Кубики - Елизаров Михаил Юрьевич (книги онлайн полностью .TXT, .FB2) 📗

Предложение

Я закончила одиннадцать классов средней школы № 136 и в том же году поступила в банковский техникум, а в феврале 2001 года устроилась бухгалтером в ателье мод «Престиж». И вот четвертого ноября я получила очередную зарплату в размере пяти тысяч девятисот рублей. В тот же день после ателье я сделала небольшие покупки: водолазки себе черную и белую и бижутерию, и примерно в семь часов вечера решила заехать в кафе «Астра» на конечной 43-го автобуса. У меня была оставшаяся зарплата в сумме три тысячи триста двадцать шесть рублей. Только я зашла в вестибюль кафе, как ко мне подошли Бочаров Эдик, знакомый мне по микрорайону и школе, и ранее мне неизвестный Мигулин Алексей. Бочаров Эдик спросил, зачем я пришла в кафе, я ответила, что попить кофе. Мы стали курить, и кто-то из администрации сказал, что после нас придется окна проветривать, и мы вышли курить в вестибюль. Мигулин со мной разговаривал о чем-то, спросил, вернее, сказал, что кофе тут плохое, потом Бочаров и Мигулин предложили поехать вместе с ними в ресторан, попить там хорошего кофе и нормально покушать, но я сказала, что, спасибо, поеду домой. Я села на трамвай 18, и вместе со мной в трамвай зашел Мигулин, а Бочарова я не видела. Мигулин пристроился возле меня в трамвае, и мы с ним так и ехали до остановки, где мне надо было выходить — на Метростроевцев. Я вышла, Мигулин тоже, и в этот момент я увидела Бочарова, он просто был в другом вагоне. Я направилась домой, а со мной рядом шел только один Мигулин и молчал, а уже возле дома Мигулин вдруг взял меня за руку и не хотел отпускать. В это время Эдик Бочаров позвал Мигулина, и Мигулин сказал, чтобы я никуда не уходила, а сам отошел и стал общаться с Бочаровым. Я все же стала направляться в подъезд свой, но это сразу увидел Мигулин, догнал меня, обнял за талию и повел за дом, после чего долго уговаривал прогуляться с ним, и я согласилась, чтобы он в конце концов хоть бы отстал. Мы с Мигулиным пошли ходить по микрорайону до шестнадцатиэтажки возле ЖЭКа. Потом Мигулин купил в киоске на троллейбусной остановки бутылку «Амаретто», пачку «Кента» легкого, шоколадный батончик и два стакана пластиковых, и мы с ним выбрали детскую площадку, где качели. Там мне Мигулин принялся рассказывать, что он недавно отсидел и что его бросила девушка, и мы немного выпили и покурили, после этого я ему сказала, что мне пора домой. Мигулин снова увязался за мной и, проходя мимо дома № 154 по улице Метростроевцев, затащил меня в подъезд. Он сказал, что на улице холодно, и мы только погреемся. Я не хотела идти в подъезд, но все-таки решила вместе с ним зайти. Мигулин предложил мне сесть в лифт, и мы поехали на двенадцатый этаж. Возле лестницы мы зашли с Мигулиным в какой-то тамбур, где было темно. Там Мигулин начал ко мне приставать, он расстегнул мой плащ, после чего прижал меня к стене. Когда Мигулин расстегивал плащ, я его отталкивала и пыталась уйти, а когда он прижал меня за грудь и поцеловал шею, то я сильно перенервничала, и мне стало безразлично. Мигулин положил меня на пол и раздел полностью снизу. Я лежала на спине и не открывала глаз, пока он не закончил, потом я почувствовала, что Мигулин уже надевает мне колготки и трусы, я открыла глаза и обратила внимание, что Мигулин действительно почти надел на меня лежащую колготки, он слегка приподнимал мою спину и натягивал их. Было темно, и Мигулин не заметил, что я открыла глаза, а я видела, как он из кармана моего плаща взял кошелек с тремя тысячами. И еще триста двадцать шесть рублей там было. Я молчала, так как еще не совсем пришла в себя от случившегося на полу. Мигулин посмотрел содержимое кошелька, после чего забрал оттуда деньги, а кошелек бросил на пол и стал уходить. Я поняла, что Мигулин действительно забрал у меня деньги, приподнялась и взяла кошелек, увидела, что там по-настоящему ничего нет, и сказала Мигулину: «А деньги?» — он мне ответил, что ничего не знает, вызвал лифт и уехал. Я взяла свою сумку и пакет с водолазками и подождала лифт, потому что Мигулин уехал на нем раньше. Лифт снова поднялся, и я на нем спустилась вниз и вышла на улицу, там уже никого не было. Я пошла домой и, когда мылась в ванной, заметила, что Мигулин понаоставлял мне на шее засосов. На следующий день я была дома, курила на кухне, и в окно увидела, что на балконе квартиры Эдика Бочарова собирается компания, среди которых был и Леша Мигулин. А до этого утром моя мама звонила крестной, тете Дине, в Белгород, и после разговора, зная, что я получила зарплату, попросила отослать полторы тысячи рублей крестной. Я не могла сказать маме, что у меня как у лохушки какой-то забрал деньги малознакомый Мигулин. Тогда я решила пойти на квартиру Бочарова, чтобы Мигулин вернул мне хотя бы полторы тысячи рублей. Примерно в начале четвертого я подошла к квартире Бочарова и позвонила в дверь. Открыл Эдик Бочаров. Я, стоя на лестничной площадке, попросила позвать ко мне Мигулина. Мы немного еще поговорили, и Бочаров через некоторое время разговора сам поинтересовался, не пришла ли я за деньгами. Я поняла, что Бочаров знает, что у меня Мигулин забрал деньги, и ответила Бочарову, что да, за деньгами, на что Бочаров заявил, что ему Мигулин сказал вчера, будто я сама дала деньги. Бочаров ушел вроде позвать Мигулина, оставив дверь входную открытой. Я ждала, но Мигулин все не выходил. По коридору мимо прошел мой бывший одноклассник Саша Гончаренко — Малый его кличка, и, увидев меня, предложил зайти в квартиру. В зале я увидела компанию: три незнакомые мне девушки и примерно пять человек парней, среди них был этот Леша Мигулин, Шумский Виталик, Саша Гончаренко, ну, который Малый, Хижняк Вова — кличка Батон, и еще два парня неизвестные, они сидели за столом, было спиртное и играла в магнитофоне группа «Руки вверх», а Хижняк Вова ходил с «мыльницей» и всех фотографировал. Он мне тоже сказал, чтобы я не стеснялась и чувствовала себя как дома. Я прошла в залу и села за стол, потому что хотела поговорить с Мигулиным, но Мигулин делал вид, что не замечает меня и якобы не знает. После чего мне предложили выпить вина, но я отказалась пить и передала стакан Эдику Бочарову, продолжала сидеть за столом и ждала удобный момент остаться один на один с Мигулиным и не при всех сказать ему, чтобы он отдал мне хоть полторы тысячи рублей из тех денег, которые он в тамбуре забрал. Сидящий рядом Бочаров вдруг сказал, что ему надо со мной кое-что важное обсудить и пригласил выйти в другую комнату. Я подумала, он хочет поговорить о деньгах, и спросила его в коридоре, придет ли туда Мигулин, и он ответил, что да, придет. Я зашла с Бочаровым в комнату. Мы сели на кровать, там на стене еще были наклеены вкладыши от жевачек из серии про «Любовь это…», и каждому пацану был пририсован голый член, а девочке грудь, и ручкой шариковой внизу дописано: «когда сосет хуй», «когда дает в жопу» и тому подобное. Бочаров пояснил, что это комната его сестры, которой сейчас нет, она учится в другом городе, и это он так над ней пошутил. Затем Бочаров стал мне намекать, что я ему очень нравлюсь, и я с ним должна договориться. Я ему сразу ответила отказом, что я ни о чем договариваться не буду. Бочаров сказал мне подождать в комнате и вышел. Я тоже хотела выйти, чтобы уйти, и в это время появившийся Хижняк Вова, это который Батон, он руками взял меня и со словом: «Куда?» — отодвинул от двери. Я ему ответила, что ухожу домой, а Хижняк повел меня обратно в комнату и сам там же остался. Хижняк спросил меня, договорилась ли я с Бочаровым. Я не хотела общаться с Хижняком и молчала, после этого зашел Бочаров, и Хижняк сказал, что я ломаюсь. Тогда Бочаров вдруг двинул меня кулаком под грудь левую, так что у меня перехватило дыхание. И в это время в комнату заглянул Мигулин и упрекнул Бочарова, что тот меня ударил, что можно и без побоев, на что Эдик Бочаров вдруг стал кричать, что она, то есть я, по-хорошему не понимает. Потом Бочаров сказал Хижняку еще раз поговорить со мной, так как я по хорошему не понимаю. После этого Бочаров и Мигулин, они вышли, и я осталась вместе с Хижняком. Я продолжала стоять и молчать, я чувствовала, они от меня не отстанут и будут добиваться своего. Хижняк всячески уговаривал, чтобы я не ломалась. Он попытался снять с меня кофту, я не позволила, и Хижняк тоже меня ударил, только в живот, и я даже присела на пол. Хижняк сказал, чтоб я вставала и не притворялась, что он бил не сильно. Я села на стул, потом заглянул Эдик Бочаров и начал спрашивать Хижняка, договорился он или нет, и сказал, что вчера я была с Мигулиным и вела себя нормально. Тут в комнату зашли Шумский Виталик и Мигулин Леша. Шумский стал мне объяснять, что я не выйду отсюда просто так, в том смысле, что я должна по-хорошему. Потом Шумский сказал: «Даю пять минут времени на обдумывание». Я отказывалась, говорила, зачем это вам надо, тогда Шумский сказал, что всем, кто стоит в комнате, я очень нравлюсь. При этом Эдик Бочаров, который был уже в нетрезвом состоянии, все время пытался подскочить ко мне и ударить ногой, но Шумский его отталкивал, но Бочарову тем не менее удалось ударить меня ногой. После этого Шумский сказал, что пять минут прошло, и раз я такая упрямая, то он больше не хочет быть моим покровителем и продолжать заступаться. Затем подошел Мигулин, усадил на кровать и принялся успокаивать, что никто ко мне не притронется, и сам при этом снимал с меня кофту, и Бочаров и Шумский также начали помогать Мигулину. По пояс сверху меня раздел Мигулин, а остальные, то есть Бочаров, Шумский и Хижняк — по пояс снизу, и я в итоге оказалась полностью обнаженная. Бочаров повалил меня руками за плечи на кровать, а держали лежащей Шумский и Мигулин. Я пыталась вырваться, но Шумский и Мигулин не давали этого, а Бочаров лег на меня, надавил так руками на плечи, а Мигулин и Шумский раздвинули мои ноги и прижали, чтобы я не сопротивлялась, а когда Бочаров сделал свое дело и закончил, то держал он и Мигулин, а лег Шумский, а потом сам Мигулин, а держали Шумский и Бочаров, а Хижняк всю дорогу поддрачивал, и не рассчитал и спустил в руку, и поэтому когда пришла его, Хижняка, очередь, у него уже не стоял, и Бочаров, Шумский и Мигулин вышли из комнаты, и меня никто не держал, и остался со мной один Хижняк. Он тогда начал мне предлагать взять у него в рот, я отказывалась, он быстро подошел ко мне с расстегнутыми брюками, но я отвернулась, и он вскользь по щеке мне мазнул и сказал: «Ну все, все, я уже тебе до губ дотронулся, теперь можешь спокойно брать», — я сказала, что это было только по щеке, и если он меня тронет, то я вообще выброшусь из окна. Хижняк вышел звать Бочарова, Шумского и Мигулина, чтобы они меня снова держали, и я слышала, как Хижняку в коридоре засмеялись: «Кто последний, тот и папа», — хотя последний получался Мигулин. А на двери комнаты с внутренней стороны был такой шпингалет, и я сразу защелкнулась на него. Я быстро оделась, поснимала с подоконника горшки, открыла раму, встала на козырек со стороны улицы и пошла по нему, чтобы добраться до виноградной лозы, которая росла рядом с балконом. А пацаны уже догадались и бросили трясти дверь, и вышли на балкон, и хотели словить меня и затащить обратно в квартиру. Они начали хватать меня, я стала вырываться, в это время у меня соскользнула с козырька нога, и я почти зависла на одной руке и держалась за виноград. Саша Гончаренко крикнул пацанам, что они ебанутые, что я из-за них убьюсь. И они тогда послушали его и отпустили меня. Я второй рукой успела зацепиться за лозу и повисла на ней. Саша спросил, смогу ли я сама спуститься, и я сказала, что да, смогу. Но примерно со второго этажа я сорвалась и упала на землю спиной, и ударилась, но сознание не потеряла, только помутнело в глазах. А девчонки уже прибежали во двор с моей одеждой и сапогами, которые в коридоре оставались, и подняли меня, после чего уложили на лавочку, чтобы я пришла в себя. А к этому времени вниз спустились Виталик Шуйский, Эдик Бочаров и Хижняк Вова. Шумский принялся меня запугивать, что он уже раз сидел, и если о прошедшем станет известно милиции, то он со мной как с предателем расправится. А я сказала, что мне все уже безразлично, и я обязательно напишу на них заявление, хотя на самом деле я решила не делать этого, так как мне бы не хотелось огласки. Шумский подумал, что я угрожаю на полном серьезе и уже вежливо попросил не портить ему статьей пацанский имидж, хотя какой у него мог быть имидж, если он сидел за кражу мопедов, и я знала, что над ним шутят про «мопЭды», с ударением на пЭды, и я сказала: «Вот отсидел за мопЭды, а теперь всей компанией сядете за групповое изнасилование!»