Психолог, или ошибка доктора Левина - Минаев Борис Дорианович (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
Пауза опять грозила затянуться.
– И что же? – спросил Лева.
– А вот что, – сказал Асланян суховато. – Материал этот, прямо скажем, гниловатый. Но дело не в этом. Дело в том, что материал этот, так сказать, появился не ко времени. Понимаете меня?
– Не совсем.
– Ну, если вы читаете газеты, то знаете, наверное, что деятельность нашего ведомства в последнее время обросла, так сказать, зловещей аурой. Не прокуратура, а какое-то, так сказать, гнездо вампиров. И что бы мы ни делали, все воспринимается в штыки. А это неправильно. Хотя для нашего, так сказать, общества это тоже явление естественное. Кто-то раскрывает пороки, кто-то закрывает… Выставляет, так сказать, кулачки. Кричит «караул». Это все понятно. Но ведь в нашем ведомстве тоже работают живые люди. Им эти статьи в газетах тоже не сахарный сироп. Начинаются истерики, срывы, нежелательные эксцессы. Кроме того, есть тут такая деталь, – наверху концепция изменилась. Экономические дела должны разбирать органы арбитража.
Как в цивилизованных странах. Если речь не идет, конечно, о каких-то особо крупных хищениях, нанесении ущерба, и, конечно, если речь не идет о политике. Вот.
– Ну а Катя-то при чем? – спросил Лева, пытаясь справиться с головокружением от обилия полученной информации.
– А Катя вот при чем. Когда вышеупомянутые недоброжелатели просекли ситуацию, так сказать, и поняли, что все их исследования и полученные результаты пропадают, так сказать, втуне, они пошли с другого конца. Стали изучать биографию, связи, личные контакты… Стали искать, короче говоря. А кто ищет, тот всегда найдет. Сейчас это, конечно, уже не принято, не те времена, но вот вдруг появилась зацепка. И зацепка такого свойства, что безо всяких, так сказать, усилий наших бдительных органов Катин папа оказался, мягко говоря, в неприятном положении. И готов пойти на все условия. Сдать, так сказать, свой честно нажитый капитал в благодарные руки своих товарищей. А это очень плохо.
– Почему? – напрямик спросил Лева.
– Лев Симонович, давайте не будем вникать во все детали, – мягко попросил Асланян. – Это очень деликатная тема, и, кроме того, как я понимаю, вас ведь волнует судьба Кати? Если отвечать на ваш вопрос коротко – плохо, и все. Плохо для нас, плохо для Катиного папы, для самой Кати, для вас, плохо, осмелюсь заметить, для всей страны. Если мы решили вопрос закрыть, то обратного хода это решение иметь не должно. Ни при каких обстоятельствах. Теперь вам ясна моя позиция?
– Теперь да, – сказал Лева. – Так при чем тут Катя?
– А вот тут-то и начинается самое интересное! – весело воскликнул Асланян. – Кстати, чаю не хотите?
Он явно был рад, что ему удалось быстро и мягко миновать спорную и опасную территорию, и даже слегка развеселился.
– Потом… – уклончиво ответил Лева.
– Ну потом так потом… Да, вот тут-то и начинается самое интересное. Я, честно говоря, сам был слегка поражен, когда узнал некоторые детали. Суть в следующем: таких безумцев и безумии на свете, как говорится, пруд пруди. Никакой общественной опасности они, разумеется, не представляют. На каждый роток не накинешь платок. На каждый чих не наздравствуешься. Все подобные письма, в том числе по интернету, всякие звонки, личные обращения во время встреч главы государства с избирателями, во время прямых линий, ну, так сказать, вся обратная связь, как говорится, идет в общем порядке. Никто там специально не отслеживает, кто нормальный, кто ненормальный, если нет прямых угроз и призывов к насильственной смене общественного строя. Но… Как только человек попадает в больницу или ставится на учет нашей медициной… улавливаете? Как только это происходит, должностные лица обязаны, по старой инструкции, которую никто еще не отменял, сообщать обо всех таких персонажах, которые, так сказать, заявляют о своих родственных или каких-то особых связях с главой государства. Сестры, братья, племянники, мамы, папы там, я не знаю, сводные, троюродные, седьмая вода на киселе, или же, напротив, смертельные враги, лично им обиженные, – это тоже учитывается.
