Пламенный мечтатель и тиран - Искандер Фазиль Абдулович (читать книги без регистрации полные TXT) 📗

Фазиль Искандер

Пламенный мечтатель и тиран

(Козы и Шекспир)

Он сидел в плетеном кресле напротив Сталина за столом в саду санатория, где отдыхал вождь. Сталин в белоснежном кителе, грозно нахмурившись, с карандашом в руке просматривал какие-то бумаги, время от времени что-то подчеркивая и отчеркивая в них. Посреди стола возвышалась бутылка вина и стояли рядом с ней два бокала.

Учитель истории ачандарской школы Леонтий Луарсабович ждал, когда Сталин освободится и поговорит с ним. Это был его звездный час. Он готовился к нему несколько лет, сам не веря, что это может произойти. Разумеется, в конце концов то, что он хотел сказать Сталину, он бы написал ему в письме. Но письмо — это не то. Да и попало ли бы оно ему в руки среди тысяч писем, которые пишут Сталину, кто его знает. А тут с глазу на глаз оказаться с вождем.

Помог случай. Дело в том, что начальник охраны Сталина генерал Власик уже несколько лет подряд приезжал к знаменитому сельскому виноделу, соседу учителя, и брал у него вино для Сталина.

Сталин был очень доволен этим вином. Власик дважды оставался у винодела, чтобы пообедать в его доме. Это был знак расположения Власика к виноделу за его вино, которое пришлось по вкусу Сталину.

Старый винодел по-соседски приглашал к столу Леонтия Луарсабовича. Но дело было не только в этом. Старик умел хорошо рассказывать смешные народные байки, но он недостаточно знал русский язык, чтобы передавать все оттенки юмора. Ему хватало собственного юмора понимать, что он по-русски не сможет передать юмор. А Леонтий Луарсабович был грузином, выросшим в абхазском селе, и прекрасно знал и абхазский язык, и русский. И он с таким искусством переводил эти народные истории, что Власик покатывался от хохота.

Оказавшись в застолье с начальником охраны Сталина и пользуясь его хорошим расположением духа, учитель сказал, что у него есть важные государственные соображения, которые он может высказать только товарищу Сталину. Он это сказал с загадочной улыбкой. Власик улыбнулся на его слова гораздо менее загадочно. Он улыбнулся ему как неопасному деревенскому дурачку и ничего не ответил.

Однако, когда в следующем году в том же застолье прозвучали те же слова сельского учителя в сопровождении той же улыбки, Власик рассказал об этом Сталину как о забавном и даже курьезном упорстве сельского учителя. И Сталин неожиданно полюбопытствовал:

— Так привезите его. Выслушаем, какие там у него соображения.

— Может, он сумасшедший, товарищ Сталин? — насторожился Власик.

— Не думаю, что более сумасшедший, чем мои министры, — неожиданно ответил Сталин.

Таким образом, после тщательной проверки учителя людьми бериевского ведомства, проверки от его биографии до его карманов, он был привезен в санаторий и усажен за садовый стол, где уже сидел Сталин и, держа в руке карандаш, перебирал какие-то государственные бумаги.

Сталин поздоровался с учителем за руку, окинул его внимательным лучистым взглядом и сказал:

— Посидите, пока я досмотрю бумаги.

Метрах в двадцати от них Берия так, на всякий случай, сидел на скамейке и забавлялся с внуком Сталина. Резвому мальчику нравилась возня с дядей Лаврентием. Сидя у него на коленях, лицом к дяде Лаврентию, он пытался поднять его руки вверх, в знак того, что тот сдается ему. А дядя Лаврентий как бы сопротивлялся ему. И хотя это была игра, Берия не хотел поднимать руки вверх, но делал вид, что мальчик близок к победе. Берия суеверно не забывал, чей это внук. Показывая мальчику, что увлечен этой возней, он все время помнил, что в кармане у него лежит особенно чуткий звукоулавливающий аппарат, недавно привезенный из-за границы. И он старался незаметно так оградить порывы разгоряченного мальчика, чтобы тот случайным движением не задел и не повредил аппарат. Учитель истории сидел напротив Сталина. Он испытывал волнение, но не испытывал страха. Он был воодушевлен тем, что пробил его час, хотя прекрасно знал, кто такой Сталин. Но это его нисколько не смущало.

