Память (Книга вторая) - Чивилихин Владимир Алексеевич (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Дело в том, дорогой читатель, что этот экземпляр «Народного мстителя» был напечатан на бересте! Размер небольшой — примерно сорок на тридцать сантиметров в развороте, но все же вместилось на четырех полосочках тринадцать заметок. Береста сохранила свою белизну, и на ней прекрасно отпечатались не только буквы, но и клише, и лишь в тех местах, где были зачернения от старых сучков да пленочные отслоения, часть слов не читается. Зато изумительная по качеству печать на желтоватой заболонной стороне! Каждая буковка вдавилась, как в древних новгородских, смоленских и витебских берестяных грамотах, и заполнилась навеки типографской краской…
Сохранил эту необыкновенную, быть может, в своем роде единственную за всю историю печатного дела газету партизанский печатник Петр Федорович Кирюшнн, адрес которого мне дал Геннадий Серебряков. Я написал ему и вскоре получил ответ:
"Уважаемый В. А.!
Коротко отвечаю на Ваши вопросы. Родился я в 1921 году, работаю в Дятьковской типографии с 1937 года и по настоящее время. В начале Отечественной войны я, как опытный печатник, был забронирован для дальнейшей работы по выпуску районной газеты, а после оккупации нашего района зачислен в партизанский отряд для организации подпольной типографии, где и работал до освобождения наших мест от гитлеровцев. В лесной партизанской типографии мне пришлось налаживать полиграфическое оборудование, обучать новые кадры, освоиться в тяжелых условиях землянки, приладиться набирать, верстать и печатать газету с оружием в руках, таcкать ее тираж на плечах под обстрелом, бомбежкой — всего не перескажешь.
Весной 1943 года после ожесточенных боев, враг оттянул от фронта большие силы на уничтожение партизан — у нас кончилась бумага, самолеты с Большой земли не могли ее доставить, хотя газета была в тот момент нужна, как воздух. Я, молодой коммунист, понимал, какая сила заложена в печатном слове, но выпустить газету не мог.
И вот вышел из землянки, закурил и задумался — что же предпринять? А вокруг стоят и белеют березы, чистенькие такие! Подошел я к первой из них, посмотрел на нежную, белую, как бумага первый сорт, кору, и вдруг меня осеняло — не попробовать ли? Осторожно сделал надрез, и молодая кора хорошо сошла. Я прибежал с нею, свеженькой и сыроватой, в землянку, примерил к сверстанному ранее набору, положил на печатный станок и тиснул. Вышло отлично! Тут же понес газету секретарю окружкома ВКП(б) Туркину С. Г., тот, конечно, одобрил и сразу повеселел. Все, кто был в то время свободен, пошли с ножами и то порами в березняк, и мы тут же напечатали этот номер. За ним другой.
Тираж был небольшой, до 50 экземпляров. Распределялась газета по отрядам и среди населения разведчиками Сизневым В., Панковым Т., Лукашевой Т. и другими. Шла газета в пять районов, оккупированных немцами, которые были вокруг нас. Один из первых номеров «Народного мстителя» на березовой коре самолетом переправили в Москву и показали Сталину. И. В. Сталин сказал, это хорошо, что нашли выход из положения и не сорвали выпуск партизанской газеты, но враг может подумать, будто у нас нет бумаги. Бумагу прислали. Газета малым форматом выходила три раза в неделю, большим — один раз.
Конечно, не я один выпускал «Народный мститель», у нас был целый коллектив. Первый наш редактор Кустов Е. А. погиб в 1942 году, секретарем был Лугин П. А. Дальше — наборшик-печатник Новиков И. С., радиотехник Пискунович В. С., художник Скрипник, инициалы не помню, и я, старший по типографии, — наборщик, метранпаж и печатник…
Высылаю Вам подлинник газеты «Народный мститель» на бересте ь 75 (237) за пятницу 20 августа 1943 года. П. Ф. Кнрюшин. 20 июня 1979 года".
Наверное, боевые отличия у Петра Федоровича Кирюшина есть, а я рассказал моим читателям о его газете к о нем, чтоб скромный человек этот к выходу на пенсию получил еще одну награду-общую нашу признательность, кстати; каждый может сейчас посмотреть эту газету в Государственном Историческом музее.
…Из прошлого разных эпох наплывают имена и события, беспокоят память; так и должно быть, потому что память, связующая все со всем, помогает жизни находить ее главный вектор.