– Сообщать… А куда? – спросил Лева.
Асланян чуть помолчал. Для важности момента.
– Ну, собственно говоря, никаких государственных тайн я тут не раскрываю, – неохотно сказал он. – Есть у нас такая Федеральная служба охраны, слышали? Это, собственно говоря, подразделение Комитета. Ну, то есть ФСБ. Это мы по старой памяти так называем. Почему туда? Ну, вы знаете, наверное, что было в свое время покушение на Брежнева, покушение на Горбачева, были попытки и на Хрущева, и на Сталина, между прочим, просто у нас об этом почемуто не пишут, закрытый пока материалец, было убийство Кирова в тридцать четвертом году, с которого начались все эти репрессии, печально, так сказать, известные. Ну и зарубежный опыт туда же: Кеннеди, Улоф Пальме, министр иностранных дел Швеции, женщина, фамилию не помню, к сожалению, может, слышали?… И вот прослеживается закономерность такая печальная, что до последней, так сказать, черты, до огневого, так сказать, рубежа успевают дойти кто? Правильно, ненормальные люди. Ваши, так сказать, клиенты. Вот те самые, у которых личный, так сказать, особый счет… А вовсе не профессионалы, как обычно пишут в детективных романах. Просто у психов, так сказать, вы уж меня извините за столь вульгарное выражение, у них другая логика. В этом все дело. Их труднее, так сказать, обезвредить.
– Ну а Катя-то тут при чем? – спросил Лева, уже довольно громко.
– А вы не торопитесь, не горячитесь… – сказал Асланян вдумчиво. – Вы меня послушайте. И я вам сейчас все расскажу, ничего от вас не утаю. Дело в том, что все это мне рассказал один мой товарищ, старый товарищ, да. Он уже не работает. Но все равно пришлось долго, очень долго его убеждать, что эта информация мне необходима. Немало сил, так сказать, пришлось приложить. Дело в том, что есть в этой, так сказать, группе риска такая категория: невесты. Маленькая категория, редкая, но есть. То есть обычно это вообще… никого, так сказать, не волнует, девушки, понятное дело, фантазии, любовная лихорадка, он мне снится по ночам, я от него без ума, скучно, заурядно, неинтересно, и как правило, да, как правило… Но тем не менее такая категория у них там есть. Я уж не знаю, зачем она там появилась. Братья, сестры липовые, это понятно. В свое время у Брежнева было немало проблем с семьей его брата, это исторически так сложилось. Вообще братья, сестры для великих людей – всегда проблема. Слышали, например, о брате Петра Ильича Чайковского? Большой был оригинал. Строил железную дорогу, прогорел… Ну, это так, к слову. Но невесты тоже интересуют. На всякий случай. Если есть симптомы, конечно, и с чисто медицинской точки зрения все обосновано.
– Стоп-стоп, – сказал Лева. – Вы меня извините, Александр Петрович, но я к этой епархии тоже имею некоторое отношение. Вы сказали: о них сообщают. Кто сообщает-то? Главврачи? Заместители главврачей? Я что-то об этом никогда не слышал.
– Ничего подобного, – строго сказал прокуратор. – Ничего подобного я вам не говорил. Вы, пожалуйста, не передергивайте. Я сказал, что о таких больных сообщают, но я не сказал, что врачи или кто-то из персонала имеют такое предписание, дают подписку, что-то еще. Ничего подобного. Сообщают совершенно другие люди. Это не ваши коллеги. Это наши коллеги.
– Ваши? – напрямик спросил Лева.
– Так! – сказал Асланян, широко улыбаясь. – Приехали! Вы уже меня в агенты записали. Ну чистое кино. Агент Скалли. Агент Малдер.
– Агент Скалли – это женщина, – уточнил Лева.
– Ах, ну да, ну да, – поднял руки Асланян, продолжая ухмыляться. – Виноват. Нет, Лев Симонович, я не агент. Вернее, агент, но совершенно, так сказать, бескорыстный. Ваш агент. Агент вашей Кати, вашей Марины… Я поэтому, собственно, и начал наш разговор с того, чтобы вы меня правильно поняли: мы с вами выполняем, что ли, гуманитарную миссию. Благородную, по-русски говоря. Безо всякого профита. А она, как вы знаете, именно она сопряжена с особыми усилиями. И требует особой конфиденциальности.
