Халява для лоха - Майорова Ирина (читаем книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗

Ирина Майорова

Халява для лоха

Перхоть

– Ты уверен, что эта юродивая никуда не торкнется?

– Шеф, ну сколько можно?! Да забудьте вы про нее, живите спокойно! Сами же говорите: юродивая. Даже если и торкнется, кто ее слушать-то будет? У нас такое положение в стране… – Стоявший перед столом шефа человек щелчком сбил с лацкана дорогого темно-синего пиджака пылинку и, ухмыльнувшись, повторил: – Такое положение, при котором любой идиот имеет право на внимание правоохранительных органов, а также депутатов-кандидатов… если у него есть деньги. Большие, очень большие деньги. А у Уфимцевой их нет. У нее вообще ничего нет. Даже комната в коммуналке не ее – снимает. Половину зарплаты хозяйке отдает. Если она совсем жрать перестанет, то да, через полгодика скопит на консультацию у зачуханного адвокатишки. За эти деньги он ей расскажет, как невыносимо тяжело добиться пересмотра дела, а составить заявление уже не поможет, скажет: «Гони еще бабло!»

– А если она решит в какую-нибудь газетенку пойти? Найдет такую же, как она, сентиментальную дебилку, и та размажет сопли на две полосы…

– Да хоть на четыре! – Человек в синем пиджаке с веселым азартом притопнул ногой, будто приготовился сплясать «Камаринскую». – Кто ж это в печать-то пустит? Вы только прикиньте, что на чашах весов: РА «Атлант» – и эта полоумная!

– Да, тут ты прав, Александр Васильевич. – Сидящий за столом невысокий, плотно сбитый человек в густо усыпанном перхотью джемпере самодовольно улыбнулся. – Но вот, думаю, одной закавыки даже ты, такой умный, объяснить не сможешь. А закавыка эта – женская психология. Он же ее предал? Предал! Квартиру, машину, золотишко продать заставил? Ну хорошо, не заставил – сама продала… А она каждый месяц на зону посылки пакует. Да любой мужик на ее месте топил бы этого Стаса, как кутенка в поганом ведре…

– А я чего всегда говорил! – горячо зашептал, склонившись над столом, тот, кого хозяин кабинета назвал Александром Васильевичем. – Бабы – существа второго сорта, они как собаки – их пинают, а они сапог лизнуть норовят… Никакого самоуважения, никакой гордости, лишь бы при мужике состоять, лишь бы их каждую ночь трахали…

– Ну ты забываешь, что он уже полтора года на нарах, – откинувшись на спинку кресла, дернул углом губ шеф. – Да еще и в полутора тысячах километров от Москвы.

– Ха-ха-ха! – визгливо захохотал синепиджачник, продолжая нависать над столом босса.

– Слушай, Василич, когда ты наконец зубы вылечишь? – Шеф брезгливо сморщился и откинул голову на кожаную спинку. – Ездишь на «Ауди», костюмы покупаешь за две тысячи баксов, а изо рта несет, как из канализации.

Василич оторопел. Замерев, он еще пару секунд продолжал опираться ладонями о крышку стола. Потом распрямился, сделал шаг назад и растянул рот в широкой улыбке:

– А вот когда ты от своей перхоти избавишься, тогда и я – бегом к стоматологу!

Голова шефа дернулась, глаза в узких щелках остро блеснули.

– Договорились… – сухо кивнул хозяин кабинета и указал подчиненному на стоящий возле стены стул.

От доверительного тона, каким они только что обсуждали выверты женской психологии, не осталось и следа. Голос шефа звучал официально и требовательно:

– Что у нас с иском наследников композитора?

Василич суетливо приподнялся с места:

– Да все нормально. Я возражения составил, судебное заседание завтра.

– Перспективы?

– Выиграть – призрачные. Налицо нарушение закона «Об авторских и смежных правах». Да в первый раз, что ли?

– Сколько просят?

– Лимон. В деревянных. Получат в лучшем случае на порядок меньше. У нас, слава богу, не Запад, где за такие штучки рекламистов раздевают. Помните, я вам рассказывал, как Юрий Яковлев подал в суд на рекламное агентство, полмиллиона требовал? Давно это было, тогда еще не ввели ограничений на рекламу алкоголя. Его портрет в образе Иоанна Грозного из фильма «Иван Васильевич меняет профессию» на билбордах по всей Москве висел. Он стопочку опрокидывает, а слоган – цитата из фильма: «Лепота!» Ему, народному артисту, которого вся страна знает, за подмоченную водкой репутацию присудили тысяч десять, не более…

– Он-то тут при чем? Это режиссер или дирекция киностудии должны были иски писать.

– Шеф, ну зачем вам эти юридические заморочки? Вы у нас стратег, ваше время – золото…

– Согласен: мое время – золото. А вот чем ты и весь твой отдел занимаетесь? Почему не напомнил криэйтерам, что может быть иск?

– Как не напомнил?! Так они меня убедили, что на этой песенке все и держится. Мы решили рискнуть.

– А на наследников выйти?

– Да они б такие бабки заломили!

– На заказчика, я так понимаю, перевести стрелки не получится…

– Не-а, – помотал головой Василич. – Эти умные оказались, в договор пункт включили, что агентство гарантирует законное использование объекта авторского права, ну и прочую мутотень про плагиат, оригинальность идеи. В общем, подстраховываются как могут, гады. Да не переживайте, сумма, которую суд наследничкам отрядит, в сотни раз меньше той, что нам по договору пришлось бы отстегнуть.

– А репутация агентства?

– Фи-и-и! Перед кем нам невинность-то блюсти? Перед другими заказчиками? Да им по хрену, как мы их товар на рынок продвигаем. Хоть через горы настоящих трупов! Им главное – чтобы реклама работала, продажи росли. Шеф, хотите анекдот новый про рекламу расскажу?

– Если не длинный – расскажи.

– Совсем короткий. Не анекдот даже, а слоган. «Орбейс» – единственная жевательная резинка, разработанная женщиной гинекологом!»

Чухаев заискивающе хихикнул и вперился в лицо шефа, ожидая реакции.

Ненашев помолчал, уставившись собеседнику в выпирающий кадык, нехотя разлепил толстые, будто наспех слепленные из буро-коричневой глины губы:

– Все? Считай, я посмеялся. Иди к себе. Мне тут важные звонки сделать надо.

Когда Василич закрывал дверь кабинета, на душе у главного атлантовского юриста было погано.

«Кой бес меня толкнул про перхоть сказать?! Да еще на «ты» с какого-то прибабаху перешел, – ругал он себя. – Вон как у него щека дернулась».

– Ну ничего, – уже вслух успокоил себя глава юридической службы Александр Васильевич Чухаев. – Он уж небось и забыл.

Только зря утешал себя Чухаев. Аркадий Сергеевич Ненашев, если этого требовали интересы дела, мог забыть многое. Но двух вещей не потерпел бы ни от кого – ни от самых выгодных заказчиков с огромными рекламными бюджетами, ни от ближайшего окружения: намека на свою необразованность – раз, и критики своей внешности – два.