Тень ветра - Сафон Карлос Руис (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗

Когда я проснулся, рядом сидела Беа, протирая мне лицо платком, смоченным в одеколоне. Вздрогнув, я спросил ее, где Каракс. Она в замешательстве посмотрела на меня и сказала, что Каракс исчез во время той снежной бури восемь дней назад, оставив на снегу кровавые следы, и что все считают его погибшим. Я стал возражать, говоря, что этого не может быть, что Хулиан несколько минут назад заходил ко мне. Беа только улыбнулась. Медсестра, мерившая мне пульс, покачала головой и объяснила, что последние шесть часов я крепко спал, что она все это время сидела за своим столом напротив двери в мою палату и что туда никто не заходил.

Той же ночью, пытаясь заснуть, я повернул голову на подушке и заметил, что футляр на столике открыт, а ручка исчезла.

ВЕШНИЕ ВОДЫ

1956

Мы с Беатрис поженились два месяца спустя, в церкви Святой Анны. Сеньор Агилар, который в разговорах со мной по-прежнему был немногословен и останется таким до конца своих дней, все-таки отдал мне руку своей дочери, понимая очевидную невозможность получить мою голову на блюде. Когда Беа ушла из дома, ярость его угасла, и теперь, казалось, он жил в постоянном страхе, смирившись с тем, что его внук будет называть меня папой и что судьба в лице этого простреленного навылет наглеца отняла у него любимую дочь, которую сеньор Агилар, несмотря на свои бифокальные очки, по-прежнему видел такой же, как в день ее первого причастия, и ни на минуту старше. За неделю до бракосочетания отец Беа пришел в нашу лавку, чтобы преподнести мне золотую булавку для галстука, которая когда-то принадлежала его отцу, и пожать мне руку.

– Единственное, что я сделал хорошего в жизни, это моя дочь, – сказал он. – Береги ее.

Мой отец проводил его до двери и, пока тот медленно шел по улице Санта-Ана, с грустью смотрел ему вслед понимающим взглядом, как смотрят на других те, к кому незаметно подкралась старость, не предупредив о своем приходе.

– Он неплохой человек, Даниель, – сказал он мне. – Каждый из нас любит так, как умеет.

Доктор Мендоса, который сомневался в том, смогу ли я простоять на ногах более получаса, предупредил меня, что предсвадебные хлопоты – не лучшее лекарство для того, кто чуть не оставил свое сердце на операционном столе.

– Не волнуйтесь, – успокаивал я доктора. – Мне не позволяют делать ровным счетом ничего.

И я его не обманывал. Фермин Ромеро де Торрес назначил себя абсолютным диктатором и единственным распорядителем церемонии, банкета и всего, что к этому прилагается. Священник, узнав, что невеста идет к алтарю, будучи в положении, отказался освящать брак и, призывая в свидетели всю Святую Инквизицию, пригрозил, что помешает бракосочетанию. Фермин страшно разгневался. Он вытащил беднягу за шиворот из церкви, крича на всю улицу, что тот порочит сутану и звание священнослужителя, что он не заслуживает прихода и что, если он скажет еще хоть слово, Фермин устроит такой скандал в епархии, что его, как минимум, сошлют за Гибралтар обращать в христианство обезьян, так как большего такой жалкий негодяй просто не достоин. Многочисленные прохожие, собравшиеся вокруг, дружно зааплодировали, а цветочник подарил Фермину белую гвоздику, которую тот носил в петлице до тех пор, пока лепестки по цвету не стали напоминать воротничок его рубашки. Оставив нас, таким образом, без священника, Фермин направился в школу Святого Габриеля, возлагая большие надежды на помощь отца Фернандо Рамоса, который в жизни не провел ни одного венчания, так как специализировался в латинском языке, тригонометрии и шведской гимнастике (именно в таком порядке).

– Ваше преосвященство, жених так слаб, что я просто не могу причинить новое огорчение. Он видит в вас само воплощение великих святых отцов матери Церкви, Фомы Аквинского, Блаженного Августина и Пресвятой Девы Фатимской, вместе взятых. Это очень благочестивый и набожный молодой человек, почти такой же, как я. Мистик. Если я скажу ему, что вы отказали, нам придется вместо свадьбы устраивать похороны.

