Дзен и искусство ухода за мотоциклом - Башков Геннадий (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
Он говорит, что в уборной морозилка, и поскольку в столовой никого нет, то он заходит за стол позади нас, а я продолжаю разговаривать с Сильвией. Оглянувшись, вижу Джона уже полностью экипированного во фланелевое нижнее белье голубого цвета. Он ухмыляется от уха до уха по поводу того, как глупо выглядит. Я смотрю на его очки, лежащие на столе, и замечаю Сильвии:
— Представляешь, минуту назад мы сидели здесь и разговаривали с Кларком Кентом… вон видишь его очки… а теперь вдруг… Луи. как ты считаешь?
Джон взвыл: “ТРУСИШКА!”
Он скользит по полированному полу как конькобежец, разворачиваемся и скользит обратно. Поднимает руку над головой, затем изгибается, как бы глядя в небо. “ Я готов, вот он я”. Он грустно качает головой: “Боже мой, мне не хочется пробивать головой этот чудный потолок, но мое рентгеновское зрение дает мне знать, что кто-то попал в беду”. Крис хихикает.
— Мы сейчас все попадем в беду. если ты не оденешься, — говорит Сильвия.
Джон смеется. “Эксгибиционист, а? Эллендейльский открыватель!” Он еще раз прошелся вокруг и начинает одевать верхнюю одежду. Затем произносит: ”Нет, нет, нет, они этого не сделают. Трусы и полицейские понимают дело. Они-то знают, кто соблюдает правопорядок, чтет закон, приличия и справедливость для всех”.
Когда мы снова оказываемся на шоссе, по-прежнему холодно, но уже не так, как было. Мы проезжаем несколько городков, и постепенно, почти незаметно, солнце согревает нас, и вместе с этим у меня поднимается настроение. Чувство усталости полностью проходит, а от солнца и ветра теперь бодрый дух, и все становится по настоящему. Да, все так и есть, просто от солнечного тепла, дороги, зеленой фермерской земли в прерии и встречного ветерка, И вскоре нет ничего, кроме чудного тепла, ветра, скорости и солнца на пустой дороге. Теплый воздух растопил последнюю стужу утра. Ветер, солнце и ровная дорога.
Такое зеленое и свежее лето.
Среди трав попадаются желто-белые маргаритки у старой проволочной изгороди, дальше — луг, где пасутся коровы, а вдалеке — пологий склон холма, на котором виднеется нечто золотистое. Трудно понять, что это такое. Да и к чему знать?
На незначительном подъеме дороги гул мотора становится громче. Мы поднимаемся на гребень, видим перед собой новый простор, дорога пошла вниз, и шум мотора снова ослабевает. Прерия. Спокойная и равнодушная.
Позднее, когда мы останавливаемся, у Сильвии от ветра на глазах слезы, она раскидывает руки в стороны и восклицает: “Как красиво! Все так пустынно!”
Я показываю Крису, как расстелить куртку на земле и как воспользоваться запасной рубашкой в качестве подушки. Ему совсем не хочется спать, но я все-таки велю ему полежать, надо отдохнуть. Я распахиваю свою куртку, чтобы впитать в себя побольше тепла. Джон достает фотоаппарат.
Немного спустя он заявляет: “Нет на свете ничего труднее, чем фотографировать. Тут нужен объектив кругового обзора или нечто в этом роде. Видишь этот простор, затем смотришь в видоискатель, и ничего этого нет. Как только вгоняешь все это в рамку — все пропадает.”
Я откликаюсь: ” Вот этого-то и не видать из машины, так ведь?”
Вступает Сильвия: “ Однажды, мне было тогда лет десять, мы вот так же остановились у дороги. и я израсходовала полпленки, снимая все вокруг. А когда получила снимки, то расплакалась. Там ничего такого не было.”
— Когда поедем дальше? — спрашивает Крис.
— А куда ты торопишься?
— Мне хочется ехать дальше.
— Там впереди нет ничего лучше того, что ты видишь здесь.
Нахмурившись, он смотрит вниз. “Мы сегодня будем ночевать в палатках? “ — спрашивает он. Сазэрлэнды с опаской смотрят на меня.
— Так будем? — повторяет он.
— Потом видно будет, — отвечаю я.
— Потому что сейчас я еще не знаю.
— А почему ты не знаешь теперь?
— Ну просто не знаю теперь, почему не знаю.
Джон пожимает плечами, ведь все в порядке.
— Ну здесь не самое лучшее место для бивуака, — говорю я. — Здесь нет укрытия и воды. — Затем вдруг добавляю: “Хорошо, сегодня разобьем бивуак.” — Мы уже обговаривали это раньше.
