Тень ветра - Сафон Карлос Руис (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗

13

В одной из книг Хулиан написал, что случайности – это шрамы на теле судьбы. Но случайностей не бывает, Даниель. Все мы – марионетки в руках собственного бессознательного. Долгие годы я хотела верить, что Хулиан все тот же, кого я когда-то полюбила, или что это хотя бы пепел того прежнего человека. Я хотела верить, что мы сможем хоть куда-то выплыть на волнах нищеты и надежды, что Лаин Кубер умер или вернулся на страницы книги. Мы готовы верить чему угодно, кроме правды.

Узнав об убийстве Санмарти, я словно прозрела. Я вдруг поняла, что Лаин Кубер все еще здесь, более живой, чем когда-либо. Он поселился внутри обезображенного огнем тела человека, лишенного даже своего прежнего голоса, и подпитывается его воспоминаниями. Я обнаружила, что он нашел способ уходить и возвращаться в квартиру на Сан-Антонио через слуховое окно, ведь входную дверь я по-прежнему запирала на ключ. Лаин Кубер в облике Хулиана Каракса бродил по городу, заходил в заброшенный особняк Алдайя. Однажды, спустившись в склеп, в приступе безумия он разбил надгробия и вытащил на поверхность гроб с останками Пенелопы и своего сына. «Что же ты наделал, Хулиан?»

Дома меня уже поджидала полиция, чтобы допросить по делу об убийстве издателя Санмарти. Меня доставили в участок, где пять часов я провела в темном кабинете в ожидании допроса. Наконец дверь открылась и на пороге появился Фумеро, как всегда одетый в черное. Он предложил мне сигарету.

– Мы могли бы стать хорошими друзьями, сеньора Молинер. Мои люди сказали, что вашего мужа нет дома.

– Мой муж меня бросил. Я не знаю, где он. Сильный удар по лицу сбросил меня со стула на пол.

В испуге я забилась в угол, не смея поднять глаза. Фумеро, опустившись рядом на колено, схватил меня за волосы.

– Запомни, дрянь: я все равно найду его, а когда найду, убью вас обоих. Сначала тебя, чтобы он увидел, как твои кишки вываливаются наружу, потом его – после того, как расскажу ему, что та, еще одна потаскуха, которую он отправил в могилу, была его сестрой.

– Прежде он убьет тебя, мерзавец.

Фумеро плюнул мне в лицо и отпустил мои волосы. Я крепко зажмурилась, думая, что сейчас он до полусмерти изобьет меня, но вдруг услышала в коридоре его удаляющиеся шаги. Дрожа от страха, я поднялась, вытирая кровь с лица. На щеке еще горел след от руки сеньора главного полицейского инспектора. Странно, но мне показалось, что от него исходил слабый, едва различимый запах страха.

Меня продержали взаперти в той комнате без воды и света еще шесть часов. Когда я вышла на улцпу, было уже темно. Лило как из ведра, и от горячего асфальта валил пар. После обыска моя квартира превратилась в свалку. Стервятники Фумеро поработали на славу: вся мебель была перевернута, ящики и книжные полки разбиты, моя одежда изрезана в клочья, книги Микеля порваны. На кровати я обнаружила кучу дерьма, а на стене им же было выведено «Шлюха».

Я бегом бросилась к дому на улице Сан-Антонио: по дороге я старалась выбирать обходные пути и несколько раз возвращалась обратно, чтобы никто из шпионов Фумеро не смог проследить за мной до улицы Хоакина Коста. Пробравшись по мокрым от дождя улицам, я незаметно проскользнула в подъезд. Дверь в квартиру была по-прежнему заперта. Я на цыпочках вошла, и мои шаги эхом отозвались в пустоте комнат. Хулиана не было. Я прождала его до рассвета, сидя за столом в темной столовой и слушая раскаты грома. Когда за окнами забрезжило туманное утро, я вышла на террасу. Над городом нависли тяжелые свинцовые тучи. Я знала, что Хулиан не вернется. Я потеряла его навсегда.

Мы встретились два месяца спустя. Поздно вечером я пошла в кино, не в силах больше возвращаться в холодную одинокую квартиру Я плохо помню, о чем был фильм, кажется что-то о жаждущей приключений румынской принцессе и молодцеватом журналисте – одна из тех глупых любовных историй, в которых прическа главного героя остается неуязвимой даже в непогоду [103]. В середине фильма какой-то мужчина сел в соседнее кресло. Я уже привыкла к этому. В то время кинотеатры кишели подобными типами с дрожащими, мокрыми от пота руками, от которых несло одиночеством, мочой и одеколоном. Я уже было собралась встать и позвать служителя, как вдруг узнала обезображенный профиль Хулиана. Он с силой сжал мою руку. Так мы и просидели весь фильм, глядя в экран невидящими глазами.