У него была такая парадоксальная мысль. Только через абсолютное зло можно прийти к абсолютному добру. Только носитель абсолютной власти может бестрепетной рукой перевести стрелку компаса от полюса зла к полюсу добра. Ему казалось, что Сталин, решивший служить добру, сохранит свой непререкаемый авторитет, добытый на великом страхе, порожденном его предыдущим служением злу. Зло уйдет, а авторитет останется. Так думал он. Это было его роковой ошибкой, но он верил в это.

"При этом он не считал зазорным хитростью склонить диктатора к добру. Но начинать надо с малого. Добро, как камнепад в горах, может начаться с падения одного камушка. Подсознательно, думал учитель истории, человек стремится к власти для добра. Но по дороге к власти столько тысяч препятствий, что он сам забывает о своей первоначальной подсознательной цели. Надо прививать диктатору вкус к добру, будить в его душе его собственную забытую подсознательную цель.

Законы правового государства будут способствовать разжатию в сторону анархии сжатой пружины народной воли, но тут-то сыграет благотворную тормозящую роль громадный авторитет вождя.

— Так какие у вас государственные соображения? — вдруг спросил Сталин и, положив карандаш на бумаги, уставился на учителя.

— Товарищ Сталин, — начал учитель давно подготовленную речь, — у нас в стране еще слишком много воруют. Администраторы, судя по нашему району, часто дают наверх слишком радужные сведения. Это просто очковтирательство.

Что нас может избавить от лжи и воровства? Время показало, что карающий меч государства непосилен это исправить. Это может исправить ваш личный огромный авторитет. На примере вождя учится нация. У меня такие соображения.

У вас издаются книги, собрания ваших сочинений. На гонорар от этих книг достойные люди получают сталинские премии. Так думают в народе — и это прекрасно.

Хорошо бы организовать через газету «Правда» письмо налогового управления, что товарищ Сталин забыл заплатить налог за гонорар от своей последней книги. И ответ товарища Сталина, где он извиняется за это упущение своих помощников и обещает немедленно уплатить в казну налог за свой гонорар.

Даже если это не соответствует действительности, это стало бы грандиозным примером для всех наших людей! Народная власть! Сталинский закон выше самого Сталина! Налоговое управление не побоялось напомнить товарищу Сталину о неуплаченном налоге, а товарищ Сталин, извинившись за это упущение, обещает немедленно уплатить причитающийся с него налог.

Для всех, кто мечется между честностью и воровством, для всех, кто цапнет, а потом призадумается, призадумается, а потом цапнет, это стало бы вдохновляющим примером. Конечно, самых злостных воров и казнокрадов это может не остановить. Но над ними как раз и будет висеть карающий меч государства. Но основная масса народа, потрясенная скромностью вождя и его законопослушностью, сама перестроится в пользу честной жизни. Вот такая мысль мне пришла в голову, когда я много раз рассуждал о том, как бороться с воровством и очковтирательством.

Он остановился, высказав все, что лежало у него на душе. Сталину соображения сельского учителя очень понравились. Он уже видел мысленным взором ошарашивающее весь мир сообщение в «Правду» налогового управления и свое скромное покаянное письмо.

Какой удар по всей буржуазной пропаганде о его не ограниченной ничем власти! Какой удар по всем нашим плутоватым хозяйственникам! И как хорошо сформулировал этот сельский учитель: сталинский закон выше самого Сталина!

Такой диалектике сам старик Гегель позавидовал бы! И как приятно будет народу лишний раз убедиться в исключительной скромности вождя! Такие вещи народ любит и надолго запоминает. Они действуют для сплочения государства лучше всякой пропаганды.

Однако, верный своей привычке не поддаваться первому впечатлению, он не показал виду, что речь учителя ему очень понравилась, хотя и не сделал вид, что недоволен.