Догоняющий радугу - Ведов Алекс (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Я ответил, что наш уговор остается в силе и ждать меня не надо. Неизвестно, сколько мне придется скитаться по тундре в поисках нефтяных месторождений. А дорогу обратно я найду. Я ведь все-таки профессиональный геологоразведчик, не первый раз в походе: из таких ли еще незнакомых мест приходилось выбираться, причем одному, без карты и компаса, а тут равнина. Конечно, я еще не был настоящим профессионалом, и моими устами говорила скорее самоуверенность молодости. Илья это прекрасно понимал. Но главное — мне очень хотелось разыскать Виталия — на Лысой горе или где-то в ее окрестностях. Мне не давало покоя любопытство: что же его так влекло туда, не просто ведь слова какого-то выжившего из ума старика, к тому же — колдуна или, как его там, шамана.
— Смотри, я тебя обо всем предупредил! — сказал Илья, словно угадав мои мысли.
— О чем это «обо всем»? — спросил я и вдруг поймал себя на мысли, что семена иррационального страха и неуверенности, посеянные во мне услышанными байками про всякую чертовщину, не только не погибли, но и незаметно дали ростки.
— Ну… о Черном Охотнике. И о Лысой горе. Лучше обойди ее стороной как можно дальше. Хотя это трудно, вокруг болота. Волки полярные водятся, однако. Правда, на людей редко нападают. Но лучше болота и волки, чем Лысая гора.
— Ладно, Илья, я все понял. Только про эту гору больше не будем говорить, хорошо? А то я тебя слушаю, и у меня такое чувство, что мне вообще лучше было сюда не приезжать. Если готов, то выходим.
Илья надел длинные болотные сапоги, за спину закинул рюкзак с провизией и двустволку, опоясался патронташем, на голову водрузил шляпу с сеткой от комаров. Затем придирчиво осмотрел мою экипировку.
— Еды взял маловато, парень. Накомарник обязательно нужно надеть, иначе комары съедят. Да и ружье тебе бы не помешало.
Я по неопытности полагал, что подготовился к походу наилучшим образом.
— Зачем мне ружье? — спросил я. — Я всю жизнь ходил без ружья, да и обращаться-то с ним не умею. У меня зато есть сигнальная ракетница. И мазь от комаров тоже есть.
— С ракетницей много не навоюешь, однако, — усмехнулся Илья, — а там, куда мы идем, всякое может случиться, ты уж мне поверь. Те же волки хотя бы. Ладно, когда один пойдешь, я тебе свое ружье отдам. Если оно не понадобится, то очень хорошо будет. А сетку тоже возьми. Тутошние комары твоей мази не боятся. Все, выходим.
Илья достал еще одну шляпу с сеткой и дал ее мне. Мы вышли из дома и скоро оставили Нарьян-Мар позади. Небо было безоблачным, солнце стояло в зените и жарило нещадно. Я подумал, что такая погода — хороший знак. Илья шагал уверенно и быстро, я не отставал. Через час, пройдя через сухое редколесье, мы вышли на равнину.
— Вот по этой местности нам теперь идти дня три, не меньше, — сказал Илья, обведя рукой вокруг.
Я огляделся. Впереди, на сколько хватало глаз, расстилался однообразный пестро-зеленый ковер тундры, местами поблескивавший маленькими озерцами и смыкающийся с голубоватой дымкой на горизонте. Зрелище было завораживающим и вызывало в памяти те романтические грезы, которые я лелеял когда-то в детстве. Хотелось просто стоять, любоваться пейзажем и дышать полной грудью. Я даже в чем-то завидовал Илье и людям, подобным ему — не слишком образованным, но живущим заодно с природой, в стороне от бесчисленных проблем, с которыми сталкивается городской житель. Может, в этом и есть человеческое предназначение, подумалось мне. Илья прожил так уже, наверное, полвека и своей жизнью вполне доволен, ему от жизни больше ничего не надо. Наверняка так же жили его отец и дед, и так же, вероятно, будут жить его дети и внуки. Тут все ясно. А вот, к примеру, Виталий, — удается ли ему выполнять свое человеческое предназначение, о котором мы с ним так много раньше говорили? Поиск смысла жизни, главного, зачем ты явился на этот свет, — все это, конечно, очень здорово, если рассуждать об этом за кружкой пива. Но как осуществить это в реальной действительности, которая не слишком-то считается с твоими философскими построениями и на каждом шагу диктует свое?
