Фирс Фортинбрас - Носов Сергей (книги онлайн полные .TXT, .FB2) 📗

Сергей Носов

Фирс Фортинбрас

© Сергей Носов, 2023

© ООО «Издательство К. Тублина», 2023

© Александр Веселов, обложка, 2023

www.limbuspress.ru

Упоминание в тексте некоторых героев Шекспира, Чехова и Ионеско – единственное, что свидетельствует об объективности этого повествования. Остальные персонажи (равно события) изобретены воображением автора. Любые совпадения случайны.

1

…Последний раз я играл на сцене в спектакле Клары Келлер – в «Стульях», по Ионеско. Клара мне не доверила главную роль, но грех жаловаться, моя роль была исключительно выразительной. Ничего более выразительного у меня никогда не было. Я играл глухонемого оратора, который появляется в самом конце спектакля, с тем чтобы произнести речь, и не может выдавить из себя ни одного слова. Я мычал, таращил глаза, отчаянно жестикулировал, выражал всем существом метафизический ужас перед своей немотой и глупостью публики, не способной понять моего мычания. Им было смешно. Не уверен, что смешно должно было быть – настолько. Вероятно, я переусердствовал по части клоунады. После восьмиминутного выступления я был выжат, как лайм для коктейля. Как лимон. Я хотел сказать: как лимон. «Как лайм для коктейля…» В общем, был как лимон. Был как губка. Как тряпка.

Мы сыграли «Стулья» несколько раз, даже отметились на закрытом фестивале в Обнинске, где нам вручили статуэтку с изображением «мирного атома».

В ноябре с отъездом Клары Марковны спектакль распался. Больше не было у меня ролей, если не считать Деда Мороза на детской ёлке. Уже несколько лет длился массовый исход «из профессии». Дипломированные актёры шли, как им думалось, в бизнес, в бебиситтеры, в шоферá – особенно молодые. Миша Мужикян уехал в Смоленскую область строить часовни; Лисюк ушла в монастырь. Многие укатили за границу, очень многие. Вот и Кларочка Келлер, отчебучившая постановку «Стульев», пребывает в Испании. Некоторые и вовсе исчезли, как тогда ни за что ни про что пропадали без вести люди. Был и нет человека. Ну и смертность опять же. Кто спился, кто сел на иглу, кому съездили по виску арматурой… Посмотреть на афиши, театр переживал расцвет. Может, так и было отчасти. Грандиозные проекты находили себе финансистов. Финансисты находили проекты. Лично мне ничего не светило, как и многим другим, склонным… к чему?.. А не важно. Ни к чему не склонным. Случайным заработком перебиваясь, я готов был считать себя тоже «ушедшим», просто примыкал к движению запоздало…

Но как в том анекдоте («а как быть с убеждениями?») – как быть с мастерством?..

Тем более что март наступал, грозя весенним обострением…

Позвонил Кирилл, не слышал которого больше года:

– Кит, ты живой?.. Ты в форме?.. Слушай, тут вот что, тут такое дело, хочешь сняться в сериале?..

Неплохой вопрос. Вернее, три неплохих вопроса. Пока я соображал, с какого начать отвечать, он приступил к изложению сути:

– Сериал! Меня просили порекомендовать актёра на роль, я тебя предложил, роль не самая главная, хорошо, что дома застал, ну заработаешь денежку, я вовсю тут снимаюсь…

Явно звонил из помещения, не с улицы; голос его, подчёркнуто энергичный, захлёбывался в гуле других голосов, мне даже показалось в первый момент, что это актёрская имитация фона, когда, как иногда практикуют на сцене, каждый вслух произносит домашний адрес или «говори, да не заговаривайся», а публике слышится неразборчивый шум.

Я спросил, как сериал называется. Мне безразлично было, как называется, но надо было что-нибудь спросить. Я бы согласился в любом случае, на любых условиях. Денег не было. Сериалы тогда в России практически не снимались, актёры вроде меня были совсем не востребованы. Привередничать у меня и мысли не было. Ясно дело: подарок судьбы, если не розыгрыш.

– Название засекречено, не телефонный разговор, Кит. Зачем тебе лишнее знать?!. Я продюсера даю…

Зазвучал почтенных лет человека бархатный голос:

– Никитушка, меня Роман Буткевич зовут, очень мы вас, понимаете ли, снять хотим. Проект у нас потрясающий, высокохудожественный. Имя ваше на всю страну прозвучит. Деньги сразу плачу, в день съёмок.