– Ну, если вы так настаиваете…

Как мне потом рассказывали – поскольку сам я почти ничего не помню, а о свадьбах обычно лучше всего вспоминают гости, – перед самой церемонией Бернарда и дон Густаво Барсело, следуя подробным инструкциям Фермина, накачали бедного священника мускателем, чтобы выбить у него из головы таблицу умножения. Во время церемонии отец Фернандо с блаженной улыбкой на разрумянившемся лице счел за благо отступить от официального протокола, заменив чтение какого-то из Посланий к Коринфянам любовным сонетом некоего Пабло Неруды, в котором кое-кто из гостей сеньора Агилара опознали закоренелого коммуниста, в то время как другие приглашенные пытались найти в своих молитвенниках эти стихи странной языческой красоты, спрашивая себя, неужели постановления грядущего Вселенского собора [104] заранее претворяются в жизнь.

Вечером накануне свадьбы Фермин, главный организатор празднества и церемониймейстер в одном лице, объявил, что организовал для меня холостяцкую вечеринку и что на мальчишник приглашены только двое: он и я.

– Даже не знаю, Фермин. В моем-то положении…

– Доверьтесь мне.

Как только стемнело, я послушно отправился за Фермином в зловонные трущобы на улице Эскудильерс, где к запахам отходов человеческой жизнедеятельности примешивались ароматы самого отвратительного пригоревшего жаркого на всем Средиземноморье. Толпа дам, продающих свою добродетель с многолетним стажем работы, встретила нас улыбками, которые вызвали бы искренний интерес у студентов стоматологического факультета.

– Мы пришли за Росиито, – объяснил Фермин стоявшему там же сутенеру, чьи бакенбарды удивительно напоминали очертания мыса Финистерре.

– Фермин, – пробормотал я в ужасе. – Ради бога…

– Говорю вам: положитесь на меня.

Росиито предстала перед нами во всем великолепии своих девяноста килограммов, не считая шелковой шали и цветастого платья, и осмотрела меня с головы до ног.

– Привет, дорогуша. А мне-то сказали, что ты старик, представляешь?

– Клиент не он, – тут же прояснил ситуацию Фермин.

До меня наконец дошел смысл всей этой запутанной истории, и мои опасения тут же развеялись. Фермин никогда не забывал обещаний, в особенности моих. Мы сели в такси и направились к приюту Святой Лусии. Фермин, из уважения к моему состоянию здоровья и статусу жениха, посадил меня на сиденье рядом с водителем, а сам, сидя сзади с Росиито, не переставал восхищаться ее прелестями, причем делал это с явным наслаждением.

– Какая ты аппетитная, Росиито, с попкой как у горной серны. Прямо апокалипсис Боттичелли.

– Какой вы плутишка, сеньор Фермин, сами-то совсем меня забыли, как невестой обзавелись.

– Да ведь в тебе одной столько женщин, Росиито, а я выступаю за моногамию.

– Уж не переживайте вы так из-за этой своей моногамии, Росиито вам ее быстро вылечит отличными припарками с пенициллином.

Когда в сопровождении божественной Росиито мы добрались до улицы Монкада, было уже за полночь. Мы вошли в приют Святой Лусии с переулка, по виду и запаху напоминавшего клоаку преисподней, через заднюю дверь, через которую здесь обычно выносили покойников. Как только мы оказались в мрачных коридорах этого Элизиума теней, Фермин принялся давать последние наставления Росиито, а я отправился разыскивать старичка, которому однажды пообещал последний танец с Эросом, прежде чем Танатос предъявит ему счет.

– И помни, Росиито: старик немного туговат на ухо, так что все свои непристойности излагай ему громко и понятно, как это умеешь делать только ты, моя проказница. Только смотри не перестарайся, мы не хотим, чтобы у него остановилось сердце и он отправился к праотцам раньше времени.

– Спокойно, любовь моя, я же профессионалка.

Я нашел того, кому сегодня предназначались все прелести продажной любви, в закоулке на первом этаже – мудрый отшельник укрылся там за стенами одиночества. Старик растерянно посмотрел на меня.