Поднимаюсь рано, до восхода солнца. В одиночестве брожу по остаткам козельских валов, стою над глубоким рвом, по дну которого медленно перетекает из долины — Другусны к Жиздре слоистый туман.
Удивительное зрелище являет собою Козельск ранним туманным утром! Долины Жиздры, Другусны, Клютомы и Орденки запечатала белая пелена, сокрыла и Оптину пустынь, и Нижние Прыскн, а поверх нее, словно из древнего туманного небытия, подымается легендарный город на мысу. Воздадут ли далекие забывчивые потомки должное героизму его, вспомнят ли великие муки этого обыкновенного русского городка, пережившего, как и достославный Topжок, множество междоусобных войн и опустошительных нашествий иноземцев? После уничтожения весной 1238 года Козельск возродился, а потом враги всегда приходили сюда на кровавую грабительскую жатву осенью.
«Объятый странным ужасом», как писал Карамзин, бежал от рубежей московской земли осенью 1480 года крымский хан Ахмет, Сражение на Угре навсегда покончило с многовековой угрозой нашествий с юга, и хан Ахмет в бессильной ярости разграбил и дотла сжег первый попавшийся на обратном пути русский город — Козельск. А 7 сентября 1610 года, по словам старорусской хроники, «пришли из стана Сигизмунда вольные люди, в два часа овладели Козельском; погибло семь тысяч жителей; увели в плен воевод, бояр… Разграбили добро и ушли, предав пламени город». Тревожные дни пережил Козельск в октябре 1812 года, когда полчища Наполеона, покинув Москву, потянулись по Старой Калужской дороге. Городок этот вместе со всем югом России спасли тогда полководческий гений Кутузова, беззаветная храбрость его солдат и офицеров. Знаменитым фланговым маневром русские войска перерезали врагу путь на Калугу и Козельск, разбили корпус Мюрата под Тарутином, много раз брали и сдавали Малоярославец, но все же повернули разноязычную европейскую орду через Боровск, Верею и Можайск на Вязьму и Дорогобуж — по Старой Смоленской дороге к заснеженным берегам Березины.
8 октября 1941 года в Козельск ворвалась с запада неистовая бронированная орда гитлеровских убийц, разрушителей и грабителей. За восемьдесят один день оккупации города и района фашисты расстреляли и увезли в рабство множество людей, разрушили стратегически важную железнодорожпую станцию, все мосты, заводы, склады, школы, библиотеки, клубы, церкви. Приведу только реестр их сельскохозяйственной «добычи». Гитлеровцы отобрали у окрестных колхозов и населения 8550 лошадей, 5249 коров, 2129 свиней, 4637 овец, 19860 домашних птиц, вывезли 19750 центнеров зерна, 11530 центнеров картофеля, 21150 центнеров фуража. Документы хранят с тех дней и один микроскопический факт, достойный, однако, презрительного внимания Истории: доблестные воины богатой и сильной европейской страны, умножая свои военные трофеи, «изъяли из детских яслей пятнадцать детских рубашек и двенадцать метров мануфактуры».
Все можно нажить и построить, все восстановить и приумножить соединенными усилиями природы и человеческих рук, но никогда и ничем не искупятся слезы матерей, вдов и сирот, ничем не заполнятся в человеческом роду пустые, расширяющиеся с каждым поколением клинья, идущие в вечность от каждого безвременно погибшего!…
И память снова и снова возвращает меня в Козельск средневековый, к часам, дням и неделям его беспримерной обороны весной 1238 года.
Сегодняшний Козельск — обычный райцентр с одно— и двухэтажными старыми и новыми домами и домишками, деревянными и каменными. От домонгольскпх времен, конечно, ничего не сохранилось. Культовые сооружения обычно крепче других построек стоят против времени, и было когда-то в Козельске ни много на мало, а сорок церквей, из которых уже к началу XVIII века осталось только три. Осмотрел я мощные своды самой старой (1620 года) церкви Воскресения, под которыми сейчас городская хлебопекарня, а снаружи даже не признать, что тут такое было или есть; полюбовался отличной сохранностью и статью Никольской, с грустью взглянул на руины церкви «(Сошествия святого духа в виде голубя» — в меня целиком захватил тот воображаемый Козельск, что стоял здесь весной 1238 года…