Итак, мы едем по пустой дороге. Мне не хочется владеть этой прерией, не хочется ни фотографировать ее, ни изменять ее, даже не хочется останавливаться или продолжать движение. Мы просто едем себе по пустынной дороге.
5
Ровная прерия постепенно заканчивается, и местность становится холмистой. Изгороди попадаются всё реже, а зелень становится бледной… все признаки того, что мы приближаемся к плоскогорьям.
Останавливаемся на заправку в Хейге и спрашиваем, есть ли переправа через Миссури между Бисмарком и Мобриджем. Заправщик этого не знает. Теперь стало жарко, и Джон с Сильвией куда-то удалились, чтобы снять теплое нижнее бельё. Я меняю масло в мотоцикле и смазываю цепь. Крис наблюдает за работой с некоторым нетерпением. Нехороший признак.
— У меня болят глаза, — заявляет он.
— Отчего?
— От ветра.
— Подыщем тебе очки.
Затем все вместе идём перекусить и попить кофе.
Всё вокруг здесь отличается от прежнего, и мы больше глядим по сторонам, чем разговариваем. Мы слышим обрывки разговоров знакомых друг другу людей, которые посматривают на нас, потому что мы здесь новенькие. Затем, чуть дальше по улице я нахожу термометр для продуктов в поклаже и пластмассовые очки для Криса. Продавец в хозмаге тоже не знает короткого пути через Миссури. Мы с Джоном изучаем карту. Я было надеялся, что найдём какой-нибудь неизвестный паром или еще что-либо на протяжении девяноста миль, но очевидно, ничего такого здесь нет, так как на ту сторону почти нечего перевозить. Это всё индейская резервация. Мы решили ехать на юг к Мобриджу и пересечь реку там.
Дорога на юг ужасна. Потрескавшаяся, узкая, с неровным бетонным покрытием, к тому же всё время дует встречный ветер, солнце светит в глаза, и навстречу то и дело попадаются большие полуприцепы. Волнистые холмы ускоряют их ход на склоне вниз и замедляют на подъеме, поэтому обзор получается неважным и при обгоне приходится нервничать. Когда я встретился с первым из них, то от неожиданности испугался. Теперь же я крепче держу руль и готовлюсь к встрече. Ничего опасного. Тебя лишь обдает волной воздуха, который стал горячее и суше.
В Херрейде Джон исчезает, чтобы попить, а мы с Сильвией и Крисом находим тенистое место в парке и пробуем отдохнуть. Но что-то не отдыхается. Произошла какая-то перемена, а я не могу понять в чём. Улицы в городе широкие, гораздо шире, чем следовало бы, и в воздухе висит пыльная дымка. Тут и там между домами попадаются пустыри, поросшие сорняком. Жестяные сараи и водокачка такие же, как и в прежних городах, но как-то больше разбросаны. Всё как-то больше обветшало, выглядит еще механичнее и расположено наугад. Постепенно я понимаю, в чём дело. Никто здесь уже не заботится о том, чтобы содержать город в чистоте. Земля здесь обесценилась. Мы находимся в типичном западном городке.
Мы пообедали гамбургерами и топлёным молоком в ресторанчике “A & W” в Мобридже, проехали по сильно запруженной главной улице, и вот она, у подножия холма, Миссури. Вся эта движущаяся масса воды выглядит как-то странно, течет она среди поросших травой берегов, на которых почти не бывает воды. Я оборачиваюсь и бросаю взгляд на Криса, но его это всё, кажется, не интересует.
Спускаемся по склону холма, громыхаем по мосту и смотрим на реку сквозь ритмично мелькающие балясины перил, и наконец переезжаем на другую сторону.
Долго, долго подымаемся в гору и попадаем совсем в другую страну.
Заборов не стало совсем. Ни кустов, ни деревьев. Вид с холмов настолько раздольный, что мотоцикл Джона похож на муравья, ползущего впереди вверх по зеленым склонам. Поверх склонов на вершинах утесов кустиками торчат скалы.
Здесь всё естественно опрятно. Если бы это была заброшенная земля, то всё было бы изжевано, замызгано, с кусками бетона от фундаментов, обрывками крашеной жести и проволоки, с сорняками на месте нарушенного дерна, там где пытались хоть мало-мальски что-то делать. Здесь ничего подобного нет. Неухоженно, но прежде всего, никто здесь и не мусорил. Вот такой вот она, вероятно, и была всегда, земля резервации.