Арена - Каллен Никки (читать книги без регистрации .txt) 📗
Квартира и вправду оказалась огромная, точно ангар для постройки самолета. Огромная, очень светлая, как разбавленное молоко, и круглая. Это была башня. В центре квартиры находилась гостиная – без окон, но вся в дверях. Вместо потолка у нее был стеклянный купол, ажурный и матовый, с вмонтированной белой, плоской и круглой, абсолютной, как луна в китайской поэзии, лампой. Из гостиной на второй этаж шла винтовая металлическая лесенка с перилами под стеклянные; лесенка переходила в круглый балкон внутри гостиной – второй этаж, с балкона, по кругу двери вели еще в комнаты. Эдакая ромашка. Мы положили вещи и начали бродить. Квартира была почти пустая. В одной комнате наверху, например, только висело зеркало на стене – старинное, потемневшее, в резной дубовой раме; ключ к разгадке мистических смертей от разрыва сердца в готическом романе. Гостиную на первом этаже на общем фоне «живу аскетом» можно было назвать захламленной: диван из ореха, обитый черным бархатом, с подушкой и пледом в черно-синюю клетку; черный ковер на полу, еще две черно-синие клетчатые подушки, серебристый телевизор на стеклянной тумбе, книжная полка, камин, две картины. На одной – древний Рим, кто-то из классиков, на второй – ночной Париж, стилизация под Писсарро. В комнате Венсана стояла круглая кровать, застеленная черным, висели тяжелые белые занавески, на полу лежал пушистый белый ковер – и больше ничего. Стеклянные двери вели в ванную, тоже черно-белую, как шахматная доска; с круглой ванной на ступеньках. Еще на первом располагалась кухня, вся из себя супер: модернизированная, металлизированная, с кучей посуды из закаленного стекла; и столовая – с длинным черным столом и черно-белыми стульями. На столе были расставлены белые тарелки, белые стаканы, черные салфетки, и по тарелкам кто-то художественно рассыпал синие блестки в форме звезд. По стенам шли натюрморты – очень хорошие – разных художников, разных эпох: фламандские – с дичью, бокалом вина, виноградом; постимпрессионистские – яркие пятна скатерти, солнечные блики; модерновые – на белом фоне ряд одинаковых стеклянных бутылок. На втором этаже – та комната с зеркалом, сразу напротив лестницы, и еще – пустая с балконом, невероятной красоты вид, такой коммерческий, киношный, огни ночного города; рядом с ней вторая ванная, стены выложены мозаикой под Помпеи, и комната – музыкальный салон: черный открытый рояль, будто кит, полки с нотами, черно-белые кресла кружком, второй камин. «Кто обставлял тебе квартиру? Необыкновенно мрачно, вызывающе и элегантно. Ты вовсе не такой». «Ну-у…» – и я поняла, что ему все равно: квартира была данностью; скорее всего, он ее купил готовой и жил только в гостиной и спальне, иногда заглядывая в серебристые холодильник и микроволновку. Я взяла комнату с балконом – киношным видом; «завтра съездим за мебелью», – сказал Венсан; расставила гель для душа, шампунь, ароматические соли и масляные шарики в форме сердечек по ванной с мозаичным полом, но пространство не сжалось до уютного, а только еще больше распалось – на отдельные разноцветные пятнышки. «У меня что-то есть в холодильнике, но можно заказать из ночного ресторана», – прокричал Венсан снизу; «а какая там кухня?» «европейская» «давай закажем»; через час в дверь позвонили и принесли в стеклянных контейнерах три разных салата, мясные рулеты с шампиньонами и зеленью, картофель фри – оказалось, мы вместе его обожаем – и густое черносмородиновое мороженое. Мы наелись до отвала, как на день рождения, я помылась, пока ждали заказ, сидела на одной из темно-синих подушек на полу в гостиной, голова в полотенце, тело в халате; у коленок Венсана, который сидел на диване, босой и взъерошенный, как генерал песчаных карьеров; смотрели телевизор: какие-то безумные космические мультики, сериал про лос-анджелесских полицейских, потом «Секретные материалы»; выключили свет, чтобы бояться, Венсан заснул. Во сне он стал совсем красивым; лицо было усталое и сосредоточенное, словно во сне он разгадывал кроссворд. Я тихо потолкала его, он бормотал что-то про отца Валентина, «…никому не расскажет», про кино: «мне не нравится, не нравится, я похож на Касселя»; подняла его, нетяжелого, отвела в спальню, странную, суровую, уронила на кровать; он упал лицом, я испугалась, но он только повернулся, чтоб дышать, и не проснулся…