– Это ты убил Санмарти? – прошептала я.

– А что, по нему кто-то скучает?

Мы переговаривались шепотом, под пристальными взглядами одиноких мужчин в партере, которые завидовали неожиданной удаче уродливого соперника. Я спросила Хулиана, где он скрывался все это время, но он не ответил.

– Существует еще один экземпляр «Тени ветра», – пробормотал он. – Здесь, в Барселоне.

– Ты ошибаешься, Хулиан. Ты уничтожил все.

– Все, кроме этого. Похоже, кто-то опередил меня, спрятав его там, где я никогда бы не догадался его искать. Это сделала ты.

Так я впервые услышала о тебе, Даниель. Некий Густаво Барсело, владелец книжного магазина, большой хвастун, утверждал, что обнаружил уцелевший экземпляр «Тени ветра». Среди букинистов такие новости распространяются быстрее эха. За два месяца Барсело получил множество предложений от коллекционеров из Берлина, Парижа и Рима. Загадочное бегство Хулиана из Парижа после кровавого поединка и его предполагаемая гибель во время гражданской войны в Испании только добавляли ценности его произведениям. Теперь их стоимость на международном букинистическом рынке достигала невероятных высот. Мрачная легенда о человеке без лица, который разыскивает книги Каракса по магазинам, библиотекам и частным коллекциям, чтобы жечь их, только способствовала росту интереса к его романам. И чем выше становилась цена, тем больше было желающих ее заплатить. «Поднимем балаганчик на кровушке людской», как говаривал Барсело.

Слухи дошли и до Хулиана, еще не уставшего гоняться за тенью собственных слов. Как оказалось, у самого Барсело книги не было. Последний экземпляр «Тени ветра» принадлежал теперь одному мальчику, который обнаружил его совершенно случайно и, очарованный романом и его загадочным автором, ни за какие деньги не соглашался продать книгу, храня ее как зеницу ока. Этим мальчиком был ты, Даниель.

– Ради бога, Хулиан, ты же не причинишь вреда ребенку…– неуверенно прошептала я.

Хулиан сказал, что все украденные и уничтоженные им романы он вырвал из рук тех, кто не испытывал к ним ничего, кроме коммерческого интереса, жажды собирательства, типичной для коллекционеров, или равнодушного любопытства дилетантов. Но ты, отказавшись продавать книгу, в своем стремлении отвоевать Каракса и его тайны у прошлого, вызвал у Хулиана странную симпатию, даже уважение. Ты этого не знал, Даниель, но с тех самых пор он стал наблюдать за тобой.

– Быть может, когда он поймет, кто я такой и кем я стал, он тоже решит сжечь мой роман.

Хулиан говорил уверенно, с той ясностью рассудка, какая бывает только у безумцев, свободных от лицемерной необходимости соответствовать отвергающей их реальности.

– Кто этот мальчик?

– Его зовут Даниель. Он сын владельца книжной лавки на улице Санта-Ана, куда часто заходил Микель. Они с отцом живут в квартире над магазином. Мать Даниеля умерла, когда тот был совсем маленьким.

– Такое впечатление, что ты сейчас говоришь о себе.

– Может быть. Этот мальчик действительно чем-то похож на меня.

– Оставь его в покое, Хулиан. Он совсем еще ребенок. Его единственное преступление в том, что он восхищается тобой.

– Это не преступление, это наивность. Но у него это пройдет. Может быть, тогда Даниель сам вернет мне книгу. Вернет, когда перестанет восхищаться мной и начнет меня понимать.

Незадолго до окончания фильма Хулиан молча встал и исчез в темноте. Так мы и встречались все эти месяцы, по ночам, в полумраке кинотеатров и переулков. Хулиан всегда сам находил меня. Я ощущала его молчаливое присутствие, даже не видя его. Он жил во мраке и был постоянно настороже. Иногда, когда он рассказывал о тебе, в голосе у него проскальзывали нотки нежности, которые приводили его самого в страшное замешательство. Я думала, что эту способность чувствовать он потерял много лет назад. Хулиан вернулся в заброшенный дом Алдайя. Он жил там, полупризрак-полунищий, бродя по осколкам своего прошлого, охраняя покой Пенелопы и сына. Это было единственное место в мире, которое еще ему принадлежало. Есть тюрьмы пострашнее слов.