж, и вы, Софья Ивановна, признайтесь, были немножко неравнодушны”.
— “Я, Анна Григорьевна? Вот уж никогда вы не можете сказать этого. Никогда. Никогда”.
— “Полно, Софья Ивановна, а кто прежде взял…”
— “Никогда, никогда, Анна Григорьевна, позвольте мне вам заметить, что я очень хорошо себя знаю. А вот с вашей стороны так может как-нибудь там было”.[А вот вы, так оно может быть]
— “Уж извините, Софья Ивановна. Уж позвольте вам сказать, что за мной подобных скандальозностей никогда не водится. [Далее было: Да, позвольте мне вам это заметить “Однако ж, [Софья Ивановна] Анна Григорьевна] За кем другим разве, а уж за мной нет”.
“Однако ж, Анна Григорьевна, ведь вы первая захватили стул у дверей”.
Ну тут уж после этого натурально не без грому разговор нечаянно сделался[Вместо “Однако ж ~ сделался”: “А кто прежде всех захватил стул у двери?” напом<нила?>тоже почтенная чиновница просто. Разговор, как читатель увидел, начал становиться] несколько жарким.
Обе чиновницы не на шутку стали[Далее начато: прек] пикироваться и может быть даже вспыхнула ссора, но дело, однако ж, окончилось довольно мирно: тоже почтенная чиновница вспомнила, что может не получить выкройки для модного платья, а почтенная чиновница тоже смекнула со своей стороны, <что>есть вещи, которых без Анны Григорьевны одной никак нельзя состряпать, и при том новое, чрезвычайное открытие, которое она сообщила ей, тоже действительно было [уж] очень чрезвычайно и она еще не выведала совершенно никаких подробностей. [чрезвычайное открытие она совершенно еще не знала в его главных подробностях. ]
Ну, уж после этих слов, произнесенных чиновницей, как и сам читатель может естественно заключить, что никак нельзя миновать было бури, [а. заключить, долженствовала грянуть буря совсем; б. заключить, должна была грянуть буря] но, к величайшему изумлению, [В подлиннике: изумленному] совершенно неожиданно для самого автора обе дамы [приутихли] и остановились и потом приутихли.