Однажды Виталий высказал мысль, которая мне очень хорошо запомнилась. Вероятно, потому, что это касалось меня. Он сказал, что по отношению к своей жизни в целом люди делятся на большинство, для которых главное — дом, и меньшинство, для которых главное — путь. Я, и не спрашивая, знал, что себя он относит к меньшинству. На вопрос, куда бы он отнес меня, Виталий рассмеялся и сказал, что себя отнести я должен сам. Я тогда сказал, что он уходит от ответа. Он ответил, что, по его мнению, мне еще предстоит определиться. «Скажем так: ты стоишь на пороге, и твоя жизнь может зависеть от одного решительного шага — внутрь или наружу», — все так же посмеиваясь, в своей обычной полушутливой манере сказал он. Тогда я не совсем понял, что он хотел сказать. Теперь, судя по содержанию его письма и по тому, что он доверил мне задачу по розыску рукописи, он видел во мне человека, который определился и сделал свой шаг за порог. Шаг наружу.
Мне снова вспомнились его письмо и последний разговор с ним. Он явно хотел поведать мне что-то еще, но не успел. Эх, приехал бы я на пару дней раньше… Что погнало его так спешно на Лысую гору? Только ли то, что появились товарищи из компетентных органов? Или какая-то более весомая причина? И почему он все-таки перепоручил мне заботу о своей тетради? Что могли значить его слова о том, что у него совсем не оставалось времени?
Какой-то частью ума я понимал, что все это имеет отношение ко мне лично, и что мне при всем желании уже никогда от этого не избавиться. Это должно сыграть какую-то важную роль в моей жизни — какую именно, оставалось только гадать. Под ногами были десятки километров пути, а впереди — неизвестность.
Глава 9
Дорога, как и говорил Илья, оказалась довольно однообразной. По пути мы преодолели несколько заболоченных низин и зарослей мелкого кустарника. Все это время Илья вел меня быстрым пружинистым шагом, уверенно, не снижая темпа, выбирая места посуше. По пути он срубал попадавшиеся длинные ивовые прутья и втыкал в местах, где мы сворачивали, — по его словам, эти метки должны помочь мне ориентироваться на обратном пути, чтобы не заплутать и не попасть в трясину. Илья явно не уступал мне в выносливости, хотя был чуть ли не вдвое старше. Я не уставал удивляться, насколько он неутомим для своих лет и как хорошо ориентируется в здешних местах. На ночлег мой провожатый неизменно находил место на сухой возвышенности. По пути он демонстрировал свои охотничьи навыки: пока я во время одного из привалов собирал сухие ветки и разводил костер, он умудрился выследить и подстрелить пару полярных куропаток, которых мы тут же зажарили и съели. Разговаривал Илья мало (о своей жизни, как я заметил, говорить он вообще не очень-то любил), но зато несколько раз по моей просьбе подробно и с увлечением рассказывал о повадках обитателей тундры, и я в очередной раз убедился, насколько хорошо он приспособлен к миру, в котором живет. Воистину этот бесхитростный и немногословный человек был органической частью здешней природы. «Вот кто был бы отличным образчиком для этнографических изысканий!» — думал я, вышагивая вслед за своим провожатым.
По мере нашего продвижения дорога становилась все труднее — под ногами все чаще попадалась не твердая почва, а противно чавкающая жижа вперемешку с мхом-сфагнумом, в которой сапоги увязали на каждом шагу. Мы стали чаще останавливаться на местах, подходящих для отдыха, и при первой же возможности садились на землю, так как ноги начали гудеть от усталости. Было очень жарко, соленый пот катился градом, раздражая глаза; постоянно хотелось пить. Заросли багульника, то и дело попадающиеся нам по пути, издавали резкий одурманивающий запах, от которого тяжелела голова и накатывала сонная вялость. К тому же не давала покоя проклятая мошкара: она носилась над нами злобно зудящими тучами, проникая иной раз под одежду. Без накомарников нам, в самом деле, пришлось бы совсем туго. Я отметил про себя, что при подготовке к походу Илья оказался весьма предусмотрительным — без него мне просто нечего было здесь делать.