Я был польщён. Он знал меня. Знал и ценил. Как актёра.

Он меня знал, а я его нет. Нет: я не знал его, а он меня знал – вот главное что.

Спросил, стараясь не выдать нетерпение голосом:

– Без проб?

– Без чего? – не расслышал продюсер. Но, надо думать, сам догадался: – Никаких проб! Мы не пробуем. Приступайте, и дело с концом.

– Я согласен. Когда начинаем? – спросил я по-деловому.

– Уже всё начато, Никита. Начато и продолжается. Мы снимаем на квартире Хунглингера. Берите такси и быстро к нам. – Он назвал улицу, дом и номер квартиры неведомого мне Хунглингера. – За такси я плачу.

Ничего себе, подумал я, прямо сейчас!

– А что за роль?

– Роль?.. Очень хорошая роль, хорошая роль. Вы когда приедете?

– Ну, я не знаю, так всё внезапно… мне надо шею помыть, причесаться, ботинки почистить…

Понял ли он, что шучу? Я не уверен.

– Здесь помоете! Здесь ванна, шампунь! На вас одежда какая?

– А какую надо?

– Сейчас автора спрошу, не вешайте трубку…

Он ушёл куда-то, никого долго не было в трубке, минуты три-четыре. Я ждал с нетерпением. «Автор» – странное слово. Или – ослышался? Он «автор» сказал? Странно, что пошёл «автора» спрашивать, а не художника, не костюмера. Есть ли у них костюмер? И кстати, есть ли костюмы? Что же это за сериал, если нету костюмов? Порнографический, что ли?

Наконец раздался женский голос, хрипловатый:

– Здравствуйте, Никита, я Марьяна, я на вас эпизод пишу.

– Очень приятно, – ответил я.

– Я вас слушаю, – сказала Марьяна.

– Это я вас слушаю, – сказал я.

Марьяна пропала. Я подождал немного и услышал голос Кирилла:

– Тут сумасшедший дом. Я продюсера даю.

– Никитушка, – вновь услышал я голос Буткевича, – ну так мы вас ждём, выезжайте. Вы когда приедете?

Ехать необходимости не было, от меня пешим ходом двадцать минут. Я сказал:

– Через полчаса. Устроит?

– Отлично! Ждём!

– А с одеждой что?

– А что с одеждой?

– Вы спрашивали, во что я одет.

– Ну, вы что-нибудь наденьте подемократичнее. Ну, джинсы какие-нибудь, ну сами подумайте… Только в шортах не надо…

Через пять минут я уже спускался по лестнице. Когда вышел на улицу, дал команду себе: не торопись! Шаг замедлил, не надо спешить. На меня эпизод… вот пока я иду, так она там и пишет?.. прямо сейчас?.. Хорошо, ладно, пусть… Я давно не играл. Чтобы в форму себя возвратить, повторял в плане тренинга жизнеславное, образцовое – монолог о том, что гордо звучит оно, че-ло-век (с этим номером я поступал в театральный…).

Когда можешь много по памяти, в мозгу само образуется – особенно во время ходьбы: идёшь, и думать не надо. Что-то меня, наверное, отвлекло, я и не заметил, как очнулся во мне глухонемой оратор – активировалась последняя, хотя и давняя роль: я мысленно замычал.

Дверь в квартиру была открыта. Да уж, квартирка Хунглингера ещё та была, просторная, на потолке лепнина, в прихожей люстра в стиле модерн. Двери парные, высокие – настежь распахнуты в комнаты. Из комнаты справа теплом веет, так там воздух нагрет софитами, – когда я приблизился к дверному проёму, их как раз выключали; вероятно, только что закончили снимать эпизод. Сказать, что толпа здесь была, было бы чересчур сильно; народ присутствовал. Каждый занят был чем-нибудь; я застал, несомненно, активности всплеск – минуту назад здесь ещё все, кроме актёров, таились, блюдя тишину. Актёров я сразу узнал. За старинным дубовым столом грузно сидел Мих Тих, как мы студентами называли достопочтенного Михаила Тихоновича, нашу живую городскую достопримечательность, – представитель старой актёрской школы вытирал платком лоб с видом серьёзного человека, решившегося на самоиронию. Магде Заломовой, одетой почему-то в лыжный костюм, очевидно, полагалось играть жену хозяина дома; сейчас она что-то весело говорила Кириллу, наверняка «сыну» (здесь я немного ошибся – Кирилл был институтским товарищем «дочки»). По фигурному паркету повезли со скрипом софит-светильник.