Я вернулась в гостиную, досмотрела «Секретные материалы», доела мороженое; начался какой-то ужастик Карпентера – про детей не от мира сего; я отнесла посуду на кухню, выключила телевизор и легла на диван, накрылась пледом. Волосы высохли, полотенце свалилось куда-то вниз, ко дну земли. Было темно и тихо. Сквозь купол сияли, дрожали, словно текли, звезды. Необыкновенная красота и печаль. Будто не было города внизу. Будто городов вообще не было никогда; эти звезды – как гадалки – столько всего видели: смертей, жизней, городов, войн… Спать не хотелось. В какую же странную историю я попала. Это красивая история? Или чем-то тревожная? Будут у нас дети через год? Или мы будем просто дружить, смотреть вместе телевизор, есть мороженое и рулеты? Ты любишь его? Эти вопросы были как Великая Китайская стена – непреодолимы; я повернулась к ним спиной и стала повторять римских императоров по порядку – этот список помогал мне уснуть; добралась до Траяна, как услышала шаги, потом кто-то коснулся моей спины, волос, словно ночная бабочка запуталась. Я завизжала.
– Ты что, это же я, Венсан!
– А подкрадываешься, будто грабитель…
– Нет, это я, Венсан, – и он сел рядом – куда? Темнота невероятная, купол точно накрыли носовым платком из плотной ткани, в ночи бывает такой момент: вытянешь руку – и потеряешь, время для тех, кто делает что-то страшное, использует как прикрытие, варит яды; и можно было только чувствовать – его плечи, нос, тепло, волосы повсюду; от него чудесно пахло: орехами, лугом… – Венсан, – повторил он свое имя, как заклинание, нашел мои губы, навалился всем телом, придавил руку; «ой, больно, ой, щекотно» – «ты что, любовью никогда не занималась?» – «нет, а что плохого?» – «ничего, только невероятно; я буду первым; а последним я буду?» – «Венсан…»; и все сложилось легко, как пасьянс; как пишут в романах: они были созданы друг для друга, потом мы начали укладываться спать, застревали в пледе, свисали с краев; потом мне захотелось пить, потом ему в туалет; короче, заснули мы под утро, а в куполе медленно появлялось небо, космос; и я подумала на прощание с явью: «почему его оставили родители, такого нежного, надменного, слабого; он ведь так и не вырос…» А утром поздним проснулась, полная радуги, увидела, что по куполу течет дождь, свет в квартире серый, а Венсана нет рядом. Закуталась в плед, пошла искать. В кухне нашлась только грязная посуда, в столовой – лишь натюрморты и молчаливые черно-белые стол и стулья. В его комнате открылось окно, ветер раскачивал занавески, они словно танцевали менуэт, а край белого ковра подмок.
– Венсан, – крикнула я, плед-тога-сари, и посмотрела на балкон второго этажа. Одна из дверей была приоткрыта – еле-еле, точно кончиком ножа. Комната с черным зеркалом. Меня зазнобило. В ней-то он и был; лежал перед зеркалом абсолютно голый, белый, клубочком, словно разговаривал со своим отражением или параллельным миром, а из зеркала его поразила молния.
– Венсан, – села рядом на пол, он был весь в мурашках, накрыла его куском пледа, того было много. – Венсан, проснись, – и коснулась его шеи, нежного места. Он медленно открыл глаза, и меня не оставляло ощущение фильма ужасов: сейчас выскочит из-за угла кто-нибудь с криком, окровавленный, в разорванной пополам одежде: «а-а, марсиане, маньяки с бензопилами, спасайся кто может!»; эти секунды открытия глаз и собственной идентификации были такими медленными, растянутыми до осязательности, как у тех, кто ждет – решения, результата, ответа и правды, глядя на песок в часах. Потом повернулся, с усталым, почти старым лицом; будто всю ночь играл в карты с дьяволом на душу; синева у губ.
– Жозефина?
– Ты простынешь. Пойдем вниз – горячий шоколад пить; погода самое то – дождь. А потом поедем в самый большой мебельный магазин и купим мне мебель – такую всю бледно-бежевую и бирюзовую, и немного серебра